Не стоило больше унижаться.
— Пойдем, — сказала Алина брату. — Мы сами позаботимся о себе.
Дядя Симон уже отвернулся и снова принялся рассматривать коня с высокой холкой. Стоявшие там же крестьяне выглядели несколько смущенными. Алина и Ричард пошли прочь.
Когда их уже не могли услышать чужие, Ричард грустно спросил:
— Что же мы теперь будем делать, Алли?
— Мы докажем этим бессердечным людям, что мы лучше их, — решительно проговорила она, хотя и не чувствовала достаточно сил, просто ее переполняла ненависть — ненависть к дяде Симону, к отцу Ральфу, к тюремщику Одо, к разбойникам, к леснику, а больше всего к Уильяму Хамлею.
— Хорошо, что у нас есть немного денег, — снова заговорил Ричард.
Хорошо. Но рано или поздно они кончатся.
— Мы не можем просто взять и потратить их, — рассуждала Алина, шагая по тропинке, что вела к большой дороге. — Если мы их спустим на еду и всякие вещи, то очень скоро снова останемся без пенни в кармане. Мы должны с ними что-то сделать.
— Не понимаю, что именно. Лучше уж купить лошадь.
Она посмотрела на него. Он что, шутит? Нет, лицо Ричарда оставалось серьезным. Он просто не понимал.
— У нас нет ни положения, ни титула, ни земли, — принялась терпеливо объяснять Алина. — Король нам не поможет. Наняться работниками мы не можем — уже пытались в Винчестере, никому мы не нужны. Но мы как-то должны заработать себе на жизнь и сделать из тебя рыцаря.
— Понимаю, — кивнул он, хотя Алина видела, что это не совсем так.
— Нам надо утвердиться в каком-то деле, которое кормило бы нас и, по крайней мере, дало бы возможность заработать достаточно денег, чтобы купить тебе приличного коня.
— Ты хочешь сказать, что мне следует пойти в ученики к ремесленнику?
Алина покачала головой:
— Ты должен стать рыцарем, а не плотником. А мы когда-нибудь встречали человека, который зарабатывал бы себе на жизнь, не занимаясь никаким ремеслом?
— Да, — неожиданно ответил Ричард. — Мэг в Винчестере.
Он был прав. Мэг занималась торговлей шерстью, хотя ремеслу никогда не училась.
Но у нее было место на рынке.
Они прошли мимо рыжего парня, который показал им дорогу к дому дяди Симона. Четыре остриженные овечки паслись в поле, а он сделанной из тростника веревкой завязывал набитые шерстью узелки. Оторвавшись от своей работы, крестьянин помахал им рукой. Вот такие-то люди и привозили шерсть в Винчестер, чтобы продать ее купцам. Но купец должен иметь определенное место для торговых сделок…
Или не должен?
В голове Алины начал созревать план.
Она резко повернула назад.
— Ты куда? — закричал Ричард.
Алина была слишком взволнована, чтобы отвечать ему. Она облокотилась на изгородь.
— Так сколько, ты говоришь, тебе платят за шерсть?
— Пенни за настриг с одной овцы.
— Но ты теряешь целый день на дорогу в Глостер и обратно.
— В том-то и беда.
— А что, если я куплю твою шерсть? Тебе бы не пришлось никуда таскаться.
— Алли! Не нужна нам никакая шерсть, — зашептал Ричард.
— Заткнись! — отрезала Алина, вовсе не собираясь объяснять брату суть своей идеи. Сейчас ей не терпелось испробовать ее на крестьянине.
— Здорово было бы, — ответил тот, однако выглядел он нерешительно, словно подозревая подвох.
— Но я не могу предложить тебе по пенни за каждый настриг.
— Ага! Так я и думал: что-то здесь не то.
— За шерсть четырех овец я дам тебе два пенса.
— Да они каждая по пенни стоят! — возмутился рыжий.
— В Глостере. А это Хантлей.
— Не-ет, — закачал он головой. — Лучше уж я потеряю день, но получу четыре пенса, чем выгадаю лишний денек, но останусь с двумя пенсами.
— А предположим, я дам тебе три пенса.
— Я теряю пенни.
— Зато выигрываешь день.
— В жизни не слыхал ни о чем подобном. — Крестьянин казался явно озадаченным.
— Ну это то же самое, как если бы я была извозчиком и ты заплатил бы мне пенни, чтобы я отвезла твою шерсть на базар. — Его неспособность быстро соображать начинала раздражать ее. — Весь вопрос в том, стоит ли для тебя день работы в поле один пенни или не стоит.
— Это зависит от того, что я буду делать, — задумчиво произнес он.
— Алли, на что тебе шерсть четырех овец? — снова зашептал Ричард.
— Чтобы продать ее Мэг, — нетерпеливо сказала Алина. — По пенни за каждую. Таким образом мы заработаем лишний пенни.
— Но всего за один пенни нам придется тащиться в Винчестер!
— Да нет же, глупый. Мы купим шерсть у пятидесяти крестьян и повезем в Винчестер всю партию. Неужели не понимаешь? Мы могли бы заработать пятьдесят пенсов! Мы могли бы и себя кормить, и денежки копить на покупку доброго коня для тебя!
Она снова повернулась к крестьянину. От его веселой улыбки не осталось и следа, теперь он почесывал свою огненно-рыжую голову. Алина даже пожалела, что поставила его в тупик, но она очень хотела, чтобы он принял ее предложение.
Если он согласится, она будет знать, что сможет исполнить данный отцу обет. Крестьянин оказался упрямым. Ей хотелось взять его за шиворот и как следует встряхнуть. Но вместо этого она, сунув руку под плащ, нащупала кошелек. Еще в Винчестере у ювелира они разменяли золотые византины на серебряные пенни, и теперь она вытащила три монетки и показала их рыжему парню.
— Вот. Хочешь — бери, не хочешь — не бери.
Вид серебра помог крестьянину принять решение.
— Договорились, — сказал он и взял деньги.
Алина улыбнулась. Похоже, она нашла выход.
В ту ночь подушкой ей служил узелок с овечьей шерстью. Исходивший от него запах напоминал о доме Мэг.
Проснувшись на следующее утро, Алина обнаружила, что она не беременна. Дела пошли на лад.
* * *
Через четыре недели после Пасхи Алина и Ричард входили в Винчестер, ведя под уздцы старую лошаденку, запряженную в кое-как сколоченную телегу, на которой лежал огромный тюк, вместивший в себя шерсть двухсот сорока овец.
И здесь выяснилось, что они должны заплатить налог.
Раньше они без проблем входили в город, но сейчас узнали, почему городские ворота были такими узкими и постоянно открывались и закрывались офицерами таможенной службы. За каждую ввозимую в Винчестер телегу с грузом полагалось оплатить пошлину в размере одного пенни. К счастью, у них еще осталось несколько пенсов, в противном случае им пришлось бы поворачивать назад.
Большую часть шерсти они купили по ценам от половины до трех четвертых пенни за каждый настриг с одной овцы. Шесть шиллингов заплатили за старую кобылу с полуразвалившейся телегой в придачу. Почти все остальные деньги они проели. Но уже сегодня вечером у них будет целый фунт серебром, да еще и лошадь с телегой.
Таким образом, план Алины состоял в том, чтобы, продав этот тюк, отправиться за следующим, затем за третьим, четвертым и так далее, до тех пор, пока не закончится сезон стрижки овец. К концу лета она рассчитывала купить крепкую лошадь и новую телегу.
Ведя свою старую клячу по улицам города, Алина очень волновалась. К концу дня она, возможно, докажет, что в состоянии без посторонней помощи позаботиться и о себе, и о своем брате. От этого она чувствовала себя очень взрослой и самостоятельной. Она сама отвечала за свою судьбу. Ей больше не нужны были ни король, ни родственники, ни муж.
Она ждала встречи с Мэг — своим истинным вдохновителем. Мэг оказалась одной из немногих, кто протянул Алине руку помощи и не пытался при этом ни ограбить, ни изнасиловать, ни заставить ее что-то делать. Алина собиралась задать ей массу вопросов относительно того, как вести дела вообще и торговлю шерстью в частности.
Был базарный день. Они с трудом проталкивались по улице, где жила Мэг. Наконец они добрались до ее дома, и Алина вошла. Там она увидела незнакомую женщину.
— Ой! — вскрикнула Алина и остановилась как вкопанная.
— Чего тебе? — спросила женщина.
— Я подруга Мэг.
— Она больше не живет здесь, — резко ответила женщина.
— О Боже! — Алина старалась быть вежливой. — А куда она уехала?
— Она покинула город с опозоренным мужем.
Алина расстроилась и испугалась. Она так рассчитывала, что Мэг поможет ей продать шерсть.
— Ужасное известие!
— Он оказался нечестным торговцем, и на твоем месте я не стала бы хвастать своей дружбой с ней. А теперь убирайся.
Алина пришла в ярость от того, что кто-то посмел говорить о Мэг гадости.
— Мне наплевать на то, что сделал ее муж, а Мэг была прекрасной женщиной, гораздо лучшей, чем все эти воры и продажные девки, что населяют этот вонючий город! — выпалила она и прежде, чем женщина успела придумать достойный ответ, вышла. Лишь на мгновение она почувствовала удовлетворение от своей словесной победы. — Плохие новости, — сказала Алина брату. — Мэг уехала из Винчестера.
