Удержать Азов — сорвать паутину в солнечном углу русской избы, избавив от набегов, угонов, пожаров, от неизбывной южной грозы.
Так думала вся Россия, но был у России мудрец боярин Шереметев.
Позвал Шереметев к себе Лихачева, нового хранителя государевой печати, и сказал ему, отринув вязь словесных хитростей:
— Азов надо вернуть.
— Но весь Собор! Весь народ! — задохнулся было в восторженном негодовании Лихачев.
— Что Собор? Что твой народ? — Пустые слезящиеся глаза устремились на печатника, и все его слова повяли. — Народ кричит: держи Азов, потому что победа казачья — победа над огромным врагом, потому что не пришло время платить поборы, и не пришло время расставания отцов с детьми и сынов с матерями. Война с турками на годы. Эта война свалит Романовых. Пусть этот грех падет па мою душу, но теперь я этой войны не допущу. Не пришло время. Не пришло, а придет. Токмо торопить его все равно, что исторгнуть из чрева матери недозрелый плод.
И пошли с того разговора по Москве неясные слухи, шепот и кивки.
Казачья станица, привезшая известие о том, что донское казачество отсиделось в Азове от огромной турецкой силы, прибыла в Москву еще 28 октября. Атаманом станицы был Наум Васильев, правая рука Осипа Петрова, есаулом — Федор Порошин — золотое казачье слово. А с ними прибыло 24 казака-молодца.
Принимали донцов в Москве как героев. Атаману пожаловано было тридцать рублей, есаулу — двадцать, казакам — по пятнадцати. На ежедневный корм положили: Науму Васильеву — 6 алтын 4 деньги, Федору Порошину — 4 алтына, казакам — по три. Науму ежедневно дадено было по шесть чарок вина, по три чары меда да по три пива, Федору — по четыре чарки вина, по две меда и по две пива, а казакам — по три чарки вина, а меда и пива по две же.
Шли месяцы, закончился Собор, а решения государь не принял.
Горьковат стал казакам московский мед. Знали, что государь отправил в Азов дворянина Афанасия Желябужского, а с ним пять тысяч рублей казакам в награду. Знали, что Желябужский должен осмотреть Азов и сказать, можно ли поправить крепость.
Да ведь казаки не скрывали, что от Азова остались одни камни. Чтобы отсидеться от турок в новый их приход, просили они у царя десять тысяч солдат, 50 тысяч всякого запаса, 20 тысяч пудов пороха, 10 тысяч мушкетов и денег на то — 221 тысячу рублей.
Федор Федорович Лихачев, принимая казаков, сначала все улыбался, а потом перестал.
И понял Федор Порошин: пришел час для последнего казачьего оружия, для чистого, сияющего, как небесные столбы, соловьино-гордого золотого слова.
Заперся Федор в келье и три дня не пил и не ел, не отзывался ни на зов, пи на молитву, ни на колокол. А на четверный день вышел он из кельи, встал перед казаками на колени, положил на голову свиток с повестью об Азовском осадном сидении донских казаков.
Прочитали казаки о себе и заплакали, ибо вспомнили все, что было с ними ужасного и великого. И обнимали они Порошина, и целовали, и благословили его идти на московские площади читать народу русскому сию праведную повесть.
И пошел Порошин на московские площади. Донесли про то Шереметеву: собираются-де вокруг казачьего есаула многие люди и плачут, слушая о казачьих бедах и битвах, и разносят люди славу о городе Азове во все концы русской земли.
Потемнел лицом боярин, призадумался, да недолгой его дума была.
Пришли на площадь за есаулом Порошиным приставы. И сказали люди: не трогайте есаула, покуда не кончит он говорить нам своей повести.
Не посмели приставы тронуть есаула, оперлись иа бердыши тяжкие, слушали, плакали, как плакала вся Русь, и смеялись, как смеялась Русь на той московской на базарной площади.
И сказал Порошин последние слова своей повести:
— А буде государь нас, холопей своих дальних, пожалует, не велит у нас принять с рук наших Азова града — заплакав, нам его покинути. Подымем мы, грешные, икону предтечеву да пойдем с ним, светом, где нам он велит. Мы, бедные, хотя дряхлые все, а не отступили его, предтечева образа, — помрем все тут до единого! Будет вовеки славна лавра предтечева.
Кончил говорить Федор людям, поклонился им до земли и пошел с приставами в башню сидеть.
Недолго в Москве держали есаула.
Был царев указ: «С 21 февраля поденного корма есаулу не давать». А потом и другой: «Есаулу Федору Порошину идти в Сибирь».
А куда же ему еще идти с золотым словом, коли пришел в Москву турецкий посол Мустафа Челебей.
И сказано было через него султану Ибрагиму: возьми Азов.
* * *
В те поры государь Михаил Федорович пришел послушать, чему сына Алексея учат. Царевич вытянулся, отрок румяный, пригожий, веселый. На столе перед царевичем книга об эллине Александре Македонце да список с казачьей азовской повести.
Словно молния с чистого неба ударила. Сгреб государь книгу со стола и на пол кинул.
— Воспитывать в царях войну — значит получить ее! — закричал. — Война создает великих героев, да плата за величие больно велика, покоем и счастьем подданых за то величие плачено. Я хочу, чтобы мой сын был «тишайшим» царем. «Тишайшим».
И так зыркнул на Морозова, что у того ноги сами собой подогнулись, и до того звонко лбом ударил боярин об пол, словно он голым задом об камни шлепнул.
3
Летом к Азову подошел турецкий флот.
Войска окружили город и трое суток стояли в страхе, ожидая подвоха.
На четвертый решили идти приступом.
Азов был пустой.
Саадак — чехол для лука, стрел и ножа.
Жолтики — простые чеботы
Рында — почетная охрана царя.
Беги небесные — звезды
Бейлербей — правитель области, эйялета
Кади, кадин — судья.
Шариат — свод законов
Калга и нуреддин — высшие представители власти в Крымском ханстве, обычно братья хана.
Терлики — башмаки из сафьяна.
Порог Счастья — одно из пышных названий Оттоманской империи.
Юзбаши — десятник.
В те времена при дворе русского царя могли служить дети родовитых князей соседних княжеств.
Аккерман — он же Белгород. Кан-Темира чаще всего называли белгородским мурзой.
Килия — одна из провинций, входившая в эйялет Кап-Темира.
Каторга — корабль с гребцами.
Ефимок — разрубленный пополам талер с царским клеймом. Денежная единица в России.
Бостанджи-паша — придворная должность; бостанджи, как и чауши, отвечали за порядок в городе.
Так турки называли императора Константина (411–463 гг).
Калфа — подмастерье.
Кярхане — мастерская.
Пир — глава цеха.
Чырак — ученик.
Иблис — Дьявол.
Субаши — начальник полиции.
Дверь — одно из названий Турции
Cтаница — малое казачье посольство.
Чайка — лодка.
Валиде-султан — титул матери-султанши.
Санджак — район; административное деление.
Харач- дань под видом подарков султану.
При гареме был еще и начальник белых евнухов — капуагасси. Распоряжался внешним двором. Кизляр-агасси — начальствующий над покоями султана — был ближе к нему.
Кибла — часть света, к которой мусульмане обращаются во время молитвы.
Алакос — храм Соломона.
Шахиншах — царь царей.
Хакан — титул владетелей Татарии.
Гезлёв — старое название Евпатории.
Пара — монета, равная двум турецким акче — медной мелкой монете.
Яябаши — командир орта, роты.
