Джон Робинсон - Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах.

Беда лишь в том, что в означенное время защитников крепости явно недоставало: держать действенную оборону на всей протяженности стен, буде враг ринется в атаку сразу со всех сторон, им было явно не по силам. Впрочем, когда противник пошел на штурм, нехватку воинов отчасти восполнил боевой азарт тамплиеров гарнизона, бившихся столь яро, что Бейбарс надумал пуститься в переговоры, намереваясь вернуться к главной цели своей вылазки – Крак де Шевалье. Сафита же понадобилась ему лишь затем, чтобы не опасаться нападения тамплиеров с тыла, пока его рать будет осаждать больший замок.

Тома Берару пришлось на посту Великого Магистра ордена тамплиеров несладко. Вот и сейчас на него легло бремя неприятного решения. Командир замка и рыцари гарнизона готовы были биться насмерть, и только Великий Магистр мог отвратить их от таковой решимости. По счастью, Великий Магистр Берар разумел, что их гибель, какой бы героической она ни была, не принесет ни христианству, ни ордену ровным счетом ничего. И велел им сдаться на наилучших условиях, какие удастся выговорить. Султан, не теряя времени на замысловатые торги, быстро дал согласие беспрепятственно пропустить тамплиеров гарнизона в замок Тортоза. На сей раз он слово сдержал, и горстка рыцарей повела сержантов, лучников и прислугу прочь от баталии, сетуя на поражение, но радуясь избавлению от смерти.

Наверное, легенду о неприступности Крак де Шевалье породило то, что даже султан Саладин, величайший из мусульманских завоевателей, не сумел одолеть укреплений замка, но Бейбарса легенды нимало не смущали. Пока осадный парк тихим ходом нагонял мусульманское войско, занимавшее позиции вокруг грандиозной твердыни, Бейбарс вызвал на подмогу дополнительные войска сирийских вассалов, а его союзники-асасины прислали отряд своих кровожадных горных воителей.

Как только осадные орудия установили на позиции, египтяне сосредоточили усилия на обстреле огромными камнями сторожевой башни ворот внешней стены. После двух-трех дней неустанной бомбардировки кладка башни начала рушиться, и защитникам пришлось ее покинуть, дабы избежать падающих камней. Отмахиваясь от стрел, выпущенных из луков и арбалетов, чересчур малочисленных, чтобы сдержать их, мусульмане пробились в башню, открыв ворота и вскарабкавшись по каменным ступеням на верх стены, и с боем двинувшись сразу в обе стороны, чтобы очистить окружность стены от христианских защитников. Тем временем внизу другие воины расчищали район ворот от обломков, открывая войску Бейбарса путь в замок. Все обороняющиеся, не укрывшиеся в стенах цитадели, были обречены. Солдат местного происхождения и слуг брали в плен, но каждому захваченному рыцарю-госпитальеру – будь он невредим или ранен – отсекали голову на глазах у собратьев, видевших все это из цитадели. Ее гарнизон продержался еще десять дней, после чего сдался под ручательство Бейбарса предоставить защитникам твердыни свободу. И снова султан исполнил обещание, открыв им беспрепятственный проход на дорогу, ведущую в Триполи, – вероятно, рассчитывая, что известие о поражении госпитальеров посеет в городе панику.

Отрядив небольшое войско на юг – брать замок госпитальеров Аккар, – султан приготовился окончательно покарать Боэмунда полным уничтожением Триполи. Все замки в глубине страны, не одно поколение оберегавшие город от поползновений сирийских мусульман, перешли в руки правоверных. Боэмунд уже готовился дать захватчикам отпор, когда к нему явились эмиссары с посланием от Бейбарса. Государь, ожидавший услышать требование сдать город, не мог скрыть удивление, когда эмиры вежливо изложили пожелание султана заключить перемирие. Безмолвно, но искренне возблагодарив Господа, Боэмунд охотно согласился.

Внезапная перемена настроений Бейбарса проистекала из донесений, что новое крестоносное воинство из Европы уже на подходе. Султану не с руки было затевать длительную осаду, не ведая силы идущей на него армии, равно как и характеров и намерений ее предводителей. Решив переждать до более благоприятной поры, он повел войско обратно в Египет. По пути он затеял штурм ставки тевтонских рыцарей – крепости Монфор, последнего оплота крестоносцев в глубине суши, стратегически расположенного на полпути между Акрой и Тиром. После недельного обстрела гарнизон сдался. Отныне все три военных ордена испытали на себе гнев и могущество мамелюков.

Стараниями Бейбарса христианские владения в Святой Земле обратились в цепочку прибрежных городов с узенькой полоской прилегающих земель, простиравшейся не более чем на двадцать-двадцать пять километров от берега. Все замки и города в глубине суши он отнял у ненавистных христианских военных орденов силой. Таковые победы чрезвычайно подняли боевой дух его воинов, страшившихся богомольных рыцарей более всех прочих крещеных недругов. Военные ордена сражались не ради земель, добычи или признания, а во славу Господа, – что мусульмане прекрасно понимали и одобряли. Теперь даже Бейбарс начат превозносить их до небес, как всегда поступают победившие полководцы в стремлении раздуть репутацию покоренных противников, тем самым косвенно восхваляя искусство и доблесть победителя.

Вскоре Бейбарс проведал, что новый крестовый поход возглавил английский принц Эдуард, впоследствии взошедший на престол Англии как Эдуард I и за время долгого правления учинивший для страны больше благих дел, нежели кто иной из королей до него или после. В Святую Землю он прибыл с одобрения отца, Генриха III, при поддержке его друзей – английских тамплиеров. Его супруга, принцесса Элеонора Кастальская, страстно желала сопровождать его, а вот английские бароны ее настроений не разделяли. Принцу Эдуарду удалось сколотить войско всего-навсего из тысячи человек, и даже с подкреплением, приведенным его братом через пару недель, армия оставалась чересчур мала, чтобы внести заметный вклад в оборону Святой Земли. Небольшое пополнение с материка слегка умножило его воинство, но куда более важную подмогу он обрел в лице предводителя подкрепления – некоего Тибальдо (Тидальдо) Висконти, архиепископа Льежского, коему вскоре уготовано было взойти на Престол Петров иод именем Паны Григория X.

Будучи от природы одаренным организатором, Эдуард продемонстрировал свои таланты скрупулезной разработкой планов, исполнявшихся твердо и неукоснительно. И прискорбное состояние дел в Святой Земле просто-таки уязвило этого прирожденного руководителя до глубины души. Он-то полагал, что местные бароны, религиозные вожди, военные ордена и купеческие итальянские республики, опираясь на свое единство во Христе, будут сплоченно добиваться общей цели, а на деле застал разношерстный клубок обособленных группировок, каждая из которых преследовала собственные мелочные интересы. Но более всего возмутило его известие, что венецианцы наладили с египтянами прибыльную торговлю железом и лесом, каковые нехристи применяли для изготовления осадных орудий, кораблей и оружия – чтобы пустить их в ход против христиан! Изначально Эдуард намеревался объединить силу своего малого войска со здешними, учинить военный союз с монголами против общего мусульманского недруга, а там и отвоевать утраченные земли королевства Иерусалимского. План, что и говорить, замечательный. Да только вскоре принц открыл, что суровая действительность не оставила от его умопостроений камня на камне.

Эдуард пожаловался было архиепископу на венецианцев, торгующих с язычниками, но тот был не властен помешать означенному. Впрочем, воссев на панский трон, он не забыл о таковой несообразности, решительно выступив против нее.

Далее принц Эдуард по собственному почину направил послов к ильхану Абаге похлопотать о военном союзе, и в качестве ответа тот послал конную рать числом в десять тысяч сабель, всеуничтожающим ураганом пронесшуюся через Сирию, дабы присоединиться к христианскому войску, но стоило Бейбарсу выступить против них с заведомо превосходящей армией, как монголы ретировались в безопасные пределы Персии. Свою жажду деятельности Эдуард удовлетворил малозначительными набегами на земли мусульман, но у него не было ни осадных орудий для захвата важных оплотов иноверцев, ни людей, чтобы удержать твердыни впоследствии.

Пока разыгрывались эти неуверенные действия, архиепископа Висконти посетили трое диковинных гостей – венецианский купец Николо Поло, его брат Маффео и сын Марко. Двое старших визитеров совершили торговый вояж по Черному морю еще в 1250 году, где надумали отправиться верхом в сухопутное странствие ко двору хана Золотой Орды, и после ряда приключений, увлекавших их все дальше на восток, переходя от одного монгольского вождя к другому, в конце концов очутились при дворе верховного повелителя монголов – Кублай-хана (Хубилая). При дворе их как первых представителей своего племени, добравшихся сюда из дальней дали, встретили чрезвычайно радушно, засыпав вопросами об их европейской вселенной и христианской вере.