– Почему она не выезжает на Запад? – осторожно спросил Эйнар, имея в виду правозащитницу.
– Кто? – спросил шеф, отвлекаясь от раздумий. – Ах, эта… Кому она там нужна?
Заметил недоумение в глазах подчиненного и снисходительно пояснил:
– Она ненавидит весь мир, даже Господа Бога. Переедет к нам, и так же будет тявкать, выискивая и придумывая недостатки. Нет уж, пусть лучше облаивает русских. Глядишь, кто-нибудь и уверует в ее слова. Догматики полезны. Если они говорят вещи, нужные нам, и готовы за свои убеждения пойти на костер, можно сделать из них знамя. Самое главное, чтобы жизнь у этих глупцов не складывалась. Любой факт можно показать в нужном ракурсе. Удрал с поля боя и загремел за трибунал? Значит, преследуется за пацифизм. Выгнали за полную бездарность из института? Ломают судьбу талантливого человека, доводят до самоубийства. Заперли в психушку, потому что там придурку и место? Это еще надо доказать. Раз человек не кусает прохожих, значит вполне вменяем. А лечат его насильно, чтобы подавить волю и стремление к демократии. Факты и причины, лежащие в их основе, забываются быстро, зато трактовка закрепляется в статьях и книгах, становится общепринятой версией, а там и вовсе – частью Истории… Впрочем, эти материи нас с тобой не касаются, пусть на них зарабатывают болтуны, коих хватает во все времена. А мы – люди дела…
Он пристально посмотрел на Эйнара и приказал:
– Запоминай. Через три часа грузинская артиллерия начнет обстреливать Цхинвали. Деревни осетин и связывающие их дороги тоже не останутся без внимания. Обстрел будет долгим – успеешь поспать. Потом в дело вступят бронетехника и пехота. Ты пойдешь с ними, но в первые ряды не суйся. Работать будешь как всегда в одиночку. Задача простая: нужно наводить панику, чтобы никто не смел и носа на улицу высунуть.
– Конкретные цели будут? – коротко спросил Эйнар.
– Увы… – Полковник вновь обнажил зубы, потом пояснил: – Оно бы неплохо, но просчитать, где будет находиться руководство сепаратистов, мы не можем… Грузины уверены, что до утра в основном управятся. Город раздолбят, танки раскатают уцелевшее, российскую границу перекроют. По их прикидкам, сопротивляться будет некому. Недаром операцию назвали «Чистое поле». В общем, в тбилисском генералитете царит эйфория. Готовятся прокручивать дыры на погонах и прикидывают, как разместить на груди ордена.
– Вы думаете, может выйти по-другому? – Эйнар посмотрел на шефа.
Тот недовольно скривился.
– История учит, что абсолютно уверены в моментальном успехе только дураки. Я совсем не убежден, что осетины поднимут лапки при первом выстреле. Им терять нечего, поэтому очаги сопротивления будут, можешь не сомневаться. Если получится, выдвигайся поближе к таким точкам, уничтожай командиров и особенно гранатометчиков – их у осетин немного, но они есть. Улочки в городе узкие, стоит подбить танк, и бронетехнике придется искать обходные пути.
– А Россия? – Эйнар с трудом вытолкнул из горла ненавистное слово.
Полковник пожал плечами.
– Политики уверены, что Москва ограничится традиционной болтовней. Не рискнут они связываться с дядюшкой Сэмом. Да и Западу излишняя активность русских не понравится. Примут экономические меры – мало Кремлю не покажется. У доллара свои законы и правила. Миротворцы?.. А что они смогут сделать? Ни сил у них, ни оружия соответствующего. В общем, все вроде бы рассчитано и просчитано. Но… Ты мой принцип знаешь: готовься к худшему, будет лучше, – и шеф опять ощерился в короткой улыбке.
– Я все понял, – сказал Эйнар. – Связываться во время операции не будем?
– Если возникнет что-нибудь экстренное, я тебе позвоню. Сам не высовывайся, ни к чему это. Все. Я ухожу, а ты отдыхай и еще раз посмотри карту Цхинвали. Времени на это хватит. Город ты, по-моему, изучил неплохо, но знания лишними не бывают.
Это была похвала. Карту югоосетинской столицы Эйнар помнил назубок, готовясь к операции, и в самом городе несколько раз побывал. Он хорошо представлял, где можно укрыться, какой сектор обстрела должен открываться с крыши того или иного здания, откуда лучше всего простреливаются перекрестки…
Помнил Эйнар и лица жителей города, которому оставалось существовать несколько часов. Упрямые, уверенные в том, что они все делают правильно. Глупцы! Чего они добились в жизни? Прозябания в древних развалюхах и жалких квартирках, право тупой работы на благо «родины», обладания ржавыми консервными банками, которые здесь гордо именуются «машинами». Идиоты, они даже не представляют, как должен жить человек! Вот, хотя бы, сам Эйнар. К богатым он себя не относит, но у него есть все, что делает жизнь счастливой. Далеко отсюда, в надежном гараже хозяина терпеливо дожидается «Вольво» последней модели. Шведские автомобили для условий Прибалтики лучшие, в этом Эйнар всегда был уверен.
Он вспомнил сосновый бор, в котором стояла его мыза (свой дом Эйнар называл только так). Приземистая, крепко построенная – за ее стенами не страшны пронизывающие зимние ветра. Любовно обработанные доски светятся теплым янтарным цветом, угли, догорающие в камине, источают неповторимый аромат уюта и надежности.
Скоро он вернется туда, и потянутся неспешные дни покоя, наполненные обстоятельными разговорами с соседями, прогулками по песчаной кромке, на которую накатывают серые волны Балтийского моря, шумом сосновых крон над головой. Самодостаточный мир, важной и уважаемой частью которого является Эйнар.
Мать отказалась жить вместе с сыном, осталась коротать век в неуютной городской квартирке. Неплохо бы, чтобы дом, в котором она живет, снесли, чтобы старуха поняла свою неправоту. Только никому это кособокое строение не нужно, даже его настоящего хозяина не обнаружилось, и старики не помнили, кто владел домом до прихода Советов.
Ничего, за сохранность своего имущества Эйнар спокоен. Год от года оно будет только прирастать. А сегодня хватает и одного человека, чтобы приглядывать за мызой и содержать ее в порядке. Зачем зря тратиться? Старый Янис еще достаточно крепок и способен ухаживать за нажитым Эйнаром. А не справится, позовет жену или дочь. За те же деньги. Старик некогда работал с отцом Эйнара. Естественно, ничего не добился. Если бы жизнь не изменилась, считал бы Янис копейки, получая пенсию от «всенародного государства». Жалкую пенсию, позволяющую человеку разве что выжить. Но бывшему рыбаку повезло. Несправедливое общество коммуняк рухнуло, появились хозяева, способные обеспечить достойную жизнь не только себе, но и позаботиться о других. Вот и Эйнар пригрел Яниса, дал ему работу. Старик за это по гроб жизни должен быть благодарен…
Проснулся Олег, чувствуя себя совершенно разбитым – так часто бывает, если засыпаешь на закате. Да и вообще, какой-то мудрый человек сказал: «Если после сорока лет, проснувшись, вы ощущаете, что у вас ничего не болит, значит, вы уже умерли».
Умывшись, Светлов осмотрел снедь, коей его снабдила в дорогу заботливая жена Нестора, и решил, что продуктов хватит по меньшей мере на неделю. Тоже хорошо – одной проблемой меньше. А то, пока в незнакомом городе определишь, где лучше питаться, массу времени угробишь.
Он вышел на балкон. Вечерняя дымка уже укрывала вздымавшиеся поодаль горы. Олег раскрыл блокнот (ноутбуки он не любил, предпочитал записывать заинтересовавшие его сведения по старинке, от руки), быстро просмотрел текст. Азы, конечно, минимум, любой специалист презрительно скривится. Но лучше это, чем ничего. Он начинает с нуля, и строить из себя знатока не собирается. Да и не историк он. Итак…
Предками осетин считаются кавказские аланы. «Название Алания произошло от племен, именуемых аланами, которые на их собственном языке называются „Ас“», писал в пятнадцатом веке Иосафат Барбаро.
В Приазовье и Предкавказье этот народ жил с I века. Принадлежал он к скифскому племени, которое сейчас часто причисляется к арийцам. В давние годы аланы, считавшиеся прекрасными наездниками и стрелками, распространили свои владения до Дона; против их набегов парфянский царь Вологез искал защиты у Веспасиана; с ними в царствование Адриана боролся Арриан. «Почти все аланы высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые, взгляд если не свиреп, то всё-таки грозен; они очень подвижны, вследствие лёгкости вооружения, во всём похожи на гуннов, но несколько мягче их нравами и образом жизни. Счастливым у них считается тот, кто умирает в бою», – так описывал аланов Аммиан Марцеллин еще в четвертом веке.
В Европе этот народ знали хорошо. Некоторые аланы покинули родные места и около 375 года в союзе с гуннами разгромили царство короля остготов Германариха, еще через тридцать лет вместе с суевами и вандалами вторглись в Галлию. Часть их, поселилась южнее Луары, и позже была мало помалу уничтожена. Другая часть перешла в Испанию, потом была оттеснена в Лузитанию, где с течением времени имя их исчезает.
