Лина ТриЭС - Третья истина

Лулу выскользнула из комнаты, крадущейся походкой двинулась по коридору и тут же отпрянула назад: буквально в нескольких шагах, спиной к ней, стояла мать. Откуда-то снизу доносился знакомый глуховатый баритон, звучащий сейчас необыкновенно вкрадчиво:

— Нет, нет. Эта нудная работа не для вас, Мадам!

— Но книги нужно подобрать по цвету, чтобы было гармонично с портьерами, разве для этого не нужен женский вкус? Во Франции для оформления дома всегда привлекают женщин, вы этого не знали?

— Да, вкус отличает всех женщин Франции… Разве что за малым исключением. — Тон Шаховского был учтивым до чрезвычайности.

— Вы так считаете? — кокетливо откликнулась Доминик.

— Безусловно, в этом меня убеждают года знакомства с вами.

Маман заливисто рассмеялась:

— Вы способны на тонкие комплименты! Хотя, вообще вы правы. Эти библиотеки — просто наказание!

— А вас-то наказывать не за что, — подхватил ее собеседник, — может быть, выдадите мне малолетнюю преступницу для этих каторжных работ?

— О, эта девочка невыносима!

— Потому и заслужила столь суровую кару, — подтвердил Виконт.

Вытянув шею, Лулу увидела, как он склонился к руке матери.

Лулу кинулась обратно, в свою комнату, через минуту маман широко распахнула дверь и надменно произнесла:

— Ты заслужила суровую кару. Чем бездельничать в кресле, отправляйся перебирать до вечера пыльные книги в библиотеке…

Боясь показать, как она рада, Лулу на цыпочках проскользнула мимо матери, и, отойдя на почтительное расстояние, галопом помчалась в библиотеку.

Виконт, присев на край стола, перелистывал какой-то толстый том. Повернувшись на звук ее шагов, он сделал каменное лицо и голосом Клары Ивановны проскрежетал:

— Преступный ребенок, вы привели себя в норму?

Лулу с готовностью снова хохотнула, но он остановил ее движением руки и, отбросив дурашливый тон, проговорил:

— Оставим это, займемся книгами.

Лулу тут же деловито нахмурила брови и энергично спросила:

— Что я должна делать?

— Ты посвящена в тайны чтения, а также письма? — он выложил на полированную поверхность стола кипу бумаг.

Не отвечая, Лулу серьезно смотрела ему в глаза.

— Что, — не понял тот, — мой вопрос бестактен?

— Мсье Виконт, я должна вам признаться… я подслушивала, когда вы разговаривали с маман на лестнице.

Лулу опустила голову.

— Тебя же заперли? — помолчав, спросил Виконт.

Лулу еще ниже опустила голову и прошептала:

— Она забыла запереть замок. Я сразу вышла…

Виконт молчал.

С бьющимся сердцем Лулу подняла глаза:

— Вы очень рассердились, потому ничего не говорите?

— Что я могу сказать? Молодец! — разведя руками, наконец, отозвался Шаховской и еще несколько мгновений разглядывал ее смятенное лицо.

— М-да… Значит, чтò ты должна делать. Вот эти книги надо расставить по алфавиту и внести в каталог названия… каталог — это список. Перечень. Вот он. Кто-то из нас должен писать.

— Я читаю отлично. И пишу, — воспряла духом Лулу, — но только по-французски. Это подойдет?

— Ладно, рискнем. Вооружись стилом!

Лулу устроилась за массивным письменным столом, в ее распоряжение был предоставлен роскошный письменный прибор из бронзы. Она с важным видом сняла с чернильницы крышку, изображающую колокол. Тихонько насвистывая, Виконт водрузил на стол несколько книг — солидных толстых томов в скучных кожаных переплетах и начал четким монотонным голосом: «Almanach de Gotha pour l`année 1833».[22]

И остальные названия оказались такими же солидными и непонятными. Лулу даже вспотела, записывая.

— А интересных книг здесь нет? — не выдержала она, старательно выводя очередное длиннющее слово.

— Книги служат не для интереса, а для постоянных занятий и упражнений, — не своим голосом провозгласил вдруг Виконт по-русски.

Лулу с недоумением вслушалась. Какие знакомые интонации! Встретившись с ее взглядом, он как будто спохватился, порывисто встал, заглянул в ее писанину и перешел опять на французский:

— Значит, мы остановились на… о-о-о, мадемуазель, вы прилагаете все усилия, чтобы в библиотеке интереснее всего было читать это, — он постучал по написанному, — ну, хоть взять вашу последнюю запись: «Эта морока… я там была активной». Это что, ваше впечатление от нашего с вами времяпрепровождения?

— Что? Я такого не писала! — оторопела Лулу и уставилась в бумагу. — И вы же как-то не так говорили…

— «Стратегия и тактика», вот что я сказал всего-навсего. — И, улыбаясь, повторил скороговоркой то, что произнес вначале: «се tracas, j'y étais active»[23].

A-a, это Виконт так ухитрился разбить на отдельные слова ее длинного непонятного уродца. И правда, звучит похоже. Она засмеялась было, но тут же кинулась объяснять:

— Ой, это у меня буквы не те вылезли, перескочили и слились. Мадам Клеро тоже всегда делала за это замечания…И слова какие-то… непонятные…

— Ну, об этих мелочах я уже не говорю… … Мадам Клеро — учительница словесности? Хотел бы я взглянуть на эту мужественную даму. Ежедневно читать такое…

— Я должна была за лето исправиться. Но уехала, — удрученно объяснила Лулу.

— Ergo[24]…пока писать придется мне. — Он стащил ее со стула и усадил на стол возле книг, — но если ты начнешь перевирать названия…

— Мсье Виконт! — немедленно закричала Лулу. — Но здесь и русские книги, и еще какие-то, я знаю только несколько букв… Что делать? Мсье?

— Положение критическое, — усмехнулся он, — найди среди книг французские. Начнем с них.

— А потом? Потом я уйду? Обратно в комнату? — голос Лулу задрожал. — А маман… она тоже не умеет читать по-русски…

— Значит, работать мне не с кем. Тебе остается укреплять мой дух, чтобы я справился с этой адской работой сам. Или ты сбежишь?

— Нет-нет, я, кончено, останусь, не беспокойтесь, — великодушно заверила Лулу. — О-о-о! какая книга! О войне. Просто замечательно. Интересно, и картинки есть? Написал мсье… мсье… Кла-у-зе-виц.

— Так, французский перевод Клаузевица, — записал Виконт, — давай дальше, Александрин. А что тебя так привлекает в войне, Афина Паллада?

— Как что? — поразилась Лулу. — Сражения, битвы…все справедливо, сильнейший побеждает… Вы же сами так здорово сражаетесь на шпагах!

— Это — другое дело. Это — красиво.

— А война? Редуты, ряды, канонада…

— Скорее, хаос, разрушение, развал. Хотя, вот твой Клаузевиц считал войну искусством.

Заинтересованная, Лулу отложила книгу и приготовилась слушать. Но он замолчал и кивнул ей, чтобы продолжала. Когда она выудила следующий тяжелый том, он отрицательно махнул рукой:

— Нет. Это оставь, эта книга случайно здесь…

— Почему? — На взгляд Лулу, она ничем не отличалась от ос-тальных скучных изданий.

— Потому, что это — моя книга. Вот экслибрис. Видишь? — он указал на маленький черно-белый оттиск на внутренней стороне переплета.

— Что? Это корабль так называется? — Лулу внимательно разглядывала миниатюрную картинку: парусник разрезает острым носом крутую волну, а на переднем плане неясный женский про-филь…

— «Экслибрис» значит: «Из библиотеки». В данном случае — из моей. Знак, который ставят на книгах. Разглядела инициалы? Впрочем, это русские буквы.

— Я знаю уже, — поспешно сказала Лулу и повела пальцем по линиям мачт и парусов, — вот… Ш…П…

— Шаховской, Павел…

— А откуда вы такую картинку взяли? Их продают? С разными буквами?

— Авторское творение пятнадцатилетнего Павла Шаховского. Довольно наивное. Но прижилось.

— Наверное, интересная книга, можно почитать? Это о путешественниках?

— О путешественниках, — засмеялся Виконт.

Лулу с жаром раскрыла книгу. Какие-то стихи. Да еще на непонятном языке.

— Афина — не только воительница, но и богиня мудрости. Тем не менее, тебе придется Данте пока оставить в покое. Поверь, это совсем не те путешествия, которые тебе понравились бы. Не горюй, я найду тебе что-нибудь интересное. Ну, что там еще?

— Тут уже нет французских… — рассеяно сказала Лулу. Она как раз вытащила из книги, про которую Виконт сказал, что она принадлежит ему, фотографию и принялась ее разглядывать. Нежные, тонкие черты уже немолодого лица, длинная изящная шея, вопрошающий взгляд выразительных миндалевидных глаз, чуть приоткрытый рот… То ли сейчас улыбнется, то ли заговорит. Очаровательная, всем обликом удивительно притягивающая к себе дама… Да ведь Лулу уже видела ее где-то! Ну, конечно же! На портрете в зале…. Это — ее бабушка, Елена Александровна???

— Придвинь книги, будь любезна, или передавай по одной… — Виконт, не глядя, протянул руку, но она повисла в пустоте.