Проклятие Тары. Артефакт-детектив - Алекс Монт

разгромленного Унгерна. Во всяком случае, Георгий Василич, это не наши с вами рассуждения, а доводы Блюхера, с которыми вам и надлежит ознакомить товарища Сухэ, — Ленин пристально посмотрел на наркома.

— Хорошо, Владимир Ильич, сделаю непременно.

— Вот и ладненько! И по поводу ноты, — вернулся к дипломатической стороне вопроса Ленин. — Полагаю, подобную ноту от имени правительства Буфера целесообразно вручить в Чите, когда монгольские товарищи там объявятся.

— Понятно, Владимир Ильич. Однако монголы потребуют от Блюхера вернуть им золото. В Кяхте мы им обещали…

— Да-да, Георгий Василич, — оборвал наркоминдела Ленин. — Но вся штука в том, что я попросил Блюхера срочно отправить слитки в Москву. Золотой бронепоезд уже проследовал Иркутск. Ценности поступят в Алмазный фонд к Юровскому. Убежден, это малая толика от царского золотого запаса, захваченного Колчаком и волею слепого случая оказавшегося у Унгерна. Так что мы имеем на него куда больше прав, нежели товарищ Сухэ. С помощью нашего американского друга [13] мы закупим на него продовольствие и отправим в голодающие районы Поволжья и Сибири. Надеюсь, вы понимаете, Георгий Василич, если русская революция погибнет, монголы будут обречены, как и вся мировая революция. А так они получат вооружение и амуницию, много вооружения. Скажете, неразумно?

— Разумно, Владимир Ильич. Я поработаю в ключе ваших предложений и с учетом предстоящих переговоров с монгольскими товарищами доложу свои соображения. Кстати, транспорт с зерном от мистера Хаммера скоро прибудет на рейд Одессы. Я получил от него телеграмму.

— Ну и чудненько, Георгий Василич! Надеюсь, посылка от Блюхера позволит нам прекратить разбазаривать Алмазный фонд с Эрмитажем. А что касается монголов, Блюхер найдет что ответить товарищу Сухэ. Почему бы ему тоже не закупить продовольствие для Дальневосточной республики. Впрочем, это теперь суверенное дело Буфера, — задорно прыснул Ильич. — Думаю, в следующем году мы его упраздним. Японцы контролируют Приморье, но там вряд ли задержатся. Когда они эвакуируют Владивосток, войска Дальневосточной республики сбросят марионеточное правительство братьев Меркуловых и очистят край от белогвардейцев. А посему соблюдать договоренностей по Забайкалью с Японией будет не нужно.

— Однако Дайренская конференция [14] пока идет, туго, но идет, да и…

— Очень хорошо, но это ровно ничего не меняет. Оставим бесплодные дискуссии, батенька, меньшевикам да эсерам. Нам же следует заняться практической стороной вопроса, — в заметном нетерпении попрощался с Чичериным вождь.

После ухода сильно озадаченного наркоминдела Ленин взялся за чтение служебной записки Дзержинского, только что поступившей из секретариата. «Выявление агентов иностранных разведок и их белогвардейских прихвостней, осевших во Владивостоке, Харбине и Монголии, — наша первейшая задача, однако вместо помощи нашим чекистам товарищ Блюхер пытается руководить ими, бросая в рискованные и смертельно опасные авантюры, а то и попросту подменяет их собственными необстрелянными кадрами. Это недопустимо», — жаловался Феликс Эдмундович, намекая на гибель своего любимца Мартенса.

«Победителей не судят, дорогой Феликс», — отвечал Ильич Дзержинскому. — То, что сделал Блюхер, архиважно для задыхающейся в тисках голода республики. Обменяв на хлеб отправленное в Москву золото, мы спасем миллионы преданных революции жизней и обеспечим плавный переход к НЭПу», — урезонивал его Ленин, прося не таить зла на импульсивного, плохо разбирающегося в тонкостях партийной иерархии военмина.

После того как они всласть насладились друг другом, Чаров поехал к Матвею, а вечером Марина подкатила к мужу и ей показалось, что она прощена. Так или иначе, он выслушал ее, не перебивая, а живой пассаж супруги, как она взяла за горло Чарова, от души повеселил его, и он разрешил ей продолжить работу.

На самом деле у Матвея не сложился четкий план действий. Визит детектива ни в чем не убедил его, хотя и притупил подозрения. Сытно отобедав, размягченный и чуть осоловевший, он снисходительно слушал женину воркотню, лениво соображая, поехать ли ему за портфелем сейчас или отложить посещение родительской квартиры до завтра. Несмотря на улучшившееся настроение, он отчетливо понимал, что в своих неуклюжих попытках превратить жену в интересующуюся лишь модой и фитнесом домохозяйку потерпел полное фиаско. Более того, он теперь не был убежден в ее верности, и само допущение подобной мысли отравляло ему существование. Он любил Марину, и это чувство, не поблекшее за годы супружества, оставалось жить в его недобром ожесточившемся сердце. Расчеты и комбинации, которыми он с виртуозной легкостью оперировал в бизнесе, утрачивали смысл в отношениях с ней.

«Дети, вернее, их отсутствие — вот в чем проблема», — пришел к закономерному выводу он, бесцельно листая старую записную книжку. За семь лет брака Марина так и не смогла забеременеть, хотя первые три года они вообще не предохранялись. Как-то раз он отправил ее к знакомому весьма вдумчивому врачу. «Ваша жена абсолютно здорова, патологий не обнаружено», — гласил вердикт эскулапа. «Значит, дело во мне. Что ж, обследуюсь, а там посмотрим. Может, не все так страшно», — Матвей выключил телевизор и пошел одеваться. «Сгоняю сейчас к мамане, а то завтра дел навалом», — определился он и набрал номер доктора.

Утром, честно сказав, куда едет, Марина отправилась в архив, где ей посчастливилось разыскать тот самый документ, где Дзержинский сетовал на самовольные действия Блюхера и просил Ленина указать военмину ДВР на недопустимость вмешательства в работу ВЧК. «Где же все-таки была статуя?» — женщина шелестела пожелтевшими, в бурых пятнах, листами. «Ни Ленин, ни Дзержинский, не говоря уже о Блюхере или Дягуре, о ней не упоминали. Да и в Алмазном фонде никаких следов. Неужели Тара оказалась на той самой подводе, которую отбили белогвардейцы?! — спрашивала она себя, покидая закрывающийся архив. — А вдруг правду о Золотой Богине скрывает портфель покойного Самуила, о котором вчера спрашивал муж у свекрови? Надо бы добраться до него!»

В прихожей горел свет, небрежно брошенное на спинку стула пальто темнело в столовой, тогда как его хозяин был поглощен изучением бумаг, рассыпанных по поверхности круглого обеденного стола, под которым валялся вывернутый наизнанку портфель.

— Привет! — задумчиво бросил он, не двигаясь с места. — Где пропадала?

— Как где?! В архиве, я же тебе утром рассказывала, — с деланым негодованием отозвалась Марина. — А ты чем занят? У-у-у, какой раритетный портфельчик! — воскликнула она, извлекая из-под стола вожделенный предмет. Увы, портфель был вытряхнут до последней бумажки и зиял холодной пустотой.

— Дедовский. Покопаюсь в его записках на досуге, — Матвей окинул супругу изучающим взглядом и вновь погрузился в чтение.

— Пойду, приготовлю ужин, — решила поизображать примерную жену Марина, как ее пальчики нащупали потайное отделение, устроенное в плотной кожаной крышке портфеля.

— Ну, так что?! Мы есть-то сегодня будем? — пристальный взгляд уткнулся в нее.

— Уже иду, дорогой, — ангельским