черкни ей несколько слов, она послала тебе несколько открыток… Но помни, что хотя твои письма к ней и не смогут пройти моей цензуры, не вздумай написать, что ожидаешь не только встречи!
Милый, я живу сейчас только письмами. У нас тут есть одно кино, репертуар которого очень разнообразен, а именно, вот уже целый сезон идет «Свинарка и пастух». Я предпочитаю лучше перечитывать 1000 раз твое единственное письмо…
У нас есть наушники, которые иногда только трещат, но мне даже и в треске слышится: «Говорит Западный фронт. Уничтожено бесчисленное количество фашистов, точное число подсчитывают уже несколько дней…»
Андрюшенька! О себе пиши все, меня ведь интересует каждая мелочь, вплоть до того, меняешь ли ты каждый день платки или предпочитаешь ходить с грязными??? Как Кузин заботится о тебе? Передай, что за неисполнение моих инструкций он понесет большое наказание. Андрюшенька! Сейчас живу только тем, что в мае буду с тобой вместе на фронте. И не думай иначе. Еще раз, или как один наш профессор говорит, «исче», пишу, что, если Кузина не будет к 2–3 мая, сама добьюсь посылки на фронт. Маму оставлю с ребенком и возьму какую-нибудь женщину, чтобы мама могла справиться. Остался март и апрель, февраль я уже не считаю. Ты даже не можешь представить себе, как я скучаю и как хочу тебя видеть…
Любящая тебя твоя Аня».
Вот такое письмо. Молодая женщина готова растерзать любого, кто усомнился бы, генеральша ли она; но вместе с тем и сама порою не верит, что так все и есть. От этого и сбои в повествовании, клятвы в любви, перемежаемые как бы шутливыми угрозами. Агнесса Павловна действительно и Власова любила, и ощущать себя генеральшей тоже хотела.
Она не знала и не могла знать, что ее письмо не застанет Власова под Москвой, потому что генерала отправят к тому времени на Волховский фронт. И, конечно же, не знала она и того, что уже давно занято место «жены» генерала. Новой женой Власова стала Мария Воронова. Была она на восемь лет старше Агнессы, специальность тоже была другая — повар… Но вместе с тем кое-что было и общее. Как и Агнесса, Мария Воронова начала армейскую службу с постели генерала Власова.
С Вороновой отбыл Власов на Волховский фронт, с Вороновой отправился в уже окруженную немцами 2-ю Ударную армию. С Вороновой пытался Власов выйти из окружения, как некогда выходил под Киевом из окружения с Агнессой Подмазенко. Впрочем, рассказ об этом впереди, а пока, завершая печальную историю, построенную на исповеди Агнессы Петровны в камере НКВД, скажем, что жизнь Андрея Андреевича Власова на войне была по. — мужскому яркой и насыщенной.
6
«Начальнику Главного управления кадров Красной Армии. Генерал-майор Власов сможет быть направлен не ранее 25–26 ноября связи продолжающимся воспалительным процессом среднего уха — начальник штаба ЮЗФ Бодин — зам. нач. военсанупра ЮЗФ Бялик, Васюкевич».
Эта телеграмма была отправлена, когда уже вовсю шло формирование 20-й армии, командующим которой 20 ноября назначили генерал-майора Власова.
Прогноз докторов оказался неверным.
Власов продолжал болеть и 4 декабря 1941 года, когда закончилось сосредоточение войск армии, и 6 декабря, когда армия получила приказ наступать на Солнечногорск.
Не было Власова в армии и 10 декабря, когда войска вышли на рубеж Векшино — Никольское. Город Солнечногорск 12 декабря 1941 года 20-я армия тоже брала без Власова.
Судя по воспоминаниям начальника штаба 20-й армии генерал-майора Л. М. Сандалова, Андрей Андреевич прибыл в армию, когда она уже вышла на подступы к Волоколамску.
«В полдень 19 декабря в г. Чисмены начал развертываться армейский командный пункт. Когда я и член Военного совета Куликов уточняли на узле связи последнее положение войск, туда вошел адъютант командующего и доложил нам о его приезде. В окно было видно, как из остановившейся у дома машины вышел высокого роста генерал в темных очках. На нем была меховая бекеша с поднятым воротником, обут он был в бурки. Это был генерал Власов. Он зашел на узел связи, и здесь состоялась наша первая с ним встреча.
Показывая положение войск на карте, я доложил, что командование фронта очень недовольно медленным наступлением фронта и в помощь нам бросило на Волоколамск группу Катукова из 16-й армии. Куликов дополнил мой доклад сообщением, что генерал армии Жуков указал на пассивную роль в руководстве войсками командующего армией и требует его личной подписи на оперативных документах.
Молча, насупившись, слушал все это Власов. Несколько раз переспрашивал нас, ссылаясь, что из-за болезни ушей он плохо слышит. Потом с угрюмым видом буркнул нам, что чувствует себя лучше и через день-два возьмет управление армией в свои руки полностью. После этого разговора он тут же на ожидавшей его машине отправился в штаб армии, который переместился в Нудоль — Шарино».
20 декабря Волоколамск был освобожден.
В последующие дни немцы предприняли ряд мощных контратак, но все они были отражены.
Наступление на Западном стратегическом направлении, завершившееся в начале января 1942 года, было первым серьезным успехом Красной Армии в ходе войны. Советские войска вышли на рубеж Селижарово, Ржев, Боровск, Мосальск, Белев, Мценск, Новосиль, отбросив немцев на 100–250 километров от Москвы.
Сталин, которому до этого приходилось ломать голову, как наказывать своих генералов, теперь осыпал их наградами, званиями и почестями.
Вместе с другими чествовали и Андрея Андреевича Власова.
6 января 1942 года ему было присвоено звание генерал-лейтенанта..
13 января фотография Власова вместе с фотографиями других руководителей контрнаступления была помещена во всех центральных газетах.
22 февраля А. А. Власов был награжден орденом Ленина.
Ордена, звания и слава доставались Власову, если судить по воспоминаниям Л. М. Сандалова, за сражения, которые выигрывала армия, пока он лечил свое ухо… И соблазнительно, забегая вперед, провести аналогию с трагедией 2-й Ударной армии, виновником гибели которой тоже был не Власов. И тут и порассуждать бы, насколько условна вообще персонификация побед и поражений на войне. Аналогии и рассуждения эти напрашиваются, ибо они отражают реальность военно-бюрократической машины, где и генералы, командующие армиями, порою так же не вольны в своих решениях, как и рядовые бойцы… Но все же, понимая это, необходимо удержаться на зыбкой границе обобщения и не впасть в еще большую неправду о войне, чем та, которую долгое время навязывали нам. Все-таки были и у нас генералы, которые, вопреки объективным условиям, вопреки инерции бюрократической машины, сами определяли исход той или иной операции. Их было совсем немного, их смело можно назвать исключениями из общего правила, но это именно они сформировали то стратегическое мышление, которое
