«Канатиком» назывался второразрядный ресторан на углу Рождественки и Театрального проезда, против памятника первопечатнику Ивану Федорову. Он помещался в подвале, его стены были перетянуты не слишком толстым канатом, отсюда и пошло название. Варя в «Канатике» не была ни разу. Здесь нет бильярда, Костя сюда не ходит. Помнится, Вика как-то звала ее, кстати, вместе с Игорем Владимировичем, но она тогда не пошла, предпочла Левочкину компанию, и вот она здесь с Игорем Владимировичем.
Никого из знакомых в «Канатике» не оказалось. Рина сказала, что все собираются здесь только по пятницам, на «жареного каплуна». Под словом все Рина имела в виду ресторанных завсегдатаев.
– Публики все же порядочно, – заметил Игорь Владимирович, обводя взглядом низкий сводчатый зал.
– Центр, после рабочего дня посетителей хватает, – пояснил Левочка.
– У служащих рабочий день кончается, у шлюх начинается, – подхватила Рина, не стесняясь Игоря Владимировича. Здесь он не начальник, а участник застолья.
Публика входила и выходила, вошли три девушки, уселись недалеко от их столика. Варя обратила на них внимание только потому, что от нее не ускользнули мгновенные и, как ей показалось, тревожные взгляды, которыми обменялись Рина и Левочка.
Девушки были ресторанные, из тех, о ком Рина заметила, что их рабочий день только начинается. Для них самый большой праздник – перед делом посидеть вот так вот в ресторане без мужчин, перекусить на свои деньги, переговорить о своих бабских делах, самим метнуть чаевые официанту, ощутить себя обычными женщинами.
Одна девушка сидела к ним спиной. Соседка, наклонясь, что-то сказала ей, она обернулась к Вариному столику, небрежно кивнула Рине и Левочке. Те в ответ тоже кивнули, изобразили на лицах радостные улыбки. Но смотрела она не на них, а на Варю, усмехнулась, отвернулась к своим девицам, что-то им сказала, они громко рассмеялись. Это была худощавая блондинка с узко поставленными глазами, лет, наверно, двадцати пяти, с бледным, когда-то, видно, смазливым лицом, одетая прилично, но без шика, без вызова.
Варя опять уловила встревоженный взгляд, которым обменялись Левочка и Рина, и сама почувствовала неудобство: слишком упорно, насмешливо, даже издевательски смотрела на нее девица.
– Что за мамзель? – спросила Варя.
– Так, виделись где-то, не помню где, – ответила Рина беззаботно, но беззаботность была искусственной. Да и Левочку эта девица знает, значит, виделись где-то не случайно.
Игорь Владимирович, видимо, тоже почувствовал неловкость, посмотрел на часы, давая понять, что засиживаться у него нет времени, поднял рюмку:
– Поздравляю вас, Варя, вы теперь полноправный трудящийся, желаю успеха.
Все выпили.
За своим столиком девицы опять громко рассмеялись чему-то сказанному блондинкой.
Игорь Владимирович снова посмотрел на часы.
– Вы торопитесь? – спросила Рина, тоже готовая уйти отсюда.
– Да, уж, пожалуй, пора…
– Конечно, – подхватил Левочка.
Блондинка обернулась:
– Левушка!
Левочка подошел к их столику, наклонился к блондинке, о чем-то они говорили. Левочка мило улыбался, ласково потрепал блондинку по плечу и вернулся к своим. И опять за соседним столом раздался взрыв хохота – блондинка сказала что-то смешное.
Вернувшись, Левочка все так же мило заговорил о джазе Скоморовского, начинающего гастроли в Москве. Рина слушала его болтовню, но Варя видела ее тревогу.
Блондинка встала, подошла к их столику, скользнула взглядом по Варе, по Игорю Владимировичу. В пальцах она держала папиросу.
– Не найдется спички?
В каждом ее движении сквозила нарочито-сдержанная развязность, затаенный, но ощутимый вызов. Игорь Владимирович протянул ей коробок. Она чиркнула спичкой, закурила, потом вдруг обратилась к Варе:
– Как тебе живется с Костей?
– Клава, Клава. – Левочка тронул ее за локоть.
– А что такого? Интересуюсь. Она новая жена, я старая, я номер двести, она – двести один. Ну, так как живется-то? Ничем еще тебя не наградил?
Варя сначала не поняла вопроса, подумала, что намекает на беременность.
– Клава, прекрати сейчас же! – сурово проговорила Рина.
– Ладно! Ты! – грубо ответила блондинка. – Заткнись.
Смысл сказанного наконец дошел до Вари, и она спокойно, отчетливо сказала:
– Гражданка проститутка, а ну-ка вон отсюда!
Все опешили, онемели в ожидании скандала.
Игорь Владимирович неожиданно высоким, визгливым голосом закричал:
– Отойдите сейчас же от нашего стола. Не приставайте! Давно в милиции не ночевали? Я вам это быстро устрою.
– Ах, ах, напугал… – истерично захохотала блондинка.
Подруги, вскочив со своих мест, уже тащили ее к своему столику. Она отбивалась, кричала:
– Я с ней как с порядочной, а она меня обзывает, дрянь! Школу не успела кончить, уже на панель пошла, а меня обзывает!
Игорь Владимирович подозвал официанта, расплатился.
– Думает, она ему жена, он ей муж, – бушевала блондинка, – у него таких жен вагон и маленькая тележка, все с трипперами ходят… Пусть у Рины спросит, та эту штуку тоже таскала, а теперь молоденькую ему подложила, потаскухи!
Наконец вышли из ресторана.
– Мне налево, – сказал Левочка, он жил на Сретенке, – ладно, плюньте, сумасшедшая баба, ну, пока!
Варя, Рина и Игорь Владимирович пошли вниз к Театральной площади.
– Какая гадина! Чего наговорила! Чего навыдумывала! – возмущалась Рина.
– Не надо посещать такие заведения, – заметил Игорь Владимирович.
– На эту психопатку мы могли нарваться в любом месте.
– Не огорчайтесь, – сказал Игорь Владимирович, обращаясь к Варе, – не придавайте значения, мелочи жизни.
– Я не огорчаюсь, – хмуро ответила Варя.
Она пришла домой. Десять вечера, работать поздно, пора ложиться спать, да и будь время, она не могла бы работать, была потрясена, оглушена тем, что произошло в «Канатике». Не в Рине и Левочке дело, это Костины друзья, а Рина, по-видимому, была больше, чем другом, она в его «списке», это нравы Костиного мира. Для Игоря Владимировича такая правда о ее замужестве, конечно, неожиданна. Но и для нее неожиданны поведение Игоря Владимировича на собрании и этот его визгливый от испуга голос в ресторане. Если бы к ней пристали хулиганы, он, наверно, стал бы звать на помощь этим своим визгливым голосом. Овца и трус к тому же. Саша защитил бы ее по-другому. Так что с Игорем Владимировичем они квиты. Ей было стыдно перед самой собой, ресторанная шлюха разговаривала с ней как равная, потому что раньше Костиной девкой была она, а теперь его девкой стала Варя. Такого унижения она еще не испытывала. Как она завтра пойдет на работу, как будет смотреть людям в глаза.
Что же делать, Господи, куда деться от всего этого?! Плюнуть, вернуться к Нине, но она не может, не имеет права подвести бедную Софью Александровну. Костя с его нахальством окончательно испортит ей жизнь. Привести в дом авантюриста, а самой сбежать – такого она себе не простит. Закатить ему скандал? Ничего она не добьется, кроме шума в квартире и еще больших неприятностей Софье Александровне.
В дверь постучали.
– Войдите.
Это была Софья Александровна.
– Добрый вечер, Варя.
– Добрый вечер, Софья Александровна, садитесь, как ваши дела?
Софья Александровна села, внимательно посмотрела на Варю.
– Ты чем-то расстроена?
– Просто устала, было собрание, принимали в профсоюз.
– Формальность, но когда-то надо пройти.
Софья Александровна снова посмотрела на Варю.
– Варенька, я вот о чем… Сегодня Константин Федорович пришел с каким-то человеком, даже дверь за собой не прикрыл, разбирали ружья, щелкали затворами. Ведь мы же условились, Варенька, как же так можно?
Варя открыла шкаф. За одеждой стояло два охотничьих ружья.
Она села на кровать, бессильно опустила руки.
– Я перед вами очень виновата, Софья Александровна. Я не имела права приводить его к вам в дом.
– Но ведь ты его жена.
– Жена… Какая я ему жена, какой он мне муж?! Не понимаю, как это на меня нашло. У меня нет с ним никакой жизни, я его почти не вижу, мы давно уже не муж и жена.
Софья Александровна молчала.
– Но я ничего не могу сделать, я в западне, – с отчаянием сказала Варя.
– В западне? – удивилась Софья Александровна. – Я тебя не понимаю, в какой западне? Вы не расписаны, ты свободный человек, сама себе зарабатываешь на жизнь.
– Да, это так. Но я не могу уйти отсюда.
– Почему?
– Потому что тогда он не уйдет от вас. Он так и сказал: можешь уходить, мне и здесь хорошо. Он, правда, обещал найти себе другую комнату, но он врет, он не будет ее искать. А я не могу оставить его здесь, вы с ним не справитесь. Видите, он и при мне приносит эти ружья, а без меня и вовсе не будет церемониться, даже не впустит вас в комнату.
Софья Александровна погладила ее по голове, улыбнулась. И Варя вдруг увидела, что улыбка у нее точно Сашина, Саша тоже так улыбался. И глаза у них одинаковые.
