Где было невозможно совершить фланговый охват или вклиниться между двумя русскими полками, там татары просто шли напролом, не считаясь с потерями. К концу дня русичи и половцы были измотаны жарой и тяжелым кровопролитием до такой степени, что прекратили преследование татар, которые в очередной раз пробили их заслон и повернули коней к югу, топча копытами своих же убитых и раненых.
Мстислав Удатный оглядел поле битвы. Вся долина была усеяна телами павших воинов и лошадей, даже при беглом взгляде было видно, как много полегло татар. Численный и тактический перевес был на стороне половцев и русичей. И все же татары сумели вырваться из окружения.
К Мстиславу приблизился каневский князь Святослав Владимирович, в его руке был длинный узкий меч, весь красный от крови.
— Лихо мы посекли нехристей татарских! — торжествующе воскликнул Святослав и воткнул меч в землю. — Полная победа, брат!
— В том-то и дело, что неполная победа, — мрачно сказал Мстислав, едва взглянув на раскрасневшегося каневского князя. — В этой долине татары были как в ловушке. Мы должны были истребить их до последнего человека, но так и не смогли этого сделать. Позволили врагу уйти.
— Так ведь силы воинов не беспредельны, брат, — промолвил Святослав Владимирович, утирая пот с лица. — Махать мечами на такой жаре — тяжкий труд! Я видел, кони у татар совсем заморенные. Далеко на таких конях татары не ускачут, завтра мы их настигнем и добьем окончательно.
Галицкие дружинники приволокли раненого татарского десятника.
Мстислав Удатный спросил у пленника, как зовут татарского военачальника, который так храбро сражался сегодня с русичами и половцами.
— Его зовут Тохучар-нойон, — ответил пленник.
— Сколько конников было у Тохучар-нойона? — поинтересовался Мстислав.
— Восемь тысяч, — прозвучал ответ.
— Где находятся Джебэ и Субудай? — опять спросил Мстислав.
— На реке Калке, в одном переходе отсюда, — проговорил кривоногий десятник, тупо взирая снизу вверх на рослого галицкого князя.
— Сколько у них войска?
Пленник растопырил короткие пальцы на обеих руках.
— Десять тысяч? — спросил Мстислав.
Толмач-половчин повторил вопрос князя по-кипчакски.
Пленник молча кивнул.
— Доставьте этого мунгала без промедления к великому князю, — сказал Мстислав своим дружинникам. — Еще передайте от меня Мстиславу Романовичу, что я отыскал главную татарскую орду. Пусть киевский князь поспешает сюда со всеми полками, скоро мы столкнемся со всею татарской ратью.
Глава десятая
Утешительные вести
В светлицу вбежала совсем юная девушка в длинном, до пят, серебристо-голубом муаровом платье, широкие рукава которого были расшиты мелким жемчугом. Ее волосы были скрыты белым платком, лоб обрамляла золотая диадема с крупным изумрудом, который изумительно гармонировал с ее зелеными глазами. Розовый румянец на бледных девичьих щеках казался особенно ярким. У девушки был небольшой прямой нос, красивые чувственные губы, темно-русые, с плавным изгибом брови.
— Матушка, мне сказали, что прибыл посланец от Андрея. Где он? — нетерпеливо воскликнула зеленоглазая красавица, застыв посреди комнаты.
Великая княгиня Меланья Игоревна плавным жестом указала дочери на гостя, сидевшего на скамье у окна. Это был новгородский купец Полежай.
— Будь здрава, Сбыслава Мстиславна! — Новгородец встал и отвесил юной княжне низкий поклон. — Довелось мне повстречаться с супругом твоим Андреем Владимировичем у днепровской луки, где рати князей наших переправлялись по мосту на левобережье Днепра. Князь Андрей попросил меня доставить к тебе сие послание. Порывшись в кошеле, привешенном к поясу, купец извлек свернутый в трубочку узкий лоскут пергамента и протянул его дочери великого князя.
Сбыслава схватила пергамент так, как дети хватают любимое лакомство или приглянувшуюся игрушку.
— Благодарю тебя, добрый человек! — Княжна сделала изящный полупоклон в сторону новгородца, затем попятилась к двери, смущенная его прямым взглядом. Не прибавив больше ни слова, Сбыслава торопливо скрылась за дверью.
— На диво красива у тебя дочь, матушка-княгиня, — промолвил Полежай, вновь усаживаясь на скамью. — Таких красоток я даже в славном Новегороде не встречал!
Меланья Игоревна улыбнулась доброй улыбкой, которая только добавила одухотворенной красоты ее большим голубым очам, полным алым устам и округлому белому подбородку.
Две служанки, повинуясь властному жесту великой княгини, установили кресло с подлокотниками напротив гостя. Меланье Игоревне хотелось самой расспросить Полежая о муже и зяте, с которыми новгородец имел возможность увидеться всего четыре дня тому назад. Разодетая в золоченую парчу, статная Меланья Игоревна имела поистине царственный вид.
Сбыслава же уединилась в своей спальне, развернула пергамент и поспешно пробежала глазами ровные строчки букв, выведенные рукой любимого человека. Она сидела у самого окна, забранного толстым разноцветным стеклом в свинцовых ромбовидных ячейках, в потоке солнечных лучей, переполняемая мимолетным счастьем.
Вдруг у нее за спиной скрипнула дверь. Сбыслава оглянулась. На пороге стояла Варвара, ее двоюродная сестра. Глаза у Варвары были полны любопытства.
— Что сообщает тебе твой ненаглядный? — спросила Варвара.
Улыбаясь, она медленно приблизилась к Сбыславе и мягко коснулась ее плеча.
— Андрей пишет, что войско выступает в степь, — ответила Сбыслава, аккуратно сворачивая пергамент в трубочку своими точеными белыми пальчиками. — Впереди идет Мстислав Удатный, татары бегут от него в разные стороны. За дружиной Мстислава Удатного двигаются прочие русские полки. Андрей полагает, что поход против татар не будет трудным. Скорее всего все закончится без большого сражения, поскольку татар очень мало.
— Вот и чудесно! — Варвара на краткий миг прижалась щекой к щеке Сбыславы и направилась обратно к двери, что-то напевая себе под нос.
В дверях Варвара остановилась и взглянула на Сбыславу. Та сжимала в пальцах маленький пергаментный свиток и задумчиво смотрела куда-то в пространство.
— Не грусти, сестра! — ободряюще промолвила Варвара. — И месяца не пройдет, как вернется к тебе твой Андрюшка. Вернется с победой!
Глава первая
Как поругались три Мстислава
На восьмой день преследования отступающих татар русско-половецкое войско вышло к реке Калке.
Узкое русло быстротекущей реки пересекало здешнюю холмистую равнину подобно рву. Речной поток извивался среди обрывистых меловых утесов и известняковых скал, затянутых изумрудной зеленью пышной южной растительности. Вбирая в себя воды больших и малых ручьев, текущих в ближайших оврагах, стремительная Калка несла свои прозрачные волны в Сурожское море, до которого было рукой подать.
Головной полк Мстислава Удатного и половецкие отряды разбили стан на самом берегу реки в низине, окруженной тенистыми тополиными рощами и лощинами, заросшими диким орешником. Рядом были прекрасные выпасы для лошадей по склонам пологих холмов. Места в низине было достаточно для всего русского войска. Однако рядом со станом Мстислава Удатного расположились только смоляне, луцкий князь со своими племянниками да еще князь каневский.
Черниговцы и киевляне перешли на другой берег Калки и расположились лагерями там. Черниговские полки раскинули шатры на равнине у самых бродов, а киевская рать забралась на холм, защищенный с юга и востока глубокими оврагами. Это была хорошая позиция для обороны, но за водой киевлянам приходилось ходить за добрых полверсты, так как рядом не оказалось никаких источников. Киевские ратники с ворчанием тащились к берегу Калки с деревянными ведрами в руках и с завистью поглядывали на черниговцев, которым до реки было всего полсотни шагов.
Мстислав Старый продолжал упрямо делать то, чего не делали вот уже несколько дней все прочие князья, видя бегство татар. Киевский князь не уставал повторять своим воеводам, чтобы те постоянно были начеку, чтобы никто из воинов не отлучался из стана в одиночку, чтобы всякий ночлег проходил в укрепленном лагере. Мстислав Старый говорил князьям, что столь стремительное отступление татар — это скорее всего обычная уловка степняков, которые либо где-то готовят ловушку для всей русской рати, либо просто пытаются увести русские полки подальше от своих набитых сокровищами обозов.
«Победное шествие Мстислава Удатного может запросто завершиться крахом, ибо нам не ведомы ни замыслы татар, ни их численность», — то и дело твердил киевский князь, но к нему прислушивались лишь немногие из воевод и князей.
