благодаря тому, что Витус так быстро их отыскал.
Как Магистр и подозревал, Коротышка сидел за обильной трапезой, когда оба немного погодя вошли в трактир. В это время в зале уже яблоку было негде упасть, так что с трудом удавалось переставлять ноги. На длинных, лежащих на козлах досках рассиживались гуляки и гоняли служанок. Вокруг шумно смеялись, острили, отпускали скабрезные шутки, похабничали. Не стесняясь, чавкали, рыгали, пускали ветры. В углу кто-то тянул унылую песню. И над всем этим бедламом прозвенел фальцет Коротышки:
— Давай сюда, эй вы! — запищал он радостно, беспрестанно вылавливая куски мяса из подливки в большой деревянной миске и ловко отправляя их в ротик с вывернутыми рыбьими губами. — Уи-уи, по жбанчику блембеля пойдет? Я ставлю!
— Пива? Почему бы и нет.
Друзья устроились на скамье рядом с Коротышкой, вытащили ложки и с места в карьер навалились на еду — единственно верный способ хоть что-то урвать, когда за столом с тобой Энано. Когда первый голод был утолен, Магистр отложил ложку и отхлебнул из большой кружки, которую между тем принесла одна из служанок.
— Скажи-ка, Витус, — заговорил он, — а как это ты нас с Энано так быстро нашел?
— А что тут трудного? — усмехнулся тот. — Я же вас, дуралеев, не первый день знаю. — Он тоже глотнул пивка, но совсем чуть-чуть — хотел сохранить голову светлой. — Когда здесь не нашел, сразу подумал, что вы ушли к Темзе. Где же вас еще искать, как не в самой суматохе? И как видите, оказался прав.
— Да уж. Твое чутье спасло нам головы! — Магистр снова принялся за еду.
— Уи-уи! — подтвердил Коротышка.
Они примолкли, сосредоточившись на лакомом блюде. В конце концов Магистр отломил кусок хлеба и тщательно вытер днище миски.
— Почти как тогда, у циркачей! — довольно хрюкнул он. — Тогда мы ели такую же вкуснятину. Помнишь, Витус?
— Еще бы!
— А помнишь, как Артуро однажды наловил раков, а этот шарлатан Бомбастус Зануссус хотел их слопать один?
— Да, хорошее было время. И Артуро был настоящим другом…
— И первоклассным фехтовальщиком. Если бы он не обучил тебя так здорово своему искусству, то… — внезапно маленький ученый поперхнулся — ему кое-что пришло в голову. — Слушай-ка, Коротышка, а где, собственно, тот пес, которого мы отбили у Пиггера?
— Этот пустобрех? Уи, я его приткнул одной дряхлой мамашке! — Карлик обхватил обеими ручками свою кружку и влил в себя последний глоток пива.
— Ты что, рехнулся? Бойцовую собаку старой женщине!
— И-у, не боись! Со старой клюкой нищё не слущится. Я побалякал с горлодером. Слушал — уши торщком, драная шкура. Понял, щё Энано от него хощет. Должон охранять бабульку — и будет. Зуб даю! Щёб мне век блембеля не пивать! — человечек плутовато глянул на Магистра и Витуса.
Витус расхохотался:
— Ладно! Спасибо за пиво, Энано. Боюсь, что мне пора. Придется вас снова покинуть, — он поднялся и поправил на поясе шпагу.
— Как это?
— Куда ты?
— Думал, до обеда управлюсь с экзаменом, а выходит, ошибался. Немилосердные господа экзаменаторы намерены меня терзать и дальше.
— Что? Готов поспорить, они тебя сегодня уж изрядно повыжали! — Магистр озабоченно прищурился за своими толстыми стеклами.
— Как яблоки для сидра. Но сейчас мне надо пройти последний пресс, и все. Никуда не ввязывайтесь, пока меня не будет, и держите язык за зубами. Адьос, друзья! — Витус проворно протиснулся меж разгоряченных кутил к выходу.
— «Адьос»! — скривил губы Магистр. — «Держите язык за зубами»! Что там себе думает господин кирургик? Правда должна оставаться правдой, а кривда названа своим именем! Тут уж ничего не попишешь! А, Энано?
— Уи-уи, верно, верно.
Банестер сидел в одиночестве за массивным дубовым столом в экзаменационном зале и коротал время, пытаясь одновременно засунуть три пальца в трепанационные отверстия черепа. Он чувствовал себя более чем сытым, потому как позади был обильный обед, состоявший, кроме прочего, из перепелов на вертеле, паштета из мяса дикого кабана, сыра, овощей и пива. Венчающим его десертом было аппетитно приправленное пряностями печенье, только что с противня.
Не удивительно, что Клауэс и Вудхолл, которые нисколько не отставали от хозяина, вынуждены были пойти облегчиться. Как справят нужду, так и вернутся. Банестеру, о чьих способностях к пищеварению ходили легенды, удалось-таки вставить средний палец в дырку в лобной кости и просунуть его кончик в носовое отверстие.
Харви тоже не было. Он вылавливал пару человеческих экземпляров для наглядного пособия. И экзаменуемый еще не подошел. Но тут ему упрека не сделаешь — на больших круглых часах в столовой было еще без четверти три, когда Банестер вышел оттуда. И вообще, этого паренька не в чем было упрекнуть. В первой половине дня он сражался достойно — это признал бы любой, кто хочет слыть беспристрастным. Даже Вудхолл. Банестер вздохнул. Вудхолл с его помешанностью на болеутоляющих и успокоительных средствах… Если уж сядет на своего конька, остановить его никто не в силах. Банестер вытащил палец из носового отверстия и засунул его в левую глазную впадину. Он должен будет сдерживать Вудхолла, чтобы экзамен не затянулся.
— Я вернулся, сэр, — Витус из Камподиоса появился перед Банестером так, что тот даже не заметил. — Я вас не напугал?
— Ни в коей мере, — ответил хозяин дома, хоть это и не совсем соответствовало действительности.
Он отложил в сторону череп и, следуя внезапному приступу вдохновения, решил незамедлительно продолжить экзамен. Таким образом он будет избавлен от необходимости вести с претендентом праздные разговоры. Подобные беседы во время экзамена — это было твердое убеждение Банестера — не приносят никакой пользы.
— Знаете ли вы, что это за дырки в черепе, Витус из Камподиоса?
— Разумеется, сэр. Это отверстия, просверленные во время трепанации.
— И зачем она нужна?
— Вскрытие черепа иногда бывает необходимо. Например, когда пациенты в результате несчастных случаев страдают головокружениями, расстройством зрения или шумом в ушах. В большинстве случаев виной тому гематома, которая оказывает давление на головной мозг. Но причиной таких симптомов может быть и опухоль.
— Очень хорошо. Мой следующий вопрос…
— Следующий вопрос, дорогой Банестер, мой! Потому что, если припомните, я был на очереди. — Вудхолл возник, как воплощенный укор. Рядом с ним стоял Клауэс, который пытался оттереть послюнявленным пальцем пятно от соуса со своего камзола.
— Хорошо, хорошо, — миролюбиво согласился Банестер. Он постарался скрыть досаду, что не заметил и появления коллеги. Все дело в этом проклятом катаре, который затуманивал его сознание. — Продолжайте опрос, Вудхолл!
— Тогда приступаю, если позволите. — Вудхолл деревянным шагом прошествовал в дальние пределы зала, где вторая скамья еще скрывала свое содержимое. Он снял
