Александр Ахматов - Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима

— Благодаря твоим заботам твой ничтожный раб чувствует себя так, словно он заново родился на свет.

— Этот мой знакомый — римлянин, центурион, — продолжала Ювентина. — Мы знали друг друга еще в Риме. Недавно я спасла ему жизнь. Надеюсь, он этого не забыл… Мне нужно разыскать его и поговорить с ним… о Минуции, которого, вероятно, держат в капуанской тюрьме.

— О Минуции? Но ему уже ничем не поможешь, — тихо проговорил Сирт.

— Это верно, — вздохнула Ювентина, — спасти его невозможно, но… может быть, Лабиен — так зовут римлянина, который, кстати, до восстания был самым близким другом Минуция… может быть, с его помощью удастся избавить его от напрасных страданий, издевательств, пыток… ведь римляне все равно казнят его… Как ты думаешь?

— Но… разве есть такая возможность?

— Кажется, есть, — Ювентина еще раз трепетно вздохнула. — К сожалению, это все, что я и его римский друг можем для него сделать, — прошептала она.

— Если ты так решила… — начал Сирт.

— Да, я так решила, — прервав его, сказала Ювентина. — Лучше ему сразу умереть, чем терпеть мучения перед неизбежным концом. Во всяком случае он будет волен сделать свой выбор… А ты считаешь иначе?

— Я полностью с тобой согласен, — ответил Сирт, хотя очень смутно догадывался, о чем идет речь.

Но он не решился докучать девушке лишними вопросами.

— Нам нужно подумать о том, где провести остаток ночи, — в раздумье произнесла Ювентина и вспомнила о заброшенной вилле на полпути между усадьбой Никтимены и Капуей.

Эту виллу, когда восстание охватило всю капуанскую округу, работавшие на ней рабы из мести предали огню, но внезапно хлынувший дождь не дал пламени как следует разгореться, и усадебный дом наполовину уцелел. Ювентина однажды укрылась в нем от грозы, совершая прогулку верхом на коне.

Ювентина объяснила Сирту, куда им предстоит ехать, и оба уселись в двуколку.

— Будем надеяться, что там нас никто не потревожит, — ударив вожжами коня, сказала Ювентина, — а утром приведем себя в надлежащий вид, чтобы не отличаться от обычных людей, и Аппиевой дорогой отправимся в Капую.

На следующий день после своей победы претор Лукулл приказал отобрать из числа пленных двести пятьдесят человек и распять их вдоль дороги от Капуи до Казилина, что, по его мнению, должно было выглядеть не только устрашающе, но и символично, ибо именно этим двум городам в своей дерзости угрожали беглые рабы.

— Это послужит уроком всякому, кто посмеет поднять оружие против Рима и охраняемых им союзников, — заявил Лукулл, выступая с напыщенной речью на городской площади перед сходкой солдат, принимавших участие в сражении.

Подготовка к казни началась ближе к полудню.

У Флувиальских ворот быстро собиралась толпа обывателей, всегда жадных до всякого рода зрелищ.

Массовая казнь рабов по древнему обычаю, то есть распятие на крестах — такого капуанцы еще не видели.

По толпе пронесся слух, что под вечер в амфитеатре по приказу претора будет устроена травля зверей и бестиариями на арене будут выступать пленные мятежники без какого-либо оружия.

Эта новость наполнила радостью сердца жителей города парфюмеров и вскоре донеслась до соседнего Казилина, граждане которого тоже очень любили кровавые представления.

На предстоящее зрелище казни пленных восставших рабов высыпали чуть ли не все жители Капуи от мала до велика.

Очень скоро вдоль всего участка Аппиевой дороги между двумя городами стало весьма оживленно. Даже крестьяне, везущие на повозках или тележках свой товар на капуанский рынок, тоже останавливались вблизи Флувиальских ворот, чтобы не пропустить зрелище.

Между тем большое количество солдат, общественных рабов и наемных рабочих уже копали ямы для столбов и сносили к дороге пыточные орудия: жуткого вида станки, оборудованные гирями и устройствами для выкручивания рук и ног, специальные жаровни и знаменитую «кобылу», на которой тела несчастных жертв растягивались так, что члены выскакивали из суставов.

Возле одной из башен Флувиальских ворот, на площадке, окруженной со всех сторон вооруженной стражей, покорно дожидались своей участи двести пятьдесят осужденных.

Сразу бросались в глаза их изможденный вид и покрытые ранами тела, свидетельствовавшие о том, что в плен они попали после ожесточенного сопротивления.

В толпе говорили, что претор Лукулл приказал отобрать для немедленной казни наиболее ослабевших пленников, которые все равно скоро умрут или не выдержат далекого перехода из Капуи в Рим, куда претор намеревался доставить остальную часть беглых рабов вместе с их вождем Минуцием.

Ровно в полдень примерно в полутора милях от Капуи на Аппиеву дорогу, свернув на нее с проселочной, выехала легкая двухколесная повозка, запряженная добрым конем серой масти.

Лошадью правил темнокожий возница. Рядом с ним сидела хорошо одетая красивая девушка с белокурыми волосами.

Это были Ювентина и Сирт.

Двуколка подкатила к Флувиальским воротам, возле которых собиралась толпа.

Ювентина и Сирт уже знали, что здесь происходит. О готовившейся казни они услышали от встречных пешеходов.

Когда Сирт уже собирался повернуть к расположенному неподалеку от ворот большому конному двору, Ювентина вдруг схватила африканца за руку и велела ему остановиться.

— Вон там… видишь, среди этих несчастных перед башней у ворот? — взволнованно прошептала девушка. — Видишь, сидит на камне… молодой с курчавыми темными волосами и чертит палочкой на земле?.. Узнаешь ты его?

— Клянусь Ваалом[445]! Да это один из ликторов Минуция, если не ошибаюсь…

— Да, это Геродор, тот самый юноша, с которым мы вместе бросились в реку, спасаясь от солдат… Ах, только бы успеть, только бы успеть найти Лабиена! Он должен упросить претора помиловать Геродора, который на своих руках вынес его, раненого, с поля сражения… О, великие боги! Не дайте свершиться несправедливости!..

Несколько мгновений на лице девушки отражалась мучительная работа мысли.

— Придется расспрашивать о Лабиене всех встречных солдат, — прошептала она. — Он был префектом конницы. Не может быть, чтобы никто из них не знал, как его найти.

Ювентина сошла с повозки и сказала Сирту:

— Поезжай на конный двор и жди меня там. Вот тебе кошелек, здесь все деньги, которыми мы располагаем. Если найду Лабиена, попрошу у него еще немного… Ах, только бы успеть!.. Позаботься об Адаманте, задай ему корма вволю и сам хорошенько подкрепись в трактире. Постарайся никому не показать, что ты ранен.

— Не беспокойся, госпожа! Все исполню, как ты сказала!

Ювентина поспешила к воротам, а Сирт погнал Адаманта по пыльной дороге к конному двору.

Торопливо пробираясь сквозь толпу, Ювентина вдруг лицом к лицу столкнулась с тремя нарядно одетыми молодыми людьми, одним из которых оказался не кто иной, как Марк Скавр.

Эта встреча с ним была очень нежелательна.

Голова молодого нобиля была обвязана повязкой, а правая рука висела на перевязи горизонтально к груди. Все свидетельствовало о том, что сын принцепса сената не избежал участия во вчерашнем сражении и при этом немало пострадал.

— Вот так красавица! — с неподдельным восхищением произнес один из молодых людей, высокий и широкоплечий юноша лет двадцати с приятным мужественным лицом.

— Веттия! — удивленно воскликнул Скавр. — Да будет благосклонна к тебе Юнона, прекрасная Веттия!

— Рада видеть тебя, достойный и храбрый Марк Скавр! — с чарующей улыбкой отвечала Ювентина, сделав над собой невероятное усилие, чтобы изобразить на своем лице искреннюю радость. — Пусть всегда тебе сопутствуют Марс и Беллона!

— Ну как не позавидовать этому баловню Фортуны! — сказал второй приятель Скавра, окинув Ювентину веселым взглядом. — Едва успев получить воинскую награду из рук самого претора, он тут же удостоен внимания самой красивой девушки из тех, каких нам довелось увидеть за все время пребывания в Кампании! Не правда ли, Капитон? — обратился он к рослому красавцу, который первый выразил свое восхищение красотой Ювентины.

— Не могу с этим согласиться, Антипатр! Фортуна здесь совершенно ни при чем! — шутливо возразил Капитон. — Нет, нужно отдать должное отменной доблести самого Скавра, который в отличие от нас явно не терял даром времени в перерывах между походом и двумя битвами.

— Мы будем ждать тебя у храма Геркулеса, — сказал Скавру Антипатр, и молодые люди, посмеиваясь, продолжили свой путь, оставив приятеля наедине с его хорошенькой знакомой.

Ювентина живо припомнила все, что произошло в саду постоялого двора Септимена, где Марк Скавр, в полной мере проявив свой необузданный и любвеобильный темперамент, сорвал с ее губ не меньше десятка пламенных поцелуев, и где она, разыгрывая перед ним ветреную супругу ревнивого и злого старика, назначила молодому патрицию любовное свидание в Капуе.