– Нет! – вновь возразил Чиркудай: – Я хочу честного боя.
Субудей и Тохучар порывались что-то сказать, однако, открыв рот, замирали, о чем-то задумываясь. Наконец Тохучар не выдержал:
– Ты так и остался любителем риска.
– Я им никогда не был, – возразил Чиркудай. – Просто хочется понять самого себя и того, что ты стоишь.
– Сейчас я тебе уступаю первенство в любом виде боя, – хмуро сказал Тохучар.
– А я – тем более, – угрюмо буркнул Субудей.
– Вы ничего не поняли, – недовольно махнул рукой Чиркудай: – Я должен это слышать от себя изнутри, а не от вас, снаружи.
Туменные опять помолчали.
– Тебя часто очень трудно понять, – вздохнул Субудей, и с кряхтением поднявшись с кошм, ушёл к своей железной повозке.
Тохучар тоже встал, но, прежде чем направиться к своим охранным нукерам, неуверенно спросил:
– Я случайно узнал, что у тебя объявились родственники?..
Чиркудай нахмурился, посопел, и вяло ответил:
– Да.
– Что ты об этом думаешь? – негромко поинтересовался Тохучар.
– Ничего не думаю, – недовольно буркнул Чиркудай.
– Ты прости, но я интересуюсь не просто так, – Тохучар хотел что-то пояснить, однако, повздыхав, не решился, и спросил совсем об ином: – А как Субудей?..
– Мы не говорили с ним об этом.
Тохучар понимающе покивал головой и резко сменил тему:
– Ты непонятен всем, даже своим друзьям. И тебя побаиваются даже самые сильные и могущественные люди…
– Ты говоришь о сыновьях Темуджина? – лениво спросил Чиркудай, перекатившись на спину, он уставился на громадные южные звезды.
– Я говорю о Темуджине… – бросил Тохучар, уходя в темноту.
Глава тридцать пятая. Бойня на Калке
До самого Запорожья русичи наливались злом и готовы были в клочья разорвать любого гога-могога, если бы он попал им в руки. Только у самых камней, брошенных поперек могучей реки каким-то хулиганским ведическим Богом, монголам «надоело» сопровождать ладьи, и они ушли в степи. Сводное войско под командой трех князей Мстиславов, за два дня, без помех, переправилось на левый берег Днепра. И передовые отряды, из наиболее отчаянных, бросились в погоню за варварами, не знающими начальных принципов ведения боя. Славяне считали, что монголы должны были дождаться, когда вся киевская рать выберется на левый берег и построится. А потом оба войска должны встретиться в чистом поле и выяснить, кто самый сильный и умелый.
Но монголы налетали сотнями на вразноброд идущие отряды русичей, стреляли издали, и уносились за холмы от погони в сторону моря Азова. Разведка славян определила, что монголов не так много: около десяти тысяч. И скакали они на приземистых, по мнению русичей, никуда не годных, косматых конях. А русичей было более восьмидесяти тысяч.
Да еще пришло известие с севера Руси, о спешащей к братьям-славянам помощи. К днепровским порогам быстрым маршем двигались лучшие дружинники и богатыри Руси, оборвав на середине свой большой сход в Рязани. Там решался вопрос об объединении всех славянских воинств под одним командованием. Но участники рязанского совещания так ничего и не решили. Каждый воевода гнул в свою сторону. А когда до них докатилась весть о нашествии диких степняков на киевскую Русь, тут все единодушно собрались и пошли помогать братьям.
И, четыре тысячи дружинников, кто на коне, кто пешим ходом, спешно двинулись на юг к Азову. И каждый из них считал, что он сам себе командир. По пути к ним примыкали селяне из деревень, кто с вилами, кто с самодельным копьём. Рабочие лошади и быки тащили телеги и рыдваны. Всем хотелось захватить трофеи, которых, по рассказам знающих людей, у дикарей было полно. Ведь они ограбили пол света!
Все эти сведения получили Субудей с Тохучаром от языков и бродников. Об этом знал и Джебе, разбивший тумен на самостоятельные сотни и тысячи, которые налетали и дразнили, бегущих за ними уже пятый день, киевских дружинников. Войско славян растянулось по шляху на десятки верст.
Чиркудай, словно рядовой командир, налетал со своей охранной сотней на преследователей, боясь испугать русичей большим количеством нукеров. Он нападал на русичей из овражков и небольших березовых рощ. Разозлив славян, уводил, разбившуюся на десятки, сотню, за холмы, немного отдохнуть. Чиркудай был спокоен – всё шло по намеченному плану. Но одно происшествие вывело из себя туменного, когда ему доложили, что его тысячника Гемябека, загнали в тупик, и пленили. Русичи отдали монгола пострадавшим половцам на растерзание. Гемябеку сделали размычку, разорвав его конями напополам, на древнем кургане, повалив при этом каменного скифского истукана. Половцы испугались, подумав. Что это знаменье. Старики стали говорить, что монголы победят всех, и нужно бежать, куда глаза глядят.
А Чиркудай, собрав три тысячи в кулак, молниеносно уничтожил войско какого-то князька, вместе с примкнувшими к нему половцами, которые казнили Гемябека.
После скоротечного боя, оставшиеся в живых половцы, тайно сбежали от русичей. Они поняли, с какими силами имеют дело. Спешно переправившись через Днепр, хватаясь за хвосты своих коней, без оглядки рванули в степи Паннонии, бросив всё свое добро в приволжских степях. Там и осели.
На седьмой день наскоков, Чиркудай послал гонцов с приказом, о прекращении нападений. Велел тумену собраться у речки Калки, где в полной готовности стояли корпуса Субудея и Тохучара, с хорошо отдохнувшими нукерами.
Вылетев из оврага в сопровождении охранной десятки, Чиркудай увидел в долине два тумена, стоявших головами друг к другу. Субудей и Тохучар сидели в седлах своих коней, как раз посередине, между корпусами. Приказав нукерам отдыхать, Чиркудай неторопливо подрысил к друзьям, и устало, закинув ногу поперёк седла, хрипло сказал:
– Хочу спать.
– Иди, и ложись, – посоветовал Субудей, рассматривая грязный халат, и почерневшее лицо друга.
– Хочешь в гере, хочешь на воздухе, – дополнил улыбающийся Тохучар, поигрывая своей поясной цепью, отчего его конь настороженно стриг ушами, слыша звон железа.
– Под повозкой, – буркнул Чиркудай, показав рукой на арбы, стоявшие в версте у холмов.
Нукеры обоих туменов, все в темно-синих халатах с закатанными по локоть рукавами, застыли в строю, словно вкопанные. Они были готовы ко всему. Казалось, даже игривый ветерок не шевелил гривы их коней. Воины бесстрастно смотрели на своих командиров, готовые исполнить любой приказ, отданный движением пальца.
– Ты его видел? – поинтересовался Субудей у Чиркудая.
Чиркудай устало кивнул головой:
– Он с небольшим отрядом, в красном плаще. Меч у него большой, прямой, двуручный. Конь ладный. Мстислав идёт следом за мной. Сейчас должен где-то выскочить. Он опередил всех…
– Хотел тебя поймать? – усмехнулся Тохучар: – Поэтому сильно торопится?
В этот момент, в трехстах шагах от них, на вершину холма вынеслись три всадника и резко остановились, подняв коней на дыбы. Через секунду к ним подлетело ещё десять, и тоже застыли, поражённые увиденным.
– Он? – негромко спросил Субудей, заметив на одном из всадников красный плащ.
Чиркудай кивнул головой:
– Да. Это Мстислав Удатный, – и, посмотрев с прищуром на друзей, строго предупредил: – Мы договорились – он мой. Пусть уходит до самого Днепра. А я пока посплю.
– Договорились, – хмыкнул Тохучар, рассматривая оторопевших русичей, гнавшихся за какими-то шныряющими по степи бродягами, и вдруг натолкнувшихся на две конные армады, воины которых даже не повернули голов, чтобы посмотреть, кто там вылетел на холм около них.
Русичи замерли на несколько минут, которых оказалось достаточно Мстиславу Удатному, чтобы понять: их заманили в ловушку. Замучили семидневными гонками по безводной степи, растянули объединённое воинство по дороге длиною в сто двадцать верст. Сейчас русичи стали не войском, а разбросанной по степи, едва живой от усталости, толпой. А позади их тащился, огромный неповоротливый обоз: они рассчитывали собрать богатую добычу.
Тохучар хищно усмехнулся, заметив шевеление Мстислава. А тумены стояли словно каменные. Опаленные войной нукеры видели всяких противников. Их не интересовало, кого они будут убивать через несколько часов.
Наконец, князь поднял уставшего коня на дыбы и, развернувшись, бросился назад, к далекому Днепру.
– Он понял, – с удовольствием сказал Субудей: – Значит, не очень глупый.
– Ну! – весело произнес Тохучар, обращаясь к Чиркудаю. – Иди спать. Основную задачу ты выполнил.
Чиркудай развернул выдержавшего такое напряжение коня и поехал к повозкам, где Сочигель уже постелила ему кошмы. А Субудей с Тохучаром подняли руки вверх и отдали команду каждый своему тумену – преследовать и уничтожать.
Грозно загудела земля под копытами тысяч коней. Нукеры, не торопясь, въезжали в овраги, поднимались на холмы, расходясь в стороны, чтобы охватить как можно больше разбредшихся по тракту дружинников и смердов, пришедших за своей смертью.
