Кристиан Жак - Битва при Кадеше

— Я сожалею, Шенар, но у нас нет больше времени, чтобы прибегать к различного рода уловкам.

— Каковы будут твои действия?

— Восстановить порядок в провинциях, бывших когда-то под нашим влиянием. Затем выждать, двинуть войска на Кадеш и вступить в бой с самими хеттами. Когда начнется вторая часть экспедиции, я, может быть, вызову и тебя.

— Для меня будет большой честью присутствовать при окончательной победе.

— Египет выстоит и на этот раз.

— Будь осторожен, Рамзес. Наша страна нуждается в тебе.

Рамзес на лодке пересек канал, разделявший квартал мастерских и самую старинную часть Пи-Рамзеса — Аварис, бывшую некогда столицей завоевателей гиксосов — азиатов, которые оставили о себе зловещие воспоминания. Там возвышался храм Сета, устрашающего бога бурь и небесных волнений. Сет обладал огромной властью во Вселенной и был покровителем отца Рамзеса, Сети, единственного из правителей Египта, отважившегося носить такое имя.

Тайно готовя сына к восхождению на трон Египта, Сети приказал ему предстать перед алтарем могучего Сета. Позже Рамзес приказал его расширить и украсить.

В сердце юноши тогда столкнулись страх и сила, способная его одолеть. Исходом этой битвы был огонь, порожденный Сетом и переданный Сети в наставлении: «Верить в доброту людей — значит совершать ошибку, недопустимую для Фараона».

Во дворе перед храмом находилось сооружение из розового гранита [5] со странным животным, воплощавшим Сета на вершине. Это был пес с красными глазами, двумя ушами, стоящими торчком, и длинной мордой, опущенной вниз. Ни один человек никогда не видел подобное создание, и никто никогда не хотел бы увидеть. В центре монумента Сет был представлен в человеческом облике. На его голове была коническая тиара с солнечным диском и двумя рогами. В правой руке он держал ключ жизни, в левой — скипетр «могущество».

Документ был датирован четвертым днем, четвертого месяца, лета 400 [6] года. Таким образом акцент делался на силе цифры четыре, созидательницы космоса. Иероглифический текст, выгравированный на стеле, начинался следующим воззванием:

Рамзес проник в закрытую часть храма и склонился перед статуей Сета. Божественная энергия будет необходима ему в сражениях.

Сет, способный превратить четыре года правления в четыреста лет, предписанных на камне, не является ли он лучшим союзником?

Кабинет Амени был загроможден папирусами, свернутыми, помещенными в кожаные футляры, засунутыми в кувшины или сваленными в деревянные сундуки. На каждом из них были наклеены ярлыки, уточняющие содержание и дату регистрации документов. Строгий порядок царил в этой области делопроизводства, где никому не было дозволено хозяйничать. Сам Амени выполнял эту работу с величайшей аккуратностью.

— Я бы хотел уехать с тобой, — признался он Рамзесу.

— Твое место здесь, мой друг. Каждый день ты будешь видеться с Нефертари и моей матерью. Какие бы желания ни высказывал Шенар, не допускай, чтобы он принимал решения.

— Не уезжай надолго.

— Я хочу нанести быстрый и сильный удар.

— Тебе придется обойтись без Серраманна.

— Почему?

Амени пересказал все, что случилось. Рамзес казался грустным.

— Четко составь обвинительный акт, — потребовал царь, — по возвращении я допрошу его. Он объяснит мне мотивы своего поведения.

— Пират всегда остается пиратом.

— Судебный процесс и наказание его будут назидательными.

— Такой воин, как он, был бы тебе полезен, — сожалел Амени.

— Он вонзил бы свой меч мне в спину.

— Наши войска действительно готовы сражаться?

— У них нет иного выхода.

— Ваше Величество считает, что у нас есть реальный шанс победить?

— Мы подчиним себе бунтовщиков, сеющих беспорядки в наших провинциях, а потом…

— Прежде чем атаковать Кадеш, вызови меня к себе.

— Нет, мой друг. Ты будешь более полезен здесь, в Пи-Рамзесе. Если я погибну, Нефертари будет нужна твоя помощь.

— Оружейные мастерские будут продолжать изготавливать оружие, — пообещал Амени, — Я… Я попросил Сетау и Аша следить за твоей безопасностью. Так как с тобой не будет Серраманна, ты будешь способен совершать необдуманные поступки.

— Если я не выступлю во главе армии, то разве она не обречена на поражение?

Ее волосы чернее воронова крыла, нежнее плода смоковницы. Ее зубы белее гипса, а упругие груди, как наливные яблоки любви. Нефертари, его супруга. Нефертари, царица Египта, чей светлый взор был радостью Двух Земель.

— После визита в храм Сета, — сообщил ей Рамзес, — я беседовал с матерью.

— Что она тебе сказала?

— Она рассказала мне о Сети, о долгих часах раздумий, в которые он погружался, прежде чем вступить в какую бы ни было битву. Он обладал чудесной способностью оставаться энергичным во время нескончаемых дней пути.

— В тебе живет душа отца. Он будет сражаться на твоей стороне.

— Я отдаю управление государством в твои руки, Нефертари. Туйя и Амени будут твоими верными помощниками. Серраманна только что арестован. Шенар, несомненно, попытается заставить признать себя. Твердо держи в руках кормило власти.

— Надейся только на себя, Рамзес.

Фараон сжал жену в объятиях, как если бы он не должен был больше ее увидеть.

Голову Рамзеса венчала синяя корона с двумя широкими лентами из плиссированного льна, ниспадающими до пояса. Он был облачен в кожаную одежду, состоящую из рубашки и набедренной повязки, которые образовывали нечто вроде кирасы, покрытой маленькими металлическими пластинами. Поверх костюма было надето просторное прозрачное платье, что придавало Рамзесу несравнимую величественность.

Когда Гомер увидел приближающегося Фараона, облаченного в костюм воина, он перестал курить и поднялся ему навстречу. Гектор, черно-белый кот, спрятался под стулом.

— Таким образом, Ваше Величество, час пробил.

— Я хотел повидать вас, прежде чем отправиться на север.

— Вот стихи, которые я только что написал:

— Мои лошади и правда заслуживают твою похвалу. Вот уже много дней я готовлю их к испытанию, которое мы должны будем выдержать вместе.

— Этот отъезд, как жаль… Я недавно узнал один чудесный рецепт. Смешиваю ячменный хлеб с соком фиников, косточки сам вынимаю, и после брожения получаю пиво, возбуждающее аппетит. Я так бы хотел дать вам его попробовать.

— Это старый египетский рецепт, Гомер.

— Приготовленное греческим поэтом, пиво должно обладать изысканным вкусом.

— После моего возвращения выпьем это пиво вместе.

— Несмотря на то, что, старея, я становлюсь сварливым, ненавижу пить в одиночестве. Особенно, когда я пригласил очень дорогого друга разделить это удовольствие. Вежливость обязывает вас возвратиться как можно быстрее, Ваше Величество.

— Таково и мое намерение. К тому же я очень бы хотел прочесть вашу «Илиаду».

— Мне понадобится еще много лет, прежде чем я смогу смутно разглядеть ее окончание. Вот почему я старею медленно, обманывая время. Вы, Ваше Величество, задержите его в кулаке.

— До свидания, Гомер.

Рамзес взошел на колесницу с впряженными в нее двумя лучшими лошадьми, «Победа в Фивах» и «Довольная богиня Мут». Молодые, сильные, умные, они весело отправлялись навстречу приключению, им не терпелось преодолеть большие расстояния.

Правитель поручил Нефертари заботу о Дозоре, своем псе. Огромный нубийский лев держался справа от колесницы. Необыкновенно сильный и изумительно красивый царь зверей тоже жаждал показать свои способности воина.

Фараон поднял правую руку.

Колесница тронулась, колеса начали вращаться, лев затрусил рядом, приноравливаясь к бегу лошадей. Тысячи пехотинцев, выстроенные в колонны, окруженные конницей, последовали за Рамзесом.

Июньская жара была еще более изнуряющая, чем обычно. Однако египетская армия воспринимала предстоящую войну как загородную прогулку. Путь через северо-восточную часть Дельты был радостным: на полях, казалось, позабыв о нависшей над Египтом угрозе, крестьяне серпами срезали колосья. Легкий ветерок с моря заставлял растения колыхаться, а гладь полей переливаться то зеленью, то золотом. Фараон приказал двигаться ускоренным маршем, но пехотинцы успевали по пути с удовольствием созерцать поля и летающих над ними цапель, пеликанов и розовых фламинго.