— Мой король, каждое воскресенье в Кингсбридж приходят люди со всего графства, дабы помолиться и бесплатно потрудиться на строительстве собора. Когда это только началось, там появились несколько предприимчивых мужчин и женщин, которые стали продавать добровольным работникам пироги с мясом, вино, шляпы, ножи и прочее. И так, постепенно, образовался рынок. И вот я прошу тебя дать разрешение на его существование.
— А будешь ли ты платить налоги с доходов от рынка?
Филип знал, что это требование короля было вполне естественным, однако он также знал, что религиозные общины могли быть освобождены от налогов.
— Да, милорд, я буду платить, если только ты не пожелаешь во славу Божию освободить нас от этого.
Впервые Стефан взглянул прямо в глаза Филипу.
— А ты храбрый человек, приор. Стоишь тут, повернувшись спиной к врагу, и торгуешься со мной.
Филип открыто смотрел на короля.
— Если Господь решит, что моя жизнь закончилась, ничто уже не спасет меня, — проговорил он, стараясь выглядеть бодрее, чем он чувствовал себя на самом деле. — Но если Господу угодно, чтобы я продолжал жить и строить Кингсбриджский собор, то и десять тысяч лучников не в силах сразить меня.
— Хорошо сказано, — заметил король и, хлопнув Филипа по плечу, направился к собору. Сдерживая дрожь в ногах, приор шел рядом с ним и с каждым шагом, отдалявшим его от замка, чувствовал себя все лучше и лучше. Похоже, он выдержал испытание. Теперь важно было получить от короля недвусмысленное обязательство, ибо скоро он снова будет окружен толпой придворных. Когда они проходили мимо первой шеренги часовых, Филип собрал всю свою храбрость и произнес:
— Мой король, если бы ты соблаговолил написать письмо шерифу Ширинга…
Договорить ему не дали. В смятении к Стефану подбежал один из графов и закричал:
— Милорд, сюда движется Роберт Глостер!
— Что-о-о?! Далеко ли он?
— Близко…
— Почему меня не предупредили? Я ведь выставил дозоры!
— Они двигались Нижним трактом, затем свернули с дороги и пошли напрямик.
— Кто с ним?
— Все графы и рыцари, которые за последние два года лишились своих земель. Ранульф Честерский тоже…
— Уж конечно. Коварный пес!
— Он привел с собой из Честера всех рыцарей да еще целую орду кровожадных валлийцев.
— Сколько их всего?
— Около тысячи.
— Проклятие! Это на сотню больше, чем у меня.
Несколько баронов уже окружили короля.
— Милорд, — обратился к Стефану один из них, — если он подходит к городу по бездорожью, ему придется переходить реку вброд…
— Верно, Эдвард! — согласился король. — Бери своих людей, мчись к броду и подумай, как его удержать. Прихвати с собой лучников.
— Кто-нибудь знает, далеко ли враг? — спросил Эдвард.
— Очень близко, если верить нашему лазутчику, — ответил граф, что первым подбежал к королю. — Они могут добраться до брода раньше тебя.
— Я отправляюсь немедленно, — заявил Эдвард.
— Славный воин! — похвалил король Стефан. Он стукнул кулаком о ладонь. — Наконец-то я встречусь с Робертом Глостером на поле боя. Жаль только, у меня людей маловато. Впрочем, сотня воинов — не такое уж большое преимущество.
Все это Филип слушал в мрачном молчании. Он был уверен, что приблизился к цели, однако теперь королю было не до него. Но Филип не хотел сдаваться. На нем все еще была королевская мантия, и, сняв, он протянул ее Стефану:
— Мой король, вернемся к своим истинным обличьям.
С отсутствующим видом Стефан кивнул. К нему подошел придворный и помог стянуть монашескую сутану.
— Милорд, — подавая королю мантию, сказал Филип. — Мне показалось, ты благосклонно отнесся к моей просьбе.
Стефан выглядел раздраженным; он хотел было что-то ответить, когда вдруг услышал окликнувший его голос:
— Мой король!
Этот голос Филип сразу узнал. Сердце его оборвалось. Он обернулся и увидел Уильяма Хамлея.
— Уильям, мальчик мой! — тепло приветствовал его Стефан. — Ты прибыл вовремя!
— Милорд, — поклонившись, заговорил Уильям, — я привел пятьдесят рыцарей и две сотни воинов из моего графства.
Надежды Филипа обратились в прах.
Стефан не скрывал своего восторга.
— Ну что за молодчина! — радостно воскликнул он. — Теперь у нас преимущество над врагом! — Король обнял Уильяма за плечи, и они направились в собор.
Филип так и стоял, глядя им вслед. Он был почти на пороге успеха, но в конечном счете приходилось признать, что Хамлеево войско оказалось важнее справедливости. Придворный, помогавший королю раздеваться, протянул Филипу его сутану. Филип взял ее, а придворный поспешил догнать короля и его свиту. Филип вновь облачился в монашеское одеяние. Он был страшно расстроен. Приор взглянул на гигантские арки фасада собора. Такие же он надеялся построить и в Кингсбридже. Но Стефан занял сторону Уильяма Хамлея. Король должен был сделать выбор: просьба Филипа или войско Хамлея. Он сделал неправильный выбор.
Единственное, что теперь оставалось приору Филипу, — это надеяться, что в предстоящей битве король Стефан будет разбит.
Когда черное небо только начало светлеть, епископ отслужил в соборе молебен. Кони уже были оседланы, рыцари надели свои кольчуги, воины позавтракали, и каждый получил по чарке вина для поднятия боевого духа.
И пока боевые кони в боковых приделах нетерпеливо били копытами и фыркали, Уильям Хамлей вместе с остальными рыцарями и графами стоял коленопреклоненно в нефе и заранее получал прощение за те убийства, которые сегодня ему предстояло совершить.
От страха и возбуждения у него слегка кружилась голова. Если король одержит победу, имя Уильяма навеки будут связывать с ней, ибо люди станут говорить, что именно он привел подкрепление, которое решило исход битвы. Если же король потерпит поражение… всякое может случиться в этом случае. Его била дрожь.
В чистой белой рубахе, со свечой в руке впереди стоял король Стефан. Когда подняли гостию, дабы начать обряд причащения, его свеча надломилась и погасла: это был дурной знак. Уильям в ужасе затрясся. Священник принес новую свечу, а сломанную убрал. Стефан беспечно улыбнулся, однако чувство сверхъестественного страха не оставляло Уильяма, и, оглянувшись, он увидел, что и другие пребывали в таком же смятении.
После молебна король с помощью своего камердинера облачился в доспехи. На нем была длинная, до колен, кольчуга, изготовленная из кожи с пришитыми к ней железными кольцами.
Спереди и сзади она имела разрезы до талии, чтобы король мог сидеть в седле. Камердинер туго зашнуровал ее на груди, затем надел на голову Стефана маленькую, плотно облегающую шапочку, с прикрепленной к ней сзади полоской кольчуги, которая должна была защитить шею короля, а сверху — железный шлем с прикрывающей переносицу пластинкой. Кожаные сапоги монарха были отделаны металлическими кольцами и имели острые шпоры.
Когда он закончил одеваться, вокруг него собрались графы и бароны. Уильям, вспомнив совет матери, тоже протиснулся к ним. Он прислушался к тому, что говорили вельможи, и понял, что они старались уговорить Стефана оставить Линкольн и отступить.
— Ты владеешь большей территорией, чем Мод, и мог бы собрать более сильную армию, — сказал пожилой вельможа, в котором Уильям узнал лорда Хуга. — Ступай на юг, укрепи и приумножь ряды своего войска и тогда возвращайся.
После того как в сломанной свече Уильям увидел дурное предзнаменование, он уже почти желал отступления, но король и слушать об этом не хотел.
— У нас достаточно сил, чтобы разгромить их сейчас, — бодро возразил он. — Да где ваш боевой дух? — Он надел пояс, с одной стороны которого свисал меч, а с другой — кинжал, и тот и другой в сделанных из кожи и дерева ножнах.
— Обе армии равны, — заговорил низкорослый седой граф Суррей. — Слишком рискованно.
Уильям знал, что для Стефана это был неубедительный довод.
— Равны? — презрительно переспросил он. — Что ж, я предпочитаю честный бой. — Он натянул кожаные перчатки с металлическими пластинами вдоль пальцев. Камердинер подал ему обтянутый кожей деревянный щит.
— Мы не много потеряем, если оставим этот город, — настаивал Хуг. — Мы ведь даже замком не владеем.
— Я потеряю шанс сразиться с Робертом Глостером, — заявил Стефан. — Уже два года он ускользает от меня. И теперь, когда мне представилась возможность раз и навсегда разделаться с этим предателем, я не собираюсь упустить ее только лишь потому, что мы не имеем значительного численного превосходства.
Стременной подвел королю коня. Когда Стефан уже собирался вскочить в седло, у входа в собор началось какое-то волнение и внутрь ворвался грязный, истекающий кровью рыцарь. Уильям сразу почувствовал, что он принес плохое известие. Пока рыцарь кланялся королю, Уильям узнал в нем одного из людей Эдварда, посланного защищать брод.
