Время шло, стражники становились все грубее и грубее. Ной понимал, что стражники, как и их хозяева, ждут от него только повода для расправы, и старался ничем их не задевать. Но в месте строительства Ковчега стражников не было, и никто не мог помешать Ною сказать то, что скопилось у него на душе. Опять же, рядом был Ковчег, чье величие уже можно было оценить по длине и ширине. Высота Ковчега пока еще была невелика, строился самый нижний ярус для возведения которого требовалось трудов больше, нежели для двух других.
В глазах собравшихся Ной заметил больше любопытства, нежели насмешливости, и это ободрило его и укрепило в намерении сказать слово. Попросив работавших на строительстве продолжать работу, Ной вышел перед Ковчегом, поднял руки, приветствуя собравшихся и сказал:
– Добрые люди! Хорошо, что вы пришли сюда! Даже если вы пришли не по зову сердца, а просто из-за любопытства, то все равно это хорошо. Вы – мои гости и…
– Гостей встречают не речами, а угощением! – выкрикнул кто-то невидимый за стоявшими в первых рядах.
Собравшиеся дружно захохотали, выражая согласие со сказанным. Слышать смех их Ною было обидно. Укор, высказанный не к месту, можно назвать оскорблением. Угощение гостям предлагается в доме, и Ной никогда не отступал от законов гостеприимства, но сейчас слово «гости» было сказано им больше в переносном смысле, нежели в обычном. Он хотел сказать: «Вы – мои гости, и нет у меня никого дороже вас». Далее Ной намеревался сказать о Ковчеге, не открывая своего разговора с Богом, а после призвать людей открыть свои сердца добру…
Люди смеялись. У одних выступили на глазах слезы, другие, сгибаясь, хлопали себя ладонями по бедрам, третьи трясли соседей за плечи… Сыновья Ноя дружно, как один, обернулись на шум, но отец взмахом руки велел им вернуться к работе.
Ной был не из тех, кто привык отступать от своих намерений. Он выждал немного, давая людям возможность как следует посмеяться, и подумал, что и в плохом может быть сокрыто хорошее. Пусть пришедшие (называть их «гостями» уже не хотелось даже про себя) смеются, смех смягчает сердце. Но горечь продолжала копиться в душе, особенно, когда некоторые из смеявшихся начали показывать на него пальцем, и потому Ной отыскал в толпе одного, который не смеялся, и начал говорить, будто обращаясь к нему одному. Не смеялся гончар Авия. Он не просто не смеялся, но и отошел немного в сторону от смеющихся, словно желал показать, что совершенно не разделяет их мнения.
– Я бы и сам посмеялся бы над собой, но у меня нет времени, – начал говорить Ной. – Работы много, и если кто-то хочет принять участие в строительстве, то это можно. Я плачу каждому…
– Проповедями! – крикнул каменотес Седон, и смех зазвучал еще громче.
Ной пытался говорить дальше, но даже сам не слышал своего голоса – таким громким был смех. Встретившись взглядом с Авией, Ной покачал головой, выражая свое удивление происходящим, а затем вернулся к работе – взял мерную бечеву и стал отмерять ей на досках требуемую длину. Отмерив, он процарапывал черту шилом. Торговец Атшар дергал себя за бороду, когда клялся, что даст доски одинакового размера, но клятвам торговцев верить нельзя – одни доски оказались короче, другие длиннее, а Атшар был при деньгах и при бороде, которую по правилам, как не сдержавший клятвы, должен был остричь. Сим ходил к Атшару и стыдил его, но Атшар разводил руками и сваливал вину на нерадивых слуг. Доски, конечно же, не обменял, обещал только скидку на следующую партию.
Работа увлекла Ноя настолько, что он не слышал происходящего за его спиной. Обернулся он только на крик Иафета.
– Неразумные! – кричал, обращаясь к толпе, младший сын. – Что вам тут – представление бродячих кривляк? Если вам нечем занять себя, то возьмите и помогите нашему делу. А если не желаете помочь, так хотя бы не мешайте! Зачем вы собрались здесь? Кто вас сюда звал?
Из толпы полетели камни. Один из них, небольшой, но острый, попал в лоб Иафету и рассек кожу. Хлынувшая из раны кровь, начала заливать глаза. Иафет закрыл лицо ладонями. Сим, Хам и поденщик Росам, дальний родственник Шевы, жены Иафета, перехватили свои топоры поудобнее и приблизились к толпе. Лица их выражали суровую решимость. Все остальные прекратили работу и принялись наблюдать за происходящим. Кое-кто из толпы начал засучивать рукава, готовясь к драке. В воздухе мелькнуло еще несколько камней, но ни один из них, к счастью, ни в кого не попал.
Ной поспешил вмешаться, чтобы предотвратить столкновение. Он подошел к Иафету, продолжавшему закрывать лицо свое, обнял его за плечи и громко сказал:
– Что сделали мы, чтобы кидать в нас камни? Люди, изгоните зло из ваших сердец и живите по законам добра и любви! Если мы и наше дело вам не по душе, то просто уйдите и не смотрите на нас. Если хотите – смотрите, но не бросайте камни и не делайте другого зла!
– Безумец! – послышалось в ответ. – Что ты затеял?! Опомнись!
– Мы строим Ковчег! – ответил Ной. – Это уже всем известно, что мы строим Ковчег!
– Зачем?! – выкрикнул кто-то. – Кто приказал тебе его строить?! Построил бы лучше хлев или амбар!
– Так велит мой долг! – ответил Ной. – А хлев у меня уже есть и амбаров достаточно, новых не требуется.
– Безумец! – ответила толпа и снова рассмеялась.
Ной ничего не ответил. Ожег взглядом Сима, Хама и Росама, предостерегая их от кровопролития, а затем попросил Иакова отнять от лица руки. Когда тот подчинился, Ной начал отирать кровь полами своей одежды. Иафет дрожал мелкой дрожью – непонятно было. Плачет ли он от обиды или же дрожь есть проявление гнева, Ной не понял, но уточнять не стал. Отер, обнял еще крепче прежнего и стоял так, глядя на толпу.
Камней больше не кидали, и это не могло не радовать. А еще толпа начала понемногу редеть. Сим отложил топор, подошел к отцу и брату, взял Иафета за руку и увел к роднику умываться. Кровь на ране уже запеклась, шел Иафет ровно, ноги ставил твердо, из чего Ной заключил, что рана его не опасна и порадовался.
Хам и Росам смотрели то на толпу, то на Ноя.
– Работайте, – сказал им Ной, – много еще работы. Они послушались и вернулись к работе.
Гончар Авия стоял на прежнем своем месте и закрывал глаза рукой, выражая тем самым свое отвращение к происходящему. А, может, он плакал от увиденного и не хотел показывать слезы на глазах своих.
Откуда-то сзади, из последнего ряда (осталось уже около полусотни человек, не больше), вдруг вышел торговец Элон, одетый в богатые красные одежды и перепоясанный чеканным поясом из редкого металла кумш. Это было удивительно, потому что Элон по богатству и положению своему привык быть в числе первых, а тут вдруг стоял среди последних. Ной подумал, что за спинами других Элона заставили держаться обстоятельства, а именно – он подстрекал других и потому прятался, ибо подстрекают всегда скрытно, не выходя из тени. Да, Элон не из тех, кто способен открыто повести других за собой, к тому же и поводов для открытых нападок на Ноя у него не было.
Каменотес Седон посторонился, пропуская Элона вперед, но тот, не удовольствовавшись этим, грубо толкнул его рукой. Выйдя вперед всех, Элон подбоченился, выпятил брюхо и громко спросил:
– Ной, что ты строишь?!
Спрашивал требовательно, как старший спрашивает с младшего, а не как равный с равного.
– Ковчег! – так же громко ответил Ной.
– Ковчег! – повторил Элон, выпячивая нижнюю губу, что должно было означать презрение. – А я вот думаю, что ты строишь не ковчег!
– Что же я строю? – несмотря на драматизм ситуации, Ной не смог удержаться от улыбки, которая заставила Элона побагроветь от ярости.
– Дворец! – выкрикнул он и огляделся по сторонам, словно проверяя, какое впечатление произвела его догадка на окружающих.
– Дворец?! – изумился Ной, всплескивая руками. – Если это дворец, тогда я – правитель Явал! Где ты увидел дворец, Элон?
Гончар Авия, услыхав такой разговор, отнял руку от глаз и с интересом уставился на то, что уже было построено от Ковчега.
– Мои глаза видят то, чего не видят другие! – многозначительно и с угрозой ответил Элон. – Они видят, что ты возомнил себя равным правителю нашему Я валу, да правит он вечно! А еще они видят, что ты хочешь иметь дворец из дворцов, поражающий воображение своими размерами! Меня тебе не обмануть, Ной!
– Это будет Ковчег, – повторил Ной и хотел уже вернуться к работе, но Элон громко рассмеялся и предложил:
– Давай побьемся о заклад, что это будет дворец! Чем ты готов пожертвовать?
– Я не могу биться о заклад, потому что это означало бы просто ограбить тебя, – ответил Ной. – Я знаю, что я строю, а ты только догадываешься. Как мы можем биться о заклад, да и, к тому же, я не люблю споров.
