Я директор Академии и учебного отдела. Я здесь всегда, моя дверь открыта. Желаю удачи. А сейчас я оставлю вас наедине с вашими инструкторами.
Он покинул комнату.
Лишь позже я понял иронию, скрытую в надписи на табличке, висевшей над дверью Шерфа. Там была написана цитата бывшего президента США Уоррена Хардинга: «Не делай ничего аморального из моральных побуждений» — послание, которое находилось в вопиющем противоречии с тем, чему учат в Академии.
Пока Шерф говорил, в комнату зашел еще один человек. После ухода директора этот невысокий мужчина с североафриканским акцентом быстро вышел на середину и представился:
«Меня зовут Эйтен. Я отвечаю за международную безопасность. Здесь я чтобы рассказать вам пару вещей, но я не займу много вашего времени. Если у вас появятся вопросы, спокойно прерывайте меня в любой момент». Вскоре мы узнали, что такое пожелание высказывал любой преподаватель в Академии.
— Прежде всего, помните, что у стен есть уши. Техника прослушивания постоянно развивается, и достигла таких возможностей, о которых вы еще услышите. Но есть и совсем новые разработки, с которыми мы и сами не знакомы. Будьте скрытными. Мы знаем, что все вы прошли военное обучение. Но те тайны, с которыми вы столкнетесь здесь, намного важнее. Пожалуйста, всегда помните об этом.
Затем — забудьте само слово «Моссад». Забудьте! Я не хочу его больше слышать. С этого момента говорите не Моссад, а «Бюро». В любой беседе — Бюро. Никогда, слышите — никогда, больше не хочу слышать слово «Моссад».
Вашим друзьям вы можете рассказать, что работаете в министерстве обороны и не можете об этом говорить. Они узнают, что вы работаете не на заводе и не в банке. Придумайте для них ответы, иначе их любопытство сможет вам мешать. А что касается новых знакомств — заводите их только с нашего разрешения. Понятно?
И по телефону говорить о вашей работе тоже нельзя. Если я узнаю, что кто-то о своей работе говорит из дому по телефону, его строго накажут. Не спрашивайте меня, откуда я узнаю, кто и кому звонит по телефону из дому и о чем разговаривает. Я отвечаю за безопасность в бюро, и я знаю все.
Если есть что-то, о чем я должен знать, я приложу все средства, чтобы узнать это. И знайте, что история о моей работе в контрразведке Шабак — якобы я случайно оторвал одному типу яйца во время допроса — неправда.
Каждые три месяца вашу команду будут проверять на детекторе лжи. А позднее такой тест вам придется проходить перед каждой поездкой заграницу.
У вас есть право отказаться от теста, но это даст мне право вас расстрелять.
В будущем мы будем встречаться чаще, и обсуждать и другие вопросы. Через несколько дней вам выдадут удостоверения. Фотограф сделает ваши снимки. Затем придется принести все документы, связанные с вашим пребыванием за рубежом, загранпаспорта ваши, ваших жен и детей и так далее. Так как в ближайшее время вы заграницу не поедете, мы будем хранить эти документы у себя.
Затем Эйтен кивнул нам и вышел из комнаты. Каждый из нас был будто оглушен. В нем было что-то грубое, примитивное. Неприятный тип. Месяца через два он уехал, и я больше его никогда не видел.
Затем вперед вышел смуглый человек и сказал, что зовут его Орен Рифф и он комендант курса:
«Ребята, я отвечаю за всех вас. Я сделаю все возможное, чтобы ваше пребывание здесь было приятным». Затем он представил нам самого маленького человека в группе как Рана С. (он же «Донован» из операции «Сфинкс») в качестве свого ассистента на этом курсе. Похожий на ученого хорошо одетый мужчина представился как Шаи Каули, заместитель директора Академии, один из моих прошлых экзаменаторов.
Перед лекцией Рифф рассказал нам немного о своей карьере. В Бюро он проработал много лет. Одним из его первых заданий было помочь курдам в их борьбе против Ирака за независимость Курдистана. Он был еще офицером связи Бюро у премьер-министра Гольды Меир, «катса» в Париже и офицером связи в разных странах мира. — В данный момент, — сказал он нам, — есть очень немного мест в Европе, где я чувствовал бы себя в безопасности. (см. главу 10 «Карлос»)
Затем Рифф объяснил, что обучение начнется с двух предметов, которые в основном и будем заниматься следующие 2–3 месяца. Сначала это задачи службы безопасности, о которых вам расскажут инструкторы из Шабак, а затем — НАКА, сокращение от „Единой системы составления письменной документации». — Это означает, что все документы нужно составлять особым образом и только так. Если вы что-то делаете, но не сообщаете об этом, считайте, что вы ничего не делаете. Но зато, если вы ничего не сделали, но сообщили, что сделали, будет считаться, что вы сделали, — засмеялся он.
— Итак, начнем с изучения системы НАКА.
При передаче донесений не разрешаются никакие отклонения от предписанной формы. Бумага белая, лист квадратный или четырехугольный. Гриф секретности пишут сверху и подчеркивают специальным образом, чтобы сразу понять, идет ли речь о секретных, совершенно секретных или не секретных делах.
На правой стороне листа пишут имя получателя и того, кто должен отреагировать на сообщение: это может быть один человек, или два, или три. Но в любом случае каждое имя подчеркивается. Ниже стоят имена всех других получателей, которым отсылается копия лишь для информации, но не для действий. Отправителем обычно значится отдел, а не конкретное лицо.
Дату пишут слева вместе с указанием срочности передачи донесения — телекс, срочный телекс, нормальная срочность, не срочно — и с номером письма. Под этой «шапкой» посередине листа одним предложением как заголовок кратко поясняется содержание письма. Предложение подчеркивается, в конце его ставится двоеточие.
Потом пишется ссылка, например, «на письмо 3J» и соответствующая дата. Если речь идет о людях, не получивших документ, на который делается ссылка, то им тоже отсылается копия.
Если речь идет не об одной, а о нескольких темах, то они перечисляются по пунктам, обозначенными цифрами, обязательно в ясных и четких выражениях. Каждый раз, когда пишется какое-либо число, оно всегда повторяется. Например, «Я заказал 35 рулонов туалетной бумаги», надо писать так: «Я заказал 35 Х 35 рулонов…» Если компьютер сделает ошибку, то хоть одну цифру из двух можно будет прочесть. В конце все подписывается личным кодовым псевдонимом.
Мы провели много часов за изучением НАКА, ведь основная задача организации состоит в сбое и передаче информации.
На второй день у нас не было урока на тему безопасности. Вместо этого нам принесли пачки газет, в которых уже были отмечены определенные статьи. Каждому дали тему, и нам нужно было, опираясь на газеты в качестве источника, собрать крупицы информации и написать сообщение. Если все сведения были исчерпаны, то на донесении нужно было написать «дальнейшей информации нет», что означало, что донесение исчерпывающе полное. Нас еще научили писать тематический «заголовок» уже после завершения написания всего донесения.
Мы перешли в другую аудиторию. За это время нам уже выдали пропуска, представлявшие собой просто фотографии со штрих-кодом под ними.
В конце первой недели Рифф пояснил, что теперь мы выучим кое-что из вопросов личной безопасности. Он едва начал лекцию, как в комнату ворвались два парня. У одного был большой пистолет марки «Игл», а у другого пистолет-пулемет, оба сразу же открыли стрельбу. Кадеты упали на пол, но Рифф и Ран С. как мешки свалились у стенки, истекая кровью.
Мы не успели издать ни звука, как оба парня выбежали во двор, сели в машину и укатили. Мы были в шоке. Но пока мы не успели отреагировать, Рифф вдруг встал, указал на Джерри С., одного из кадетов, и сказал: «О?кей. Меня только что застрелили. Опиши преступников, скажи, сколько выстрелов они сделали, короче, мне нужна любая информация, благодаря которой мы вышли бы на след убийц».
Пока Джерри описывал, Ран С. записывал все на доске. Затем он расспросил остальных кадетов. Потом вышел из класса и позвал обоих «киллеров». Они вовсе не походили на людей, описанных нами. Мы их даже не узнали.
На самом деле это были Муса М., шеф учебного отдела оперативной безопасности, сокращенно АПАМ, и его помощник Дов Л. Муса был сильно похож на Телли Саваласа.
— Мы хотим пояснить, зачем тут устроили этот спектакль, — сказал Муса. — Наши задачи мы решаем в основном в иностранных государствах. Для нас все — либо враг, либо цель. Друзей нет. Я ничего не говорю и я ничего не думаю.
Но мы все равно не должны стать параноиками. Нельзя все время думать об опасности, в которой находишься, или все время бояться, что тебя преследуют или за тобой наблюдают.
АПАМ — это инструмент. Это сокращение от «Автахат Пайлут Модиенит», то есть «обеспечение оперативных разведывательных действий». Оно существует для создания для вас островков мира и безопасности, чтобы вы могли правильно делать свою работу и не теряли контроля. В АПАМ нет места для ошибок. У архангела Гавриила вы, может быть, получите свой второй шанс, но ошибки смертельны.
