К несчастью для «докторши», во время отступления русских один чиновник из русской разведки признал в ней германскую разведчицу, которую он видел в 1908 году в Вене.
Она была арестована, передана властям и расстреляна по обвинению в шпионаже.
Другим примечательным типом германской разведчицы является Лиза Блуме. Она ездила с датским паспортом. Ее деятельность в Испании и в других нейтральных странах заставила британскую разведку установить за ней наблюдение.
Блуме была арестована на торговом судне в открытом море британским крейсером, когда она направлялась из Голландии в Барселону. В предыдущем рейсе шпионка имела при себе много частных писем, которые привезла из Испании в Голландию и передала разведчику, жившему в Роттердаме. Она, очевидно, занималась разведкой в области подводной войны.
Во время допроса в Лондоне против нее нельзя было выдвинуть никакого конкретного обвинения в шпионаже. Но ее общее поведение было в высшей степени подозрительным. Она утверждала, что служила гувернанткой в германских консульствах в Стокгольме, Копенгагене, Амстердаме, Мадриде и Севилье. В момент ареста она якобы ехала занять должность гувернантки в семье германского посла в Мадриде. Обыск, произведенный в ее багаже, обнаружил несколько германских знаков отличия. Блуме заявила, что эти медали ей были вверены на хранение одним германским офицером. Но наша контрразведка до конца войны задержала все регалии вместе с их владелицей.
По словам агента французской разведки Шарля Люсидо, две разведчицы, работавшие для Германии, были арестованы и обвинены в шпионаже против американского экспедиционного корпуса в 1918 году.
Обе эти женщины были проститутками. Они посещали морские порты и добывали от солдат обрывки сведений, которые затем передавали одному швейцарскому «торговцу», в действительности же германскому шпиону. Французская разведка задержала их, и обе женщины были расстреляны.
Одна женщина, известная под именем Бланш Потэн, работала во французской разведке в конце 1915 года. Она родилась в Брюсселе от отца-француза и матери-бельгийки. До 18-летнего возраста жила в Антверпене. Петэн была прелестной танцовщицей, и ее хорошо знали в Париже, Вене и Берлине. Незадолго до войны она была завербована французской разведкой и снабжала это учреждение информацией, гастролируя открыто как артистка по морским и военным центрам Германской империи.
Когда разразилась война, Бланш Потэн находилась в Берлине, но после некоторых приключений уехала в Швейцарию и оттуда вернулась в Париж. С тех пор она активно собирала шпионские сведения для французов в Мадриде и других испанских городах.
Бланш Потэн посылала союзной разведке ценную информацию. В начале 1916 года разведчицу послали в Голландию, где она также добыла чрезвычайно важные сведения для французов.
В июне 1916 года она вернулась в Париж, и так как в то время было важно знать по возможности больше о передвижениях германцев в Бельгии, то было решено послать ее на оккупированную немцами территорию.
Французы имели двух очень надежных агентов в Брюсселе и Антверпене. Она должна была передать определенные задания одному из этих доверенных, так как было слишком рискованно давать эти задания ей самой.
Через несколько недель после ее приезда в Брюссель от агентов были получены сообщения о том, что они установили связь с мадемуазель Бланш. Все складывалось по заранее составленному плану. Но затем в течение трех месяцев следовало глубокое молчание, оказавшееся результатом провала французской разведки.
Мадемуазель Бланш оказалась предателем. Она влюбилась в одного высокопоставленного работника германской контрразведки, и чувство одержало у нее верх над рассудком. Бланш сообщила германскому офицеру фамилии всех агентов союзной разведки, которых она знала. Немцы немедленно захватили их одного за другим и расстреляли как шпионов.
Захваченная англичанами женщина-разведчица, известная под именем Елизаветы Вертгейм, во всех отношениях отличалась от французской шпионки, которая предала своих хозяев.
Вертгейм держала себя мужественно и вызывающе, чего никак нельзя сказать про германского разведчика — ее соучастника. Последний был человеком прекрасной внешности и светских манер. Он приехал в Лондон под именем Реджинальда Роуланда, с американским паспортом, как представитель фабрики роялей Нортона Смита в Нью-Йорке.
Наша разведка в Роттердаме порекомендовала взять Роуланда под наблюдение. Через несколько дней он отправился в окрестности Уэст Кэнсингтона, где навестил прелестную вдову одного иностранца.
Тут появляется на сцену Елизавета Вертгейм.
В то время, в начале 1915 года, она была обворожительным созданием, ездила за границу и была в полном смысле слова светской женщиной. В течение нескольких дней Роуланд и Вертгейм останавливались в лучших гостиницах, обедали в наиболее фешенебельных ресторанах, ходили во все театры, ездили верхом по Роттен Pay.
Потом они поехали в Саутси и Портсмут, живя и там на широкую ногу и катаясь ежедневно на моторных лодках вдоль побережья. Когда они гуляли пешком, то надолго останавливались в Портсмуте и в Госпорте и записывали (что было неосторожно до странности) виденное ими на море и в воздухе.
Потом Бреков — так звали в действительности нашего героя — оставил свою приятельницу и вернулся к себе в гостиницу в Бедфордском районе Лондона.
Тем временем прелестная Елизавета появилась в Глазго. Назойливо завязывая знакомства с военными в окрестностях Мерихильских казарм, разведчица поехала в Эдинбург. Там она все свое внимание отдала морским офицерам. Эту тактику она применяла в течение шести недель, жила все время в лучших гостиницах, принимала у себя людей в военной и морской форме, совершала длительные прогулки на моторной лодке в таких военных центрах, как Берри и Карнусти.
Все это время она беспрерывно посылала письма «Роуланду». А он в свою очередь активно переписывался с одной фирмой в Роттердаме. К несчастью для него, почтовая цензура театра знала все об этой «фирме». Это был шпионский передаточный адрес для германской разведки.
Письма были довольно безобидные — деловые сообщения о ходе продажи роялей. Но, применяя греющий электроаппарат, можно было читать между строк слова, написанные симпатическими чернилами.
Несколько дней спустя работник контрразведки Фитч в сопровождении какого-то офицера заехал в гостиницу, где проживал «Роуланд». Он встретил «Роуланда» в вестибюле, объяснил ему цель своего посещения и попросил разрешения зайти к нему в комнату. Фитчу были предъявлены паспорт и другие документы.
— Я прошу прощения, — оказал полицейский, — но я должен обыскать все ваши вещи.
Ничего предосудительного найдено не было, но вдруг глаза Фитча остановились на безобидной с виду коробке с тальком. «Роуланд» не проявил никакого волнения, хотя он должен был знать, что игра его кончена. Последующий химический анализ показал, что этот порошок, когда его растворяли в воде, образовывал симпатические чернила.
Скотленд-Ярд занялся теперь Елизаветой. Ее нашли в Вест-Энде, где она жила у своей подруги. Тут во всем блеске развернулись актерские способности Елизаветы.
— Как вы смели придти на квартиру в такой поздний час и просить, чтоб я с вами пошла в Скотленд-Ярд?! Будьте уверены, что такое оскорбление не останется безнаказанным. Я британская подданная. Я могу ехать, куда мне угодно, я не должна отчитываться перед Скотленд-Ярдом за свои передвижения.
— Мадам, — ответил непоколебимый Фитч, — у нас война. Кроме того, вы должны идти со мною.
На допросе она заявила, что ее связи с Брековым (он же «Роуланд») не имеют никакого отношения к шпионажу. Она просто «хорошо проводила время».
Вертгейм проявила гораздо больше твердости характера, чем ее соучастник по шпионажу. Она все отрицала. Тем временем в Брикстонской тюрьме Бреков сдался окончательно. Он признал себя виновным в шпионаже и указал на Елизавету как на соучастницу. После суда он был расстрелян у Башни как шпион. Елизавета Вертгейм также была приговорена к смертной казни, которую ей заменили пожизненной каторгой.
Еще пример.
Одна женщина Маргарита занялась шпионажем в пользу Франции в конце 1916 года. Она встретилась в Женеве с красивым эльзасцем, который прекрасно говорил по-немецки, по-французски, по-испански и по-итальянски и состоял на службе у швейцарских властей в связи с их особой политикой надзора за иностранцами.
Настоящее имя и фамилию этого человека никогда не удастся, кажется, установить. Одно было ясно: он являлся наемником Германии. Если через 18 месяцев он был казнен французами, то его послала на гильотину Маргарита и именно вследствие ее большой любви к нему.
