Нелегко пришлось Сенявину. Из Петербурга слышалась полная разноголосица. Александр I давал одни указания, следом их отменял. Многие невразумительные, аморфные распоряжения можно было толковать двояко. И все же Сенявин, ясно представляя и оценивая обстановку в Европе и Адриатике, сумел сразу выделить главное в своей деятельности. Четко определил задачу: русским войскам надобно основательно закрепиться на побережье Адриатики, поддерживая дружественные отношения с народами. Цель одна — благо и интересы России. Далеко не каждому искусному дипломату удавалось благоприятно решать такие проблемы.
В самом деле, обстоятельства в этом извечно тлеющем междоусобными распрями районе складывались довольно непросто. В излучине Адриатики лежала ее жемчужина Венеция, уже несколько лет присвоенная Наполеоном. Напротив нее, в лагуне, располагалась Истрия с Триестом. Там еще находились австрийцы, но они уже покорно склоняли головы перед наполеоновскими эмиссарами и готовились к сдаче. Южнее, по побережью, протянулась Далмация. По повелению Наполеона туда, в Дубровник, или Рагузскую республику, с семитысячным отрядом уже прибыл и занял Рагузу генерал Лористон. Он тут же потребовал от австрийцев сдачи соседней Которской области. Но вышла заминка.
В главном городе, Боко-ди-Котор, две трети жителей составляли православные. Горожане, или, как их называли — бокезцы, решили ни в коем случае французов не пускать. Своих сил было маловато, но рядом, южнее, соседствовали единоверцы, черногорцы. Черная Гора давно была бельмом у Порты и Австрии. Верховный правитель Черногории и глава ее Церкви Петр Негош всегда обращал свои взоры к России.
Владыка Негош, тонкий политик и храбрый воин, твердо отстаивал независимость небольшого, но мужественного народа. Митрополит Негош никогда не мыслил Черногорию подвластной кому-либо, но прозорливо сближался с Россией.
Павел I пожаловал Петру Негошу орден Александра Невского, а затем повелел выдавать ему по тысяче червонцев в год. Обещал ему всяческую поддержку эскадры Федора Ушакова.
«Впрочем, — писал Павел I, — тем не менее можете вы теперь подвержены быть какой-либо опасности и потому еще, что флот наш, обретающийся ныне в Средиземном море для действия против народа, покушающегося везде истреблять законные правления и, что еще больше, идущего вредить вере христианской, не оставит в нужде всякую дать вам помощь».
И Сенявин, не ожидая готовности всех кораблей, направил первый отряд судов для занятия бухты Котор, важнейшего порта на побережье. И вовремя. Австрийцы, завидев на рейде корабли под Андреевским флагом, занервничали. Австрийский наместник маркиз Гизлиери никак не хотел сдавать крепость российским морякам и сразу послал нарочного к французам в Рагузу.
— Передайте генералу Молитору, что с часу на час в бухте высадятся русские. Наши крепости окружают черногорцы Негоша.
Но было поздно. С ходу россияне взяли на абордаж французскую двадцатипушечную шебеку. На следующий день крепость спустила австрийский флаг.
Ликующие толпы жителей встречали на берегу русских матросов. Которцы обнимали русских моряков, предлагали вино и фрукты, женщины кидали им под ноги цветы. В центре города русские и черногорцы смешались воедино. На высокий помост вышел в воинском облачении, с крестом митрополит Петр Негош. Все затихли.
— Сокровенные пожелания наши сбылись! — неслась над головами то ли торжественная речь, то ли проникновенная проповедь. — Наши русские братья соединяются с нами в братской общности. Пусть никогда эта великая минута не исчезнет из нашей памяти! Раньше чем я освящу наши знамена, клянитесь защищать их, наших братьев, до последней капли крови!
Мгновенно вся площадь ответила:
— Клянемся!
На всех крепостях заступили русские караулы и затрепетали Андреевские флаги.
Сенявин спешил в первую гавань русских кораблей на Адриатике.
Узнав о прибытии адмирала в Которскую бухту, на берегу собралась тысячная толпа которцев и черногорцев. Едва шлюпка Сенявина подошла к пристани, раздались сотни ружейных выстрелов одновременно, нарядные которцы преподнесли Сенявину адрес. Сотни жителей потрясали ружьями, клялись биться насмерть вместе с русскими братьями. В сопровождении Негоша и депутатов адмирал прошел в городской магистрат, где ему оказали торжественный прием. Депутаты и Негош просили Сенявина разрешить принимать на службу в свои войска которцев, если возможно — помочь им порохом и патронами. Осторожно спросили, каков налог установит адмирал в пользу России? Которцы без торговли не могут существовать.
Сенявин ответил:
— В наши полки и на корабли принимать на службу всех жителей, кто пожелает. Порох и патроны вашему войску отпустим по нужде, сколь потребно. — Сенявин улыбнулся. — Касательно обложения на пользу России, такого устанавливать не собираюсь, обратив все на пользу жителей. Более того, русская эскадра берет под Покровительство вашу торговлю. Я разрешаю поднять наш флаг на купеческих судах Котор.
Петр Негош взволнованно обратился к Сенявину:
— Ваше превосходительство, — начал он, — которцы безмерно рады таким привилегиям, и мы поставляем для содействия вам шесть тысяч воинов и тридцать вооруженных судов.
Они пришли очень кстати. Легкие суда которцев оказались незаменимыми на мелководье и многочисленных прибрежных проливах у берегов Далмации. Успех следовало развивать.
Вдоль побережья на север тянулись острова, занятые французами. Первым из них был Корчула.
— Должно пресечь все действия французов в Адриатике и утвердить на море превосходство русского флота, — наставлял Сенявин капитан-командора Белли. Адмирал оставлял здесь три линейных корабля, два фрегата, другие суда. — Предпримите штурм неприятеля на островах Корчула и Хвар.
В отряд Белли Сенявин включил корабль «Ярослав».
— Взяв крепость на островах, мы установим блокаду французов в Далмации, — сказал Сенявин, когда Белли склонился над картой. — Подле Рогозницы, как видите, — адмирал прочертил линию карандашом, — гряда островов разорвана, и французы, несомненно, устремятся сюда.
Для атаки Белли выделил «Ярослав» и придал ему для поддержки бриг «Летун». В полдень 29 марта «Ярослав» лег в дрейф на рейде Корчулы. Остальные корабли держались поодаль.
Французы первыми открыли огонь. Ядра упали с недолетом. «Ярослав» приблизился на пушечный выстрел и дал залп всем бортом. Крепость на время замолчала. Для прицельного огня следовало стать на якорь. Несколько раз капитан 2-го ранга Митьков отдавал якорь. Однако «из-за худости грунта и свежего ветра» якорь не держал, и «Ярослав» к вечеру отнесло далеко от острова. Митьков собрал офицеров.
— Завтра на рассвете пошлем к французам парламентера. Ежели не капитулируют, высадим десант. Четыре десятка солдат и полсотни матросов, на барказ взять пушку. — Митьков обвел взглядом офицеров. — С десантом пойдут три офицера. Охотников прошу остаться.
Поздно вечером, после ужина, в каюту Митькова постучал Андрей Лазарев. На корабле он временно исполнял обязанности констебля на второй батарейной палубе, где не хватало офицеров.
— Господин капитан второго ранга, дозвольте мне завтра идти в десант?
Лазарев был у командира на хорошем счету, но Митьков покачал головой.
— Похвальна ваша охота, гардемарин, токмо охотников уже намного больше потребного. Да и годы ваши еще юные под пулями рисковать. Успеете накланяться и пулям и ядрам.
Едва рассвело, «Ярослав» подошел ближе к острову, спустили шлюпку. Митьков послал на берег парламентера-мичмана с белым флагом.
— Передайте коменданту, ежели капитулирует, жизнь всем служителям и офицерам ручаюсь сохранить.
Шлюпка на берегу не задержалась.
— Комендант заносчив, не желает вести переговоры, — доложил мичман.
Митьков передал сигнальщикам:
— Командиру брига «Летун» занять диспозицию по плану. По сигналу открыть огонь, а десанту начать погрузку.
Сигнальщики не успели набрать сигнал, как показались два корабля и шхуна.
— По корме подходят «Азия», «Елена» и шхуна «Экспедиция»! — крикнули с марса.
Командор Белли блокировал крепость с севера. Тем временем с обоих бортов «Ярослава» началась погрузка на барказ и шлюпки. Через час бриг открыл шквальный огонь, десант направился к берегу.
Почти одновременно сверкнули жерла ста пушек двух кораблей и шхуны. Град ядер обрушился на крепостные бастионы. Десант тем временем приближался к берегу. Французский комендант не стал дожидаться второго залпа и выкинул белый флаг. Корабли прекратили огонь, Белли принял капитуляцию. В плен сдались восемь офицеров, более двухсот пятидесяти солдат. У пристани сдалась трехмачтовая требака с двенадцатью пушками. Командор распорядился поднять над островом российский флаг. Белли, несколько упоенный успехом, решил сразу взять соседний остров Хвар, но здесь ждало его разочарование…
