командовать столь опытным и дисциплинированным человеком. Однако сейчас Мюллер поставил лейтенанта своим вопросом в затруднительное положение. Наконец, Майер ответил:
– Отряд противника является крупным, если равен или превосходит по численности наш. Но, еще раз: вступать в затяжные перестрелки запрещаю. Нарвались на группу из трех-четырех человек, если не смогли одолеть их сразу, пришпориваем коней и пускаем им пыль в лицо. Так, еще вопросы?
Больше вопросов не было. Лейтенант еще раз внимательно обвел взглядом свой отряд и удовлетворенно кивнул.
– Нам приказано непременно вернуться на нашу сторону до заката. Чтобы после возвращения пустых седел я не видел, это ясно!?
Солдаты ответили нестройным согласием. Нервозность так до конца и не покинула егерей, и Майер не мог их за это винить – он и сам изрядно волновался, стараясь, чтобы это не было заметно.
Несмотря на довольно раннее утро, солнце уже начинало прилично припекать. Июль выдался жарким, но влажным. Август, судя по всему, не должен был ему в этом уступить.
Майеру неожиданно вспомнилась статья в журнале, которую он прочитал с месяц назад. Автор статьи в безапелляционной манере утверждал, что температура на Земле растет, причем растет глобально и неуклонно. В доказательство этому были представлены статистические выкладки и климатические таблицы. Лейтенанту эта статья запомнилась главным образом потому, что ее автор всерьез обвинял в таянии арктических льдов угольную промышленность Великобритании. Майер не был большим поклонником англичан, но стремление многих немцев обвинить их во всех своих бедах реальных и надуманных всегда казалось ему забавным.
Альберт отвлекся от своих праздных размышлений и в очередной раз обратился к карте. Еще вчера он решил, что лучше всего им будет перейти границу через небольшой лесок, кромка которого уже виднелась на горизонте слева от дороги. «Найти бы какую тропку, а то по лесу верхом – не самое быстрое путешествие. Наверняка какие-то тропы есть – местные же как-то все время переходят с одной стороны на другую…» За все утро им встретилось лишь трое крестьян, направлявшихся в сторону Мюльхаузена, поэтому Майер считал, что задача добраться до границы, не привлекая к себе внимания, успешно решена. Теперь начиналось самое сложное.
Колонну всадников замыкали Мюллер и Заммер. Клаус Заммер отчаянно потел и с высокой долей вероятности согласился бы с автором статьи о повышении температуры. Самым обидным для Заммера было то, что пот тек с него ручьями не только из-за жары. Дурное предчувствие поселилось у него где-то в животе сразу, как лейтенант сообщил им об истинной цели их «патруля». Клаус решил предпринять очередную попытку избавиться от этого предчувствия:
– Мюллер?
– Хм?
– У тебя курево есть?
– Ну да. А у тебя что нету?
– Забыл. Дашь одну?
– Забыл, как ты коня на конюшне не забыл?.. Ладно, держи.
Олли протянул Заммеру свой потертый портсигар. Клаус закурил, но папиросный дым не разогнал его тревогу.
– Кто это придумал все?..
– Заммер, не начинай, ты же слышал лейтенанта.
– Слышал… что лейтенант волнуется я слышал!
– Конечно, волнуется. Ты не гляди, что он лейтенант, так-то он совсем пацан еще.
– А ты-то чего такой спокойный?
Мюллер долго разминал папиросу, после этого долго прикуривал и, только выпустив дым после первой затяжки, ответил:
– А чего переживать-то? Наше дело маленькое: выполняй приказы, да не безобразничай, а вот лейтенант за нас отвечает. А в его возрасте за себя-то попробуй ответь, не то, что за взвод оболтусов вроде тебя.
– А кто тогда может за него ответить?
– Ну вот, что ты за слова цепляешься, Заммер? За него отвечает ротмистр – а ротмистр Крипке так ответить может…
– И что, ротмистр, что ли не ошибается никогда?
– Иногда ошибается, как и любой человек. На то и положен Устав, Заммер. За нас отвечает лейтенант, за лейтенанта ротмистр, за ротмистра майор, за майора оберст, за оберста генерал, за генерала фельдмаршал, а за фельдмаршала сам Кайзер.
Дослушав неспешное повествование Мюллера, Заммер не без ехидства спросил:
– А за кайзера кто отвечает?
– Вот пристал… За Кайзера отвечает Господь Бог, как и за всех остальных вместе взятых. Ты, Заммер, хоть иногда пряжку ремня чистил бы, может быть и усвоишь, что там написано… 8 Погоди, лейтенант, кажись, остановился.
Майер действительно остановил коня. Лес, в котором по замечанию Шанцковского грибов было «как народу на ярмарке», заканчивался. Отряд всадников пока еще стоял под сенью деревьев, но стоит им направить своих коней вперед и их сможет увидеть каждый крестьянин в радиусе нескольких километров.
Разумеется, никакой линии в лесу не было, поэтому определить, где заканчивается Германия и начинается Франция, не представлялось возможным. Несмотря на это, лейтенант понимал, что стоит им выехать из леса, как они совершенно точно окажутся на французской стороне. Майер заставил себя улыбнуться и двинул Аякса вперед.
***
«…Также, полковник Борель сообщил, что не смог послать курьера в расположение второй роты в шестом часу утра, так как все курьеры были направлены в расположения остальных рот с приказом маршала Фоша об общем наступлении. По словам полковника Бореля, так как вторая рота и так исполняла приказ о наступлении, отданный капитану Мишо десятого ноября, полковнику показалось нецелесообразным отправлять к капитану курьера.
Полковник Борель отметил, что ситуация сложившаяся на участке второй роты требовала решительных действий, так как успешные наступательные действия роты в предшествующие десять дней позволили ей продвинуться на четыре километра вглубь линии обороны противника и открыли перспективы прорыва его линии фронта на данном участке.
Касательно того, что штаб полка не смог наладить вывоз раненых с позиций второй роты, что стало косвенной причиной смерти, по меньшей мере, семи солдат и офицеров, полковник отметил, что неожиданно высокие темпы продвижения второй роты создали ситуацию, при которой линии снабжения от Сент-Омера до позиций у Верт-Равине не были налажены. Более того, полковник заявил, что по кратчайшему маршруту следования от штаба полка до позиций второй роты несколько раз были замечены снайперы противника, ведшие стрельбу с близлежащего холма. Сам полковник, посетивший позиции второй роты вечером десятого ноября, добирался до них объездным путем, который занял у него более двух часов…»
Занесение в дело разговора с полковником Огюстен отложил на утро. Диспут с Борелем продолжался несколько часов и вымотал Лануа до того, что вернувшись в свое временное пристанище, коммандан едва успел снять верхнюю одежду и сапоги перед тем, как провалиться в сон.
Несмотря на ряд принципиальных расхождений во взглядах, Огюстен не смог не проникнуться к этому суровому, волевому и несгибаемо упрямому человеку глубоким уважением. Лануа удалось рассмотреть за бравадой Бореля
