– Батальонного замполита в горы не загонишь, а ротный замполит как анархист одет! Всем охвицерам привести себя в порядок! Командир роты! Усилить охранение и наблюдение. Вести ночью беспокоящий огонь и пускать раз в полчаса ракету. «Духи» вокруг орудуют, а тут не офицеры, а сброд какой-то! Зеленые, мальчишки! – рявкнул Подорожник.
Скрипя зубами и продолжая ругаться, он ушел.
– Он с чего с цепи сорвался, Иван? – спросил я шепотом ротного.
– Мы его переползания весь день прикрывали, огонь на себя отвлекали, еле-еле из окружения ушли, а он как на врагов набросился! Старый мудак!
– Да не кипятись! – равнодушно и даже легкомысленно ответил Кавун. – Весь день наш Чапай со взводом связи под пулями лежал, натерпелся страху, наползался – вот на нас зло и срывает, вместо благодарности. Ты же знаешь: его любимый конек – форма, порядок, устав. Ничего, обтешется, еще сам тельняшечку попросит достать и кроссовки наденет. И никакой он не старый – тридцать четыре года ему всего-то…
Ветерок приносил не только бодрость, но и тревогу. Время от времени по укрепрайону били «Грады», вели огонь артиллерийские орудия. Иногда часовые давали от испуга очередь в темноту, тогда вспыхивали ракеты, раздавался треск нескольких очередей, и наконец все стихало.
«Духи» себя не обнаруживают, их позиции как вымерли. Зализывают раны. Что-то будет завтра?
Растолкав Острогина и напомнив ему про очередь на дежурство, я осторожно, чтоб не наступить на какого-нибудь ленивого бойца, не построившего себе укрытие, побрел спать.
Свекольников опять дремал, но не спал. Болтать уже не хотелось. Руки, ноги и спина требовали отдыха, а голова – хорошего сна…
***
Подъем начался раньше, чем мы ожидали. Утренний воздух был довольно прохладным, конечно, ведь уже ноябрь на дворе. От холода изо рта шел пар, воспалившееся горло побаливало, спальник покрылся росой, а на камнях проступил даже иней.
Ротный неласково пихал меня в левый бок ногой и торопил.
– «Духи» по наблюдению вроде ушли, идем чесать местность, разведка уже спустилась. Поднимать роту – быстро! На сборы пятнадцать минут! Офицеры, ко мне!
Наскоро поставив нам задачу, Кавун сориентировал офицеров по карте. Через пятнадцать минут вершина была пуста, и бойцы цепочкой поползли на плато. Пока подразделения добрались до укрепления «духов», разведчики и саперы уже осматривали высоту.
Засохшей крови и окровавленных бинтов было очень много, но ни живых, ни раненых, ни убитых мятежников не нашли.
– С собой, как и мы, всех тащат, – уважительно сказал капитан Кавун. – Видишь, Ник, законы войны у нас с ними одинаковые. Никого не бросили! Трупы куда-то забрали, схоронили.
Действительно, мертвых они унесли, а оружие не смогли, бросили. На вершине осталось несколько пулеметов, безоткатное орудие, миномет, много боеприпасов.
Вскоре на вершину поднялась группа управления полка. Толстый, пыхтящий командир полка, забравшись наверх, сходу выпил полфляжки воды. Пухлые щеки и губы Филатова тряслись от напряжения. «Батя» был командиром, уважаемым всеми офицерами и солдатами, но наблюдать за его передвижениями по горам было очень весело. Кроме автомата, остальное имущество таскал здоровенный сержант-ординарец Леха. Мы ему искренне сочувствовали. Следом выполз замполит полка Золотарев, это тоже мужик не худенький и внешне похожий на пончик с губами-пельменями. За четыре месяца он в первый раз выбрался на боевые, наверное, пошел за орденом.
Штабные с удовольствием фотографировались у трофеев. В это время комбату и ротным начали ставить новые задачи. Замполит полка и пропагандист собрали всех ротных замполитов и принялись нести всякую чушь.
Ну какой, к дьяволу, может быть боевой листок, идущий по рукам от взвода к взводу, или комсомольские собрания во взводах на какую-то заумную тему. Политические вожди в перерывах между боями ставили нам задачи по спецпропаганде и идеологии и, наверное, сами не верили в их необходимость. Но говорили эту чушь, потому что получили приказ от вышестоящих умников.
В это время вся вершина, облепленная солдатами, уже зашевелилась, и полк двинулся в путь. Командир полка обматерил Золотарева за долгую болтовню, и мы радостно побежали по своим ротам. Погрузка на вертолеты осуществлялась в километре отсюда, на следующем хребте. Десантные батальоны уже выдвинулись туда. Трофеи распределили по ротам, и солдаты потащили их, как волокут муравьи добычу к муравейнику. Боеприпасы сложили в штабель, и саперы, уходя последними, все это добро подорвали. Неунывающий командир взвода саперов старлей Игорь Шипилов опять оставался в замыкании со своими подчиненными. Мы пожелали друг другу удачи, обменялись крепким рукопожатием и разошлись. Сапером предстояло заминировать район, понаставить ловушек и сюрпризов…
Через час вертолетчики перебросили всех на следующую задачу, поближе к границе. Взвод Пшенкина ротный отправил к распадку на скалистую вершину, взвод Острогина расположился на склоне горы, а управление роты разместилось на вершине. Командир оставил меня при себе.
На изогнутой высоте находились когда-то давным-давно возведенные «духовские» укрепления. Строить новые было лень, сапер проверил щупом наличие сюрпризов, и солдаты радостно их заняли. Привязываясь к карте, Кавун и минометчик поспорили, где мы находимся, и в конце концов сориентировались. Ориентирование в горах и пустыне – сложнейшее дело! По нашим прикидкам, получалось – высадили совсем не туда. Командир доложил комбату и его заместителю Лонгинову, который действовал с третьей ротой.
– Артиллерист, доложи-ка своим «стволам», где мы сейчас, – приказал Кавун минометчику.
– Товарищ капитан! Что я буду лезть сейчас в эфир? Начальник артиллерии занят, да и он наверняка знает, где мы находимся, – ответил лейтенант Радионов.
Вместе с расчетом миномета его вновь придали роте, и он «загорал» на высотке вместе с нами. Лентяй! Корректировщик хренов!
Внизу ущелья стояло какое-то жилище. Довольно высокие стены окружали большой дом: через такой дувал без лестницы не перелезть. Во дворе гуляла скотина, на каменных террасах что-то росло. Вдоль ущелья пролетала пара вертолетов. Когда они промчались над этим хижинами, со двора им вслед раздалась длинная автоматная очередь. Стрелял какой-то придурок. Совсем очумел, наверное, от одиночества. Страх потерял? Или тут край непуганых идиотов?
– Валерка! Бабахни из миномета по этой хибаре, а то они там охренели от веселой жизни! – скомандовал командир.
Но еще до того, как миномет начал стрелять, «крокодилы» вернулись. Пролетая на бреющем полете, вертолетчики выпустили несколько ракет во двор и по его окрестностям. Снайперы! Все ракеты – в точку! Крыша дома моментально загорелась, а со двора больше не стреляли. Вместо ответной стрельбы раздался дикий женский крик. Крик и вой нескольких голосов нарушили тишину, наступившую после ухода вертолетов. Крыши дома и сарая, а также сено во дворе с треском горели, а женские рыдания перешли в дикую истерику.
– Ну вот, теперь миномет не нужен! – глубокомысленно изрек Кавун. – А жаль, мины придется тащить на себе, если, конечно, позже не расстреляем.
Иван был сильно озадачен происшедшим. В доме, оказалось, были женщины и дети. Жители, видимо, не успели уйти. Батальон высадился в этом районе внезапно, территория мятежная, а наших в этом районе, может, никогда и не было. Старые пустые консервные банки нигде не валялись, говоря об отсутствии «шурави». Гора чистая, незагаженная, но это ненадолго. Скоро этот недостаток нами будет исправлен. Пустые ржавые банки – первый признак присутствия «шурави».
– Чего он стрелял, идиот? Ушел бы, как стемнело. Мы к дому, может, и не спустились бы. Задачи на прочесывание долины пока не установили, – размышлял вслух Ваня, почесывая рыжую бородку.
– Эх! Дал мужик сгоряча очередь из автомата, теперь ни его самого, ни жилища. Скотина дохлая по всему двору лежит, и все вокруг горит! Чем думал человек? – согласился с ним я. – Рядом целая толпа солдат, а он чудак стреляет! Фанатик?
Слегка перекусив, попили чаю, курящие закурили. Я даже на войне не желал начинать курить. Хотя, когда приехал, все курящие говорили: тут закуришь. Но, глядя, как в конце боевых, когда кончаются сигареты и куряки начинают из окурков мастерить самокрутки, мне становилось противно. Солдаты собирали «бычки», закручивали собранный табак в газету или в какую-нибудь бумажку, затягивались по очереди. Офицеры стреляли друг у друга курево, курили на двоих-троих одну сигарету. Мучились, бедолаги, без табака, стонали, скрипели зубами, матерились. Ну уж нет! Обойдусь без этого счастья. К тому же чистые легкие, когда много ходишь по горам, работают гораздо лучше.
Мы с Кавуном легли в лучший СПС. Стены в нем были выложены в два камня толщиной – сделаны душманами на совесть. Бойцы, кому достались места, легли в старые укрытия. Молодые построили для себя пару укреплений. Человек шесть самых ленивых узбеков легли вповалку в лощинке и о чем-то болтали.
