— Я весь вечер с нетерпением ждал этого момента!
Габриэль тоже засмеялась, почувствовав себя вдруг свободной и беспечной. Она поняла, что тоже бессознательно весь вечер ждала именно этого момента. Ощущение полной, бьющей через край радости захлестнуло ее; Николя подхватил свою даму и увлек ее в быстром зажигательном танце. Близкий удар грома заставил многие пары остановиться. Разомкнув цепь, люди нерешительно поглядывали на небо, не зная, что делать. Это позволило Николя и Габриэль продолжать свой танец на освободившемся пространстве.
— Должна признаться, я не знала, что вы приедете к нам на вечер. Кого-кого, а вас я совершенно не ожидала увидеть снова, да еще у себя дома.
Ее признание, казалось, развеселило его.
— Должно быть, вы пережили настоящий шок, увидев меня.
— Однако ваше появление вовсе не вызвало у меня неприятных чувств.
Ей не было необходимости говорить ему об этом, потому что он прекрасно все видел сам по выражению ее счастливых глаз.
— Во всяком случае, вы наверняка чувствовали, что рано или поздно мы все равно должны были встретиться с вами.
Она потупила взгляд и слегка отстранилась от него, ощущая исходившую от этого человека опасность для себя. Однако в своем нынешнем приподнятом настроении ей не хотелось ни о чем тревожиться. Да и о чем ей было тревожиться сейчас? Она давно уже не испытывала такой беззаботной радости, такого прилива жизненной энергии, такой легкости. Должно быть, она совсем потеряла голову.
— Вообще-то я могла встретить вас где-нибудь на улицах Лиона, несмотря на то, что это очень большой город. Но у меня и мысли не было, что вы появитесь здесь в сельской местности, в моем собственном доме.
— Вы полагаете, что мне не следовало приезжать?
— О нет. Я вовсе не хочу сказать этого, — она вызывающе откинула голову, взглянув на него с озорным весельем. Ветер надул ее широкую юбку, и ноги Николя путались в складках легкой ткани. — Однако, что бы вы, интересно, делали, если бы мой брат Анри тоже приехал сюда? Вам приходила в голову подобная мысль?
Николя и бровью не повел.
— Эти соображения не помешали бы мне явиться сюда для того, чтобы вновь увидеть вас. Ничто на свете не могло остановить меня, — промолвил он и добавил, нахмурив лоб с притворной озабоченностью:
— Но ведь он не приехал, не так ли?
Рассмеявшись, она покачала головой.
— Слава богу, нет.
— Я знал, что это будет прекрасный вечер…
— …потому что никто не помешает нашему общению, — закончила она за него эту фразу. И тут же поразилась тому, с какой легкостью ей удавалось читать его мысли. Неужели он тоже мог читать ее тайные думы?
Николя замедлил темп движения и перешел на медленный плавный шаг, легко кружа ее между деревьями; музыка теперь еле доносилась до их слуха с террасы, заглушаемая шелестом листвы и скрипом качающихся на ветру ветвей над их головами. В конце концов оба остановились, и Габриэль отступила от него на шаг, прислонившись спиной к стволу дерева.
Положив ладонь на шероховатую кору рядом с ее головой, Николя не сводил глаз с ее лица. Раскаты грома звучали все громче.
— Вы все это время жили в Лионе? — спросила она его.
— Нет. На следующее утро после нашей первой встречи я вернулся в Париж. Там на меня работают несколько ткацких станков. Я приехал в Лион всего лишь на несколько дней для того, чтобы посмотреть, как идет ремонт старого дома, принадлежавшего нашей семье, на улице Круа Рус, — ветер развевал его волосы и играл концами шейного платка.
— Потребуется несколько месяцев для того, чтобы привести его в полный порядок.
— Но что случилось с вашим отчим домом? Почему он пришел в такое запустение? Ведь вы и ваши родители покинули его всего несколько лет назад.
Николя видел, что ее недоумение было искренним. Она не имела ни малейшего понятия о том, что ее отец явился виновником разорения его родного очага.
— Плесень и пыль наносят непоправимый вред шелку, поэтому необходимо сменить обивку, покрывала во всем доме. Кроме того, некоторым помещениям требуется срочный ремонт.
Габриэль не стала расспрашивать Николя о причинах, вызвавших необходимость такого ремонта, ее заинтересовал совсем другой вопрос.
— Неужели в Париже тоже занимаются ткацким производством?
— Да, конечно.
Между стволами деревьев замелькали другие пары, танцующие под еле слышную теперь музыку. В душной предгрозовой атмосфере Габриэль чувствовала, как сам воздух был напоен любовью, порывы теплого ветра доносили вздохи тайком целующихся пар, прячущихся под сенью раскидистых деревьев. Эта атмосфера, несомненно, захватила и Николя. Внезапно Габриэль почувствовала, что ей во что бы то ни стало следует продолжать разговор, не умолкая ни на минуту, молчание было чревато непредсказуемыми последствиями и могло далеко завести их.
— Так вы собираетесь чаще наведываться в Лион после того, как ваш дом будет полностью отремонтирован?
— Вы угадали. Более того, я надеюсь в конце концов обосноваться здесь.
Эта новость приятно поразила Габриэль и в то же время испугала ее.
— Значит, вы не считаете себя законченным парижанином?
— Тот, кто родился в Лионе, чувствует себя, как дома, только в этом городе и нигде больше.
Это понятное ей чувство еще более сблизило Габриэль с молодым человеком.
— Хотите я назову вам мои любимые места в Лионе?
Николя не мог отвести от нее очарованного взгляда. Мерцающий свет качающихся под порывами ветра фонарей высвечивал из мрака ее сияющие еле сдерживаемой страстью глаза, нежную белизну шеи, открытые плечи и вздымающуюся в волнении высокую грудь.
— Назовите, — промолвил он.
— Я люблю склоны Фурвье, именно там я мечтала бы построить себе дом. Это было бы довольно уединенное жилище, расположенное вдалеке от улиц, домов и мастерских города, и в то же время из его окон открывался бы вид на Лион, несравненно более прекрасный, чем из окон моего отчего дома, расположенного в самом центре, на улице Клемон.
— А вы выбрали уже место, где бы хотели построить такой дом?
Габриэль задумчиво улыбнулась.
— Однажды, много лет назад, мы с братом Жюлем, будучи еще детьми, отправились туда на пикник. В одном месте мы обнаружили множество осколков античной римской керамики, и я отметила найденными черепками то место, на котором хотела бы построить себе дом. Однако брат собирался забрать черепки с собой, и поэтому мне удалось оставить на том месте всего лишь один небольшой кусок обожженной глины. Должно быть, с тех пор он потерялся в траве, его засыпало листьями и землей, но я помню, где он лежит.
— Мне бы очень хотелось увидеть то место, — произнес Николя тихим серьезным голосом. Незаметно между ними установились удивительно доверительные отношения, отличавшиеся глубоким взаимопониманием и сердечностью. Габриэль слишком поздно заметила, что она наделала своим рассказом, и попыталась исправить положение, промолвив насмешливым тоном:
— В таком случае, сами отыщите этот черепок. Это моя тайна, и я не собираюсь с вами ею делиться.
Но ее уловка не помогла. Взгляд Николя был все так же прикован к ней.
— Вы, наверное, чувствуете себя здесь оторванной от городской жизни и скучаете в этой глуши по Лиону?
— Все бывает, — выдавила она из себя, хотя у нее на языке уже вертелось признание в том, как скучна стала ее жизнь, когда Эмиль лишил ее возможности работать на шелководческой ферме. Однако Габриэль вовремя взяла себя в руки. Ее недовольство запретом мужа не имело ничего общего с ее отношением к жизни в сельской местности, которую она по-своему ценила. — Здесь очень мило. Из каждого окна открываются чудесные виды на бескрайние просторы, — и видя, что его бровь от удивления поползла вверх, она закончила со смехом: — Ну, хорошо. Все равно когда-нибудь я должна сделать это признание. Я скучаю прежде всего по тому, что называется центром шелководческого производства.
Николя улыбнулся ей в ответ. Разговор их принимал серьезный оборот, и оба чувствовали это. Их улыбки свидетельствовали о полном взаимопонимании.
— Подобное признание редко можно услышать из уст женщины. Женщины обычно скучают по светским развлечениям, веселой компании, в которой можно услышать последние сплетни, скучают по модным портнихам и модисткам и всему такому прочему. Но ведь вы, Габриэль, совсем не похожи на тех женщин, которых я встречал прежде.
При звуке своего имени — в первый раз сорвавшемся с уст Николя — Габриэль слегка повернула голову в сторону дома и стала ловить его огни, мерцающие за стволами деревьев. Отсюда были еле различимы плавно скользящие силуэты танцующих на террасе и лужайке гостей. Ветер задул почти все фонарики, висящие на деревьях; погас и тот, который горел перед ними, и теперь они были окутаны почти непроницаемым мраком. Завитки выбившихся из-под золотой сеточки волос овевали лицо Габриэль.
