Мужчина, похожий на ее Елимелеха.
* * *
Руфь была встревожена тем, что Ноеминь сказала ей о Воозе. Придя на следующий день в поле, она украдкой наблюдала за ним и чувствовала странную нежность к нему. Все уважали и очень любили его, но это была любовь, которую обычно питают к отцу или к старшему брату.
Смотрела ли на него с любовью какая-нибудь женщина? Трепетало ли чье-то сердце от одного его появления, как трепетало ее сердце, когда она видела Махлона? Руфь не могла этого представить, и это печалило ее. Сколько Воозу лет? Пятьдесят? Шестьдесят?
Бедняга. У него было богатство, но что останется после него?
О, Господь, Бог Израилев, не дай исчезнуть имени Вооза.
Руфь наблюдала, как он разговаривал с Шемешом, и думала о том, каким важным он выглядел. Смеется ли он когда-нибудь? Чем он занят, когда не объезжает свои поля, не следит, чтобы его слуги были всем обеспечены, не служит обществу, принимая важные решения у ворот? У него были друзья, но мог ли он доверять им, как доверился бы женщине, которая любит его? О чем он мечтает? Руфь видела в его глазах печаль. Не вызвана ли эта печаль тем, что у него нет никого, кто хотел бы узнать его поближе?
Вооз, должно быть, почувствовав внимательный взгляд Руфи, посмотрел в ее сторону. Чувство нежности захлестнуло ее, и она улыбнулась, склонила почтительно голову и быстро опустила глаза. У нее был повод благодарить Бога за то, что Он привел ее на это поле к этому человеку. Когда она снова подняла глаза, ощутив на себе пристальный взгляд Вооза, он уже смотрел в другую сторону. Одна из служанок заметила, как они обменялись взглядами, и с любопытством посмотрела на них. Разговаривая с женщиной, работающей рядом с ней, Руфь почувствовала, как краска заливает ее щеки. Неужели эти молодые женщины считают, что она проявляет неуместный интерес к своему господину? В конце концов он был богатым человеком. Были такие женщины, которые по одной этой причине хотели бы выйти за него замуж, не задумываясь о его чувствах.
Взволнованная, Руфь весь остаток дня сосредоточенно работала. Она не хотела, чтобы ее интерес к Воозу был неправильно истолкован. Сплетни могли бы повредить его репутации и смутить его. Она не будет смотреть на него, вместо этого она будет молиться о нем.
О, Господи, милосердный Боже, вспомни этого человека за его доброту к несчастным. Да будет его имя в почете не только у этого поколения, но и у грядущего, ибо он Твой верный раб. Он возвещает имя Твое на всяком месте. Он желает угодить Тебе, он послушен Тебе. О, Иегова-ире[7], этот человек — твой послушный раб, через него Ты являешь милосердие и заботу. Я знаю, достаточно того, что Ты всегда рядом с ним, но такой человек, как Вооз, конечно, не должен жить один. Да будет угодно Тебе дать ему все, что желает его сердце… О, Господи…
Руфь непрестанно молилась о своем благодетеле. Работая на поле Вооза, она почти все время думала о нем.
И чем больше она размышляла и молилась о нем, тем яснее видела его доброту.
* * *
Ноеминь тоже горячо молилась. Любовь к Руфи заставила ее забыть свои беды, она желала одного — видеть свою невестку живущей в лучшем месте, чем эта пещера. Ноеминь понимала: настало время прекратить горевать и снова начать жить, как бы тяжело это ни было. Пришло время прямо и честно взглянуть на собственную жизнь, а не продолжать думать об ошибках Елимелеха. Ни одно из ее предположений не сбылось. Разве не уходила Ноеминь из Кирхарешета с мыслью, что вернется в Вифлеем одна? Но вместе с ней пришла Руфь. Разве не думала она, что будет сильно нуждаться? Но Руфь работала в поле, чтобы поддержать свою свекровь. Разве Ноеминь не ожидала, что все ее друзья и родственники или умерли, или ушли из города? Но она нашла полдюжины подруг, Вооза и другого родственника.
Руфь привлекала Вооза. Любой, кто потрудился бы лучше узнать этого мужчину, увидел бы это. Ноеминь же знала его достаточно хорошо, чтобы понять: он не будет ничего предпринимать, дабы завоевать сердце девушки. Он скорее полностью поседеет и потеряет все волосы, чем расскажет о своих чувствах.
А Руфь всю свою жизнь будет заботиться о своей бедной старой свекрови. Она будет работать, пока ее спина не согнется и утроба не высохнет. Она будет работать до изнеможения, пока Ноеминь не последует за своими предками. И что тогда будет с несчастной девушкой? Неужели Ноеминь будет сидеть и смотреть, как Руфь собирает колосья на чужих полях, вместо того чтобы управлять своим домом и растить детей для Господа? Неужели она ничего не сделает ради будущего своей невестки? Разве не обязана мать поддерживать семейный огонь? Кто кроме нее и Бога позаботится об этой прекрасной молодой женщине?
Итак, Господи, что нам делать? Как нам расшевелить этого спокойного и старого человека, чтобы в нем снова проснулась жизнь? Если мы будем ждать его предложения, то каковы шансы, что мы его дождемся?
Предположим, Ноеминь действительно придумает план, как вскружить Воозу голову. Но согласится ли Руфь осуществить его, каким бы он ни был? Она должна согласиться!
Весь следующий день и ночь Ноеминь размышляла о будущем Руфи, о том, каким хорошем мужем был бы Вооз. Когда жатва пшеницы подходила к концу, старая женщина придумала такой дерзкий план, что он, конечно, должен был помочь привлечь внимание Вооза. Когда Ноеминь вообразила себе, как Вооз может отреагировать, она рассмеялась. Но доверится ли Руфь ее мнению? Прислушается ли невестка к совету свекрови, которая совершила в своей жизни так много ошибок, что, казалось бы, поступать неправильно было образом ее жизни?
Находясь в смятенном состоянии, Ноеминь не могла объяснить себе мотивы, побуждающие ее к таким действиям. Одно она знала твердо: Господь во всем разберется и сделает все правильно. Она любила Руфь, как собственную дочь, и хотела видеть ее счастливой, также она хотела внука, который будет наследником Махлона и продолжит его род. Она хотела смягчить ту боль, которую причинила Воозу, когда была юной девушкой. И разве не лучший способ воплотить эту мечту в жизнь — сосватать ему прекрасную женщину, которая была молода и могла родить ему детей?
Правильно ли было так много просить у Бога, если Ноеминь большую часть своей жизни следовала за Елимелехом?
Руфь и Вооз. Вооз и Руфь. Не думаешь ли Ты, Господи, что они прекрасно подходят друг другу? Я согласна, она значительно моложе его, но разве можно представить себе лучший дар для праведного человека, подобного Воозу, чем возможность в таком пожилом возрасте иметь дом, полный детей? А какие будут дети! Ты увидишь, что их сыновья и дочери не будут поклоняться Ваалам!
В молитве Ноеминь рассказала о своем деле Вседержителю и теперь ждала ответа. Счастливый Моисей, он слышал голос Бога из горящего куста. Ноеминь знала более легкий способ воплотить задуманное в жизнь, чем ждать, когда Бог даст ей внятный ответ, но она не могла довериться ни одной подруге, чтобы обсудить эти мучающие ее вопросы. Был ли ее план правилен в глазах Бога? Если нет, то чего это будет стоить Руфи?
Господи, пусть это останется на моей совести.
* * *
Жатва подходила к концу, и Ноеминь знала, что ее план должен быть приведен в действие сейчас или никогда. У Вооза было предостаточно времени, чтобы рассмотреть все достоинства Руфи, а Руфь должна была успеть проникнуться к нему огромным уважением.
— Дочь моя, пришло время поискать для тебя настоящий дом, чтобы ты была обеспечена кровом. Я собираюсь найти тебе мужа и сделать тебя снова счастливой замужней женщиной.
Руфь рассмеялась.
— Кто же захочет жениться на такой, как я?
— Человек, которого я имею в виду, — Вооз.
— Вооз! — Руфь уронила на землю несколько зерен, которые она пересыпала в большой глиняный кувшин, и уставилась на свекровь. — Не может быть, что ты говоришь это серьезно!
— Я знаю, он старый…
— Он не старый.
— Тогда непривлекательный. Вот почему ты возражаешь?
— Матушка он самый уважаемый в Вифлееме человек! Он сидит со старейшинами у ворот! Он богат, у него есть земля, рабы!
— Тем больше оснований подумать о нем.
Руфь покачала головой, испытывая одновременно радость и страх.
— Я знаю, ты любишь меня, но ты слишком высоко ценишь вдову своего сына. Как ты могла даже подумать, что я достойна Вооза? Совершенно нелепая мысль.
— Ты была достаточно хороша для моего сына, и для Вооза ты тоже достаточно хороша.
Руфь снова начала пересыпать зерно в кувшин.
— Даже если я брошусь ему в ноги, он не заметит меня.
— Ты действительно считаешь, что Вооз не замечает тебя? Ха! Он давно обратил на тебя внимание.
— По своей доброте.
— Более чем по доброте. У тебя есть глаза? Он восхищается тобой. Со слишком большого расстояния, но восхищается, это правда.
