Дибирали тут же поднялся наверх и постучал в дверь покоев рукояткой меча. Через запертую дверь ответила невольница. Кудав-нукер изложил ей суть дела, а та, имеющая право входить в покои, доложила Нуцалу о просителях.
– Видишь, дорогая, к чему был наш сон, – сказал Правитель, одеваясь.
– Не уходи, ты можешь послать нукеров, – попросила ханша сквозь сладкую дрему.
– Я хочу сам послушать моих вассалов.
Нуцал спустился вниз, куда велел впустить приехавших ночью просителей, и сам выслушал о происходящих в их селении беспорядках.
Все началось, оказывается, с безобидного состязания в метании камня. Кто-то из двух малых галбацев, не желая признать свое поражение, затеял спор. Началась драка. Их разняли. Но соперники снова вышли на заснеженную поляну и стали метать камни, опять заспорили и подрались. На сей раз в драку влезли братья одного из атлетов и побили противника. Тот привел на поляну своих братьев, и те побили этих. Затем драка началась уже в селении, в ней приняли участие еще и двоюродные, и троюродные братья. Дрались целый день. Мирились и на второй день снова дрались. Уже несколько человек с обеих сторон лежат в постели без сознания. Несколько человек получили увечья. Ни старики, ни женщины не в силах удержать молодых, возгоревшихся друг на друга неистовой злобой.
– Дибирали, – произнес Нуцал, немного поразмыслив, – после намаза возьми два десятка нукеров и поезжай с ними. Приведи к повиновению драчунов под страхом казни на площади. И не забудь заглянуть в их амбары и хлева. Похоже, у них много муки и скота жирного, раз силу девать некуда. Отбери половину. И если после этого они не перестанут враждовать, извести их о моей воле: задавлю такой податью, что рабам будут завидовать. И последнее… – Нуцал, еще немного подумав, добавил: – Если среди враждующих окажутся искусные рубаки, пригласи их на «бидул къец34».
Через пять дней вернулся отряд нукеров с овцами – около пятисот голов и крупного рогатого скота – около полсотни голов. А с ними приехал в аварскую столицу и один из виновников драки, желающий поучаствовать в поединках с неизвестными противниками.
Тихую зимнюю жизнь хунзахцев, кроме богословских споров, зажигали еще и воинские турниры, которые не обязательно заканчивались гибелью одного из дерущихся, ибо победителем считался тот, кто сумеет выбить меч у противника или вынудит сдаться под натиском. Но нередко бывали и настоящие бои, когда кровник вызывал на поединок своего врага, и бились они до последнего издыхания. Месть победителю со стороны родственников запрещалась под страхом казни.
Этот драчун из далекого села тоже не потерял на турнире свою буйную голову. Ученик Шахбанилава показал хунзахам высшее мастерство – поигрался с малоопытным в боях узденем, как кот с мышью, трижды выбивая меч из его рук, и под конец, ударив плашмя мечом по голове, оглушил упрямого соперника. Когда очнулся, тот уже был вне арены. Он поклялся, что больше не будет ни с кем драться, и уехал в свое село пасти овец, ибо понял, что в этом его высшее предназначение.
На западной окраине Хунзаха располагалась арена поединков – небольшая круглая площадка, обнесенная стеной в форме кольца, на дне довольно большого котлована, вырытом неизвестно сколько веков назад. Здесь проходили и славные турниры, и жестокие поединки с целью убить соперника, утолить давнюю жажду мести. Вокруг арены могли разместиться несколько тысяч человек.
В один из зимних дней, по настоянию Пайзу-бека, Нуцал дал свое высочайшее согласие на поединок с одноруким теперь уже салатавцем, который все это время находился в подземелье замка. Все уже знали причину того поединка на празднике по случаю рождения престолонаследника… И тем не менее салатавскому галбацу было предложено выйти на волю только через поединок (разумеется, если останется жив).
Шахбанилав попробовал было вмешаться, доказывая Нуцалу, что рана салатавца еще не совсем зажила, и проведший полгода в подземелье воин слаб для борьбы. Но Правитель не внял просьбе своего лучшего воина и тысячника. Молодого однорукого салатавца вывели на арену сражаться с неизвестным ему противником. Кого Пайзу-бек выставлял против сразившего его сына, никто еще не знал.
– Во, глядите-ка на Шахбанилава, как он переживает за заступника своей овдовевшей сестры, – шептались воины в окружении Пайзу-бека, словно они были бы против, если бы кто-то заступился за их сестру.
– Славные горцы! – громовым голосом вскричал пузатый глашатай Даниял. – Следующий поединок сейчас состоится между паршивым салатавцем и-и!.. – глашатай намеренно выдержал паузу и вперил свой плутоватый взгляд в бека, восседавшего на бурке возле самой арены.
Пайзу-бек кивнул одному из своих племянников, молодому и довольно сильному воину, состоявшему в отряде его личных нукеров. Тот выскочил на арену в панцире, застегнутом ремнями.
– Вот он, молодой, славный бек Багавдин, который отомстит по справедливости и закону хунзахскому убийце сына Пайзу-бека!
Конечно, против Багавдина у салатавца не было ни малейшего шанса. Его обучали во дворе гоцатлинского бека такие воители, как уздень Лебалав Хасан и потомственный воин-невольник Пиричи. Шахбанилав знал этих мастеров рубки и их знатного ученика, чья совесть, однако, позволяла ему выйти против еще не оправившегося от раны и неволи бойца. Допустить этот поединок означало для непревзойденного рубаки Шахбанилава мириться с явным убийством заступника своей сестры. И хотя вмешательство было для него чревато враждой с могущественным беком и немилостью Правителя, все же он решился восстановить справедливость и, подойдя к Пайзу-беку, попросил:
– Отзови Багавдина или я выставлю вместо раненого льва одного из своих учеников…
– Что? – свирепо посмотрел на Шахбанилава бек.
– С Багавдином на поединок вместо Шахрудина выйдет Лекав, – сказал как отрезал Шахбанилав.
Пайзу-бек, хоть и подлец конченный, но далеко не дурак, знал, что против Лекава у его племянника шансов очень мало. Что же касалось самого Шахбанилава, уже несколько лет он выходил на арену сразу против нескольких противников и побеждал уверенно, почти играючи. Вот только власти ему не хватало устанавливать в Хунзахе справедливость: уздень против беков и, тем более, правителей не может быть прав, если даже прав совершенно.
– Хорошо, – процедил сквозь зубы бек и показал дорогим посохом, – вот он годится?
Это тоже был сильный воин и явно превосходил салатавца.
– Нет.
– Тогда кто же?!
– Предлагай, а я решу.
– Вот этот.
– Нет.
– Тогда вон тот…
– Годится.
Вышел молодой уздень, тоже из отряда нукеров Пайзу-бека. Шахбанилав его видел впервые, но наметанный глаз славного воителя безошибочно определил уровень мастерства и силы предлагаемого для поединка воина. Конечно, Шахбанилав мог ошибиться, но такая вероятность была очень мала. Хоть и выглядел воин статно – высокий, широкоплечий, откормленный, но бойцовского духа от него не исходило, глаза были тусклыми и движения какими-то скованными.
– Бой до победы! – огласил условие глашатай.
И бойцы сошлись на арене, скрещивая мечи без спасительных щитов, ибо один из дерущихся был без руки.
Первый удар нанес нукер бека; салатавец ушел в сторону, одновременно пройдясь по корпусу противника своим мечом. Стальная пластина панциря спасла бекова нукера. На салатавце тоже имелся такой же панцирь. Провалившийся было вперед нукер быстро развернулся и нанес несколько рубящих ударов подряд, вращая мечом почти у самого тела салатавца. Но тот отражал их уверенно, ибо страха перед смертью во время боя он не испытывал совершенно. Хоть и мало было сил после заточения в подземелье, салатавца спасали мастерство и ловкость. Подставлять меч под разящий удар клинка очень опасно: может сил не хватить, и клинок достанет-таки голову или иную часть тела. Отбивать удары бекова нукера следовало ударами. Мастерство салатавца, привитое ему Шахбанилавом изнуряющими упражнениями, спасало сейчас узника от неминуемой смерти. Он отступал, отражая удары по кругу, как бы водя противника за собой и выжидая удачного момента для решающего броска вперед. Как ни странно, сытый, крупнотелый нукер устал гораздо быстрее узника и начал совершать не простительные для рубаки ошибки…
И вот он попался… Свой последний удар нанес он с большой отмашкой, не метясь, наугад. Было видно, как много сил он вложил в этот удар, от которого салатавец легко уклонился, позволяя противнику провалиться мимо себя. Нужное мгновение было выиграно – нукер сделал большой шаг, чтобы удержаться, и бок его при этом оказался совершенно незащищен. И салатавец вонзил в него полмеча, завершая поединок.
Нукер упал на арену замертво.
