В мае 1945 года Салихов был задержан в Чехословакии, при попытке перейти в американскую зону оккупации и этапирован в Москву, где ему объявили приговор Военной коллегии и повесили 1 августа 1946 года135.
Вместе с Салиховым военным трибуналом Южного фронта был осужден в 1941 году и его заместитель по политической части полковой комиссар И. Г. Курочкин. Суд назначил ему 8 лет лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора до окончания военных действий и понизил в воинском звании. 24 августа 1941 года И. Г. Курочкин погиб в бою.
Во исполнение постановления ГКО были также осуждены генерал-майор Галактионов и полковой комиссар Елисеев. Об этом деле надо сказать подробнее, поскольку ранее в исторических работах о нем не приводилась какая-либо информация136. 5 июля Галактионов и Елисеев были отстранены от должностей и вскоре арестованы. Перед военным трибуналом Южного фронта они предстали в тот же день, что и Салихов с Курочкиным – 21 июля 1941 года. Председательствовал также Доценко.
Согласно приговору осужденные, «получив боевой приказ об обороне государственной границы СССР на реке Прут и, в частности, о занятии местечка Скулени, не обеспечили его выполнение, в боях с противником проявили растерянность и нераспорядительность в управлении частями дивизии»137.
Галактионов вину в совершении преступления не признал и показал, что неудачи частей дивизии были обусловлены, в основном, плохой связью и нехваткой боеприпасов, о чем он своевременно докладывал вышестоящему командованию.
Генерал просил суд допросить по этим и другим обстоятельствам ряд свидетелей из числа лиц командного состава, а также провести соответствующую экспертизу. Но трибунал отклонил все ходатайства, посчитав достаточным доказательством приобщенную к делу справку «О боевых действиях 30-й СД», составленную сержантом госбезопасности Пащенко и подписанную начальником 3-го отдела армии бригадным комиссаром Вяземским.
За совершение воинского преступления, предусмотренного ст. 206—17 п. «б» УК УССР военный трибунал приговорил Галактионова к расстрелу с конфискацией имущества и лишением генеральского звания, Елисеева – к 10 годам лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора и направлением на фронт.
Экспертиза, о проведении которой так настаивал Галактионов, была проведена только в 1960—1961 годах, когда это дело пересматривалось в Главной военной прокуратуре. Там сразу обратили внимание на куцую справку Пащенко и Вяземского, посчитав сомнительной «компетентность указанных лиц давать анализ боевых действий дивизии» и обратились в военно-научное управление Генерального штаба, по заключению которого «в сложных условиях, когда противник значительно превосходил в силах и средствах, и на ход боевых действий влияла, в частности, неполная укомплектованность 30 стрелковой дивизии, эта дивизия в первые дни войны сражалась храбро и мужественно…, упорной обороной сдерживала натиск 5 пехотных дивизий противника»138.
29 мая 1961 года Галактионов и Елисеев были полностью реабилитированы Военной коллегией.
И. К. Елисеев встретил Победу в должности заместителя командира по политчасти 99-й стрелковой дивизии. Скончался он в 1958 году, так и не дождавшись своей реабилитации.
Документов о приведении в исполнение приговора в отношении генерала Галактионова найти не удалось.
Проживавшая в Магнитогорске его дочь, Антонина Сергеевна, неоднократно обращалась в высшую судебную инстанцию с просьбой о выдаче ей справки о смерти отца. Работники Военной коллегии провели в этой связи собственное расследование, проверив учетные данные в КГБ СССР, 1 спецотделе МВД РСФСР, управлении местами заключения МВД УССР. Изучили, кроме того, материалы секретного делопроизводства Особого отдела 30-й дивизии, 9-й армии, Южного фронта и всю переписку Военной коллегии за 1941 год по делам в отношении осужденных к расстрелу. Но донесения о приведении приговора в исполнение нигде не обнаружили. Было установлено, что после провозглашения приговора Галактионов содержался в КПЗ г. Первомайска, а потом был переведен в тюрьму г. Вознесенска. Нашли также отношение о немедленном приведении приговора в исполнение, после утверждения приговора военным советом. На основании этих данных дочери Галактионова сообщили в феврале 1962 года, что приговор в отношении генерала был приведен в исполнение, но место и дата расстрела неизвестны…
Генерал-майора Д. Г. Егорова также судил военный трибунал Южного фронта. Ему вменялось в вину несвоевременное прибытие к новому месту службы – в штаб Приморской армии. Так записано в приговоре. А в директиве Ставки ВГК Главнокомандующему войсками Юго-Западного направления №001511 от 1 сентября 1941 года речь шла о переводе генерала на должность начальника оперативного отдела Резервной армии, которая в августе формировалась генерал-лейтенантом Н. П. Чибисовым139. Неразбериха, как видим, царила в те дни повсеместно. В этой директиве перечислялись недостатки в работе штаба Одесского военного округа и, в частности, отмечалось:
«…Начальником штаба резервной армии был назначен прибывший в округ генерал-майор Иванов, на должность начальника оперативного отдела – полковник Захаров.
Спустя несколько дней на ту же должность начальника оперотдела назначен прибывший с Южного фронта полковник Коржиневич, в связи с чем Захаров формально оставался на должности начальника боевой подготовки, а фактически работал вместе с Коржиневичем.
Несколько позднее штабом фронта на эту же должность был назначен генерал-майор Егоров, который прибыл в штаб ОдВО и, не приступая к работе до 15 августа с. г., пьянствовал в санатории комсостава. Егоров арестован»140.
Части 14-го стрелкового корпуса, которым до этого командовал Егоров, в июле входили в состав Приморской группы войск (с 19 июля – Отдельная Приморская армия). Но в первых числах августа корпус, который вел тяжелые оборонительные бои на восточном берегу реки Днестр и понес большие потери, был расформирован. Поэтому, помимо несвоевременного прибытия к новому месту службы, следствие вменило генералу Егорову в вину просчеты в управлении корпусом и большие невозвратные потери в живой силе и боевой технике.
15 августа генерал был предан суду военного трибунала, который приговорил его по статье 193—17 п. «а» УК РСФСР к 5 годам лишения свободы с отсрочкой исполнения наказания до окончания боевых действий. Также его понизили в воинском звании до полковника.
После этого Д. Г. Егоров командовал полком, затем дивизией. Погиб в мае 1942 года под Харьковом. Погиб и его младший брат, тоже генерал, Павел Григорьевич Егоров, начальник штаба 28-й армии Западного фронта. После гибели командарма-28 В. Я. Качалова (о нем – в главе 4) он принял на себя командование армией и был убит при прорыве из окружения.
Начальник штаба 12-й армии генерал-майор Баград Исаакович Арушанян вышел из окружения в первых числах сентября, вместе с пятью бойцами. В октябре он был назначен на должность начальника тыла – заместителя командующего войсками Юго-Западного фронта, а затем стал начальником штаба только что сформированной 56-й армии. И лишь в июне 1942 года его арестовали в связи с нахождением в окружении в 1941 году. Следствие тянулось около года и в итоге дело было прекращено.
2. «Сдался в плен без сопротивления»
Статья 58—1 п. «б» Уголовного кодекса РСФСР, действовавшего в годы войны, относила к измене родине совершенный военнослужащим «переход на сторону врага». Кроме того, существовала воинская статья 193—22 УК РСФСР, которая карала за «преднамеренную, не вызывавшуюся боевой обстановкой, сдачу в плен». Как видим, обе статьи предусматривали ответственность и санкцию в виде расстрела за умышленные действия. Но в 1941 году ситуация изменилась. Сдачу в плен без сопротивления также стали приравнивать к измене родине. Это зафиксировано в ряде приказов командующих армий и фронтов, а также в нормативных актах высшего командования и некоторых приговорах военных трибуналов…
Из восьми десятков советских генералов, захваченных немцами за все годы войны, каждый четвертый попал в плен летом 1941 года на юго-западе. По-разному сложились их судьбы. Вначале расскажем о тех, кому вскоре после пленения удалось бежать и добраться до своих.
51-я стрелковая дивизия генерал-майора П. Г. Цирульникова, как и дивизия С. Г. Галактионова, встретила врага на реке Прут. Воевала дивизия храбро, но 8 октября 1941 года ее остатки попали вместе с командиром в окружение. На следующий день генерал Цирульников был пленен. Но вскоре бежал. 11 ноября 1941 года он вышел в расположение частей Красной Армии. А 18 февраля 1942 года его арестовали и обвинили в преступном руководстве войсками и потере управления дивизией. Со временем генерала вынудили признаться не только в том, что он не принял мер к выходу дивизии из окружения и бросил на произвол судьбы людей и материальную часть, но и в том, что вел себя в плену «изменнически и на допросах выдал немецкому командования известные ему данные о численном составе 51-й дивизии, ее вооружении, боеспособности, задачах и месте действий»141. Заявлению Цирульникова о том, что он бежал из плена не поверили и пытались доказать, что он был завербован германскими разведывательными органами. Генерал категорически это отрицал. В результате его продержали в заключении без суда и следствия более десяти лет. Военная коллегия осудила его в 1952 году по ст. 193—17 п. «б» УК РСФСР на 12 лет лишения свободы. А еще через год – реабилитировала за отсутствием состава преступления. Так что назначенный срок наказания Цирульников отбыл почти полностью.
