Как мы помним, политическая система Хазарии была такой: номинальный правитель каган-тюрок и реальный властитель бек-иудей. Каган защищал Итиль и, скорее всего, погиб под стенами своего города, а вот, что случилось с беком, неизвестно. Некоторые современные авторы пишут, что он со своими приближенными и наемниками бежал в Саркел, но это лишь предположение. Зато эта версия нравится авторам художественных книг. Как минимум, в двух романах приходилось читать, как отчаянно оборонялся в Саркеле царь Иосиф, а потом, чтобы не попасть в плен, спрыгнул с вершины башни. Есть даже картина Михаила Иванова, где изображен этот момент: черноволосый правитель стоит на стене между зубцов, а у его ног отбиваются от русских дружинников последние два защитника. Красивая картина, красивое описание, но это лишь художественный вымысел. Такой же, как и кочующее из книги в книгу описание битвы при Итиле, по которому хазары строятся по канонам арабского боевого искусства в четыре линии: утро псового лая, день помощи, вечер потрясения и резерв, а русские атакуют их пешим клином с конными союзниками-печенегами на флангах. Так действительно могло быть. Но могло быть и совершенно иначе. Нам не известен ход битвы, нам известен только её результат: безоговорочная победа русского оружия.
Среди прочих перед Святославом открыл свои ворота и стратегически важный город Таматарха на Таманском полуострове, переименованный русскими в Тмутаракань. Из всех захваченных городов только Тмутаракань и Саркел, переименованный в Белую Вежу, оставит князь Святослав под своим контролем. Вокруг них возникнут русские княжества – анклавы и форпосты Руси в великой степи. Сложно сказать, почему Святослав даже не попытался удержать устье Волги и остальные земли Хазарии. Скорее всего, он посчитал, что создание военной и торговой базы у развалин Итиля обойдется слишком дорого, ведь маленький русский гарнизон мог быть уничтожен окрестными кочевниками, а держать вдалеке от Руси сильную армию было экономически невыгодно. Вопрос контроля над нижней Волгой мог бы быть решен путем переселения на эти земли большого количества выходцев из собственно русских областей на Днепре, но людей в Киевском княжестве было еще не настолько много, чтобы начинать колонизацию новых земель. К тому же, степи между Волгой и Днепром уже были заняты многочисленными и воинственными печенежскими родами.
После взятия Саркела дружина Святослава благополучно вернулась на Русь. Чтобы оценить грандиозность этого похода можете попытаться на http://maps.yandex.ru/ отложить путь, пройденный русским войском за время этой войны. У меня получилось, что, начиная с похода на Оку, княжеская дружина прошла больше пяти тысяч километров. Даже по нынешним меркам более чем солидное путешествие, а ведь это был не туристический маршрут, а путь, полный стычек и боев.
Тех, кто захочет более подробно узнать о Хазарии, её отношениях с Русью и уничтожении этого государства, отсылаю к работам Льва Гумилева. Например, можно почитать его книгу «Древняя Русь и Великая Степь». Только должен сразу предупредить, что версия истории Льва Николаевича красивая, но очень спорная. Слишком широкие он проводит аналогии, слишком свободен полет его мысли. Особенно, когда он говорит о событиях в промежутке от великого переселения народов до правления Святослава. Благо, что там простор для домыслов огромный. А уж описываемые им пассионарные толчки ни подтвердить, ни опровергнуть невозможно. Остается верить или не верить. Читая его книги, понимаешь, что он слишком много унаследовал от своего отца-поэта. Уж очень поэтичны и пафосны гумилевские строчки.
Святослав. Скульптор Е. Лансере, 1886 г. Третьяковская галерея. фото автора
Некоторые любители Хазарии упрекают Святослава в том, что уничтожив каганат, он открыл доступ в причерноморские степи, а значит, к границам Руси, еще более диким кочевникам: печенегам и половцам. А хазары-де были культурным народом, и от общения с ними Русь выигрывала. Ну что же на это ответить? Во-первых, с печенегами русы столкнулись еще при отце Святослава, князе Игоре, а во-вторых, Хазария уже не контролировала свои степи, и мадьяры и печенеги проходили сквозь владения кагана как нож сквозь масло. А о якобы высокой культуре Хазарии, которую стоило перенимать русским, говорить тяжело по причине отсутствия каких-либо следов этой самой культуры.
Но вернемся к Святославу. Вернувшись из Хазарии, он не собирался почивать на лаврах и уже в 966 году снова пошел с дружиной в земли вятичей. Двумя годами ранее, готовясь к большой войне против Хазарского каганата, он не стал озлоблять вятичей требованиями дани. Теперь же он решил наверстать упущенное и окончательно подчинить свободолюбивое племя Киеву. Вятичи попытались сопротивляться, но шансов справиться с княжеской дружиной у них не было. Так что пришлось им склониться перед силой и регулярно платить дань, хотя еще не раз они попробуют освободиться от киевской опеки. Окончательно вятичи покорятся центральной власти только к концу одиннадцатого века.
Едва покорив вятичей, Святослав уже ищет новую войну, в которую можно ввязаться. Вообще складывается такое впечатление, что ему буквально не сидится в стольном граде Киеве, и он ищет повод отправиться в новый поход. Возможно, это связано с тем, что хоть формально, он и стал князем, но до сих пор в Киеве гораздо большей властью пользуется его мать, княгиня Ольга. А двум медведям в одной берлоге не ужиться. Буйный и воинственный Святослав не мог быть в подчиненном положении, пусть даже и у собственной матери, а добровольно Ольга власть бы не уступила. Тем более, что за ней стояла влиятельная и многочисленная христианская община, да и прочие горожане скорее поддержали бы мудрую хозяйку Ольгу, а не скорого на расправу боевика Святослава.
За Ольгой стояло осторожное и не склонное к риску старшее поколение, а за её сыном – молодежь, искавшая славы, приключений и быстрого богатства. Первые хотели мира, вторые рвались на войну. Так что Святослав предпочел сбросить большинство «мирных», рутинных обязанностей правителя на свою мать, чтобы сосредоточиться полностью на войне.
Как известно, тот, кто ищет, всегда найдет. Вот и Святославу вскоре выпала возможность повоевать с размахом.
В Киев прибыл византийский патриций Калокир, хорошо знавший русов, их язык и обычаи, так как в свое время служил вместе с русскими наемниками на Крите и в Сирии. Прибыл он, разумеется, не с пустыми руками, а с солидным количеством золота для подарков княгине Ольге, князю Святославу и его окружению. Главной целью его миссии было отвести русскую угрозу от крымских владений империи, а легче всего это было сделать, заинтересовав Святослава другой целью. Такой целью стала Болгария, тем более, что она была врагом Византии. Поэтому, склонив русов к нападению на Болгарию, греки убили сразу двух зайцев: обезопасили Херсонес и заставили потенциальных врагов империи русов убивать реальных врагов империи болгар. Киевский князь согласился с радостью и повел свою дружину на Дунай. Константинопольский император Никифор Фока мог быть довольным: его посланник Калокир выполнил свою задачу. Теперь одни северные варвары будут убивать других, а византийцы смогут сосредоточиться на войне с арабами в Сирии. Весной 968 года княжеская дружина на ладьях приплыла в устье Дуная и обрушилась на болгар. Патриций Калокир участвовал в этом походе вместе со Святославом.
У Святослава в этом походе было около десяти тысяч своих пеших воинов, а также с ним в поход шла союзная печенежская кавалерия. Сравнительно небольшие силы русской армии объясняются тем, что у этого похода была локальная цель: захватить устье Дуная с городом Переяславец и укрепиться там. Потом, подтянув на этот плацдарм основные силы из Руси, можно было и развивать наступление, но болгары оказались слабым противником, и Святослав смог сразу оккупировал Болгарию вплоть до Филипполя (Пловдива). Болгарский царь Петр умер, и болгары, пусть и без особой охоты, но подчинились киевскому князю.
Когда-то римляне на своих дунайских границах построили сеть крепостей, потом эта земля стала болгарской и новые хозяева использовали доставшиеся им укрепления по назначению. Всего за несколько месяцев Святослав захватил 80 (восемьдесят!) таких крепостей.
Теперь Святослав контролировал основные торговые пути Восточной Европы: по Дунаю, Днепру, Дону. Не зря же он скажет своей матери: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы». Кроме того, Черное море все увереннее становилось русским, ведь теперь у нас были две морские базы: Тмутаркань на востоке, у Керченского пролива, и Преславец на западе, близ устья Дуная… Если бы ему удалось закрепиться на захваченных землях, то всемирная история пошла бы совсем другим путем.
