Хрущёве хлеб в столовых и в кафе, и в ресторанах был бесплатный. Приходишь в столовую: тарелка, гора хлеба. Если у тебя нет денег, купишь за две копейки стакан чая и съешь весь хлеб на тарелке, и ты сытый. А потом стали продавать по одной копейке за кусочек хлеба.
И: Что было с законом о тунеядстве? Работал ли он?
Евгения: О! Это было очень строго.
Валерий: Если ты уволился с какой-нибудь работы, и в течение двух недель ты не устроился на следующую работу, тебя брали за шиворот и отправляли в лагерь исправительный трудовой. И ты там работал 3 года бесплатно, за харчи.
Евгения: И вообще это было очень строго, бездельников (Валерий: Алкоголиков) в СССР не держали.
Валерий: Алкоголики, тунеядцы — все они были в колониях.
Евгения: Там были свои особенные лагеря, и, да, туда их направляли.
И: А как работала антиалкогольная кампания?
Евгения: Ну, это, в основном, произошло при Горбачёве, он тут эту дурацкую политику развёл и виноградники вырубил все. Русский народ всю жизнь, как говорится, любил выпить рюмочку на праздник. Поэтому таких уж, чтобы прям валящихся в Советском Союзе не было, чтоб прямо полно. Была милиция, если он пьяный валяется, милиция едет на машине, полуавтобусе, грузили и везут, значит, его в вытрезвитель. Он там проспится, утром он заплатит хорошую сумму (смеётся) да его ещё там и обчистят, если у него что-то осталось (имеется ввиду деньги с штрафа, а не рэкет), поэтому пьяницы так особо и не валялись, а люди, которые понимали, что, скажем, выпить надо, то уж старались выпить дома, чтобы не таскаться по улицам, потому что тебя заберут в вытрезвитель (смеётся).
Валерий: Там (в вытрезвителе) были медики со средним образованием, фельдшера, которые оказывали помощь, обследовали тебя, и ты здоровеньким и трезвым уходил утром домой. А приходишь на работу, а там: «а на тебя бумагу прислали! Ах, ты такой-сякой! Хрен премиальные получишь!».
Евгения: Поэтому тоже, выпить лишний раз — подумаешь.
И: Ещё немного про школу и вуз. Как преподносили убийство Николая Второго?
Евгения: Да никак.
Валерий: Мы про это вообще не знали.
Евгения: Нам про царей вообще ничего не рассказывали, только про Петра Первого.
Валерий: Эпоха царизма была табу. Вся история начиналась с 17-го года. А там так, поверхностно (смеётся). «Цари были алкаши и придурки», — так нам говорили.
И: Правда ли, что Советская власть пыталась скрыть взрыв на ЧАЭС?
Валерий: Да, сообщили не сразу, скрывали. Люди даже участвовали на первомайской демонстрации, а потом, когда уже пошла радиация по Европе, уже не скроешь, стали эвакуировать, посоветовались с учёными, и уже гласность появилась. Кроме того, был ещё в Улу-Теляке взрыв 42.
Евгения: Там поезд… взорвалась газовая труба, и как раз шёл поезд, который вёз людей летом в Адлер.
Валерий: Два поезда, и они когда встретились, произошёл взрыв трубопровода газового. Две с половиной тысячи погибло 43, представляешь? С двух поездов. Люди зажарились.
Евгения: Это очень страшно было. Не дай бог.
Валерий: Горбачёв приезжал… кругом вертолёты гудели, гудели, вывозили поражённых в Уфимские больницы. Около госцирка была посадка вертолётов. Один за одним, один за одним, несколько тысяч вывезли, две с половиной тысячи, представляешь? Погибших и тысяч пять, наверное, раненых. Это страшное дело. Ну, можешь потом в интернете уточнить данные.
Вот эти две катастрофы были при Горбачёве.
И: А как общество отреагировало на трагедию в Чернобыле?
Евгения: Общество отреагировало, стали туда направлять на работу 44 (Валерий: Да, призывали в армию). Вот у моей двоюродной сестры муж, он крановщик, его туда отправили через военкомат.
Валерий: Призывают, дают тебе повестку, переодевайся и езжай, и спасай. Сколько людей заразилось…
Евгения: За это он получил трёхкомнатную квартиру.
Валерий: Бесплатное лечение пожизненное в госпитале, наблюдение. Много очень пострадали от радиации, этих денег не захочешь. Это была страшная катастрофа.
Евгения: Но вот эти вот артисты ездили, выступали перед этими. Даже Пугачиха ездила, она там в Чернобыле была, спасателям концерт давала.
И: А Пугачёва востребованной была?
Евгения: Ну, Пугачёва вообще была… без этого ни один концерт, ни одна передача по радио, или что-то концерт по телевиденью — это был наш кумир. И вот сейчас такое случилось с ней 45, очень, конечно, обидно, досадно, печально. Не знаю, почему она так решила, видимо, из-за мужа всё-таки, всё от мужа идёт.
И: Я думаю из-за денег.
Евгения: Нет, это не из-за денег, а это от мужа, муж, потому что всё это… (Валерий: Антисоветчик). Да, антисоветчик, и сбежал, она не могла остаться с двумя детьми. Ну, не знаю, как говорится, это на её совести. Не знаю… Ну, главное, чтобы, ладно, ты ушла, уехала, но ты не лей грязь потом на Россию и на людей, которые здесь остались. Вот это вот мне не нравится, я её за это очень осуждаю, нельзя так делать, нельзя.
И: Знали ли про войну во Вьетнаме?
Евгения: Да, это широко пропагандировалось у нас всегда, в «Последнее известиях» 46 всегда говорили о бесчинствах Америки, как, какие они там принимали новые методы… ой, это страшно.
Валерий: Напалмом сжигали. В новостях всегда показывали, наши войска тоже участвовали. В основном это были лётчики (Евгения: Добровольцы в основном, да), советники.
Евгения: Так что их не мобилизовали, нет.
Валерий: Помогали очень хорошо.
Евгения: Это страшно было, выжигали целые деревни напалмом. Живых людей выжигали!..
Валерий: Orange`ом травили, этим газом, оранжевым каким-то. Сейчас до сих пор мутации все эти, болезни, болеют люди. Все поддерживали, болели душой за них, все были за нашу армию, все хотели, чтобы это закончилось, чтоб эту Америку кончать, так же и Кубу любили.
Евгения: Да, Кубу очень любили.
Валерий: Фидель Кастро несколько раз приезжал в Москву, в Беловежскую пущу приезжал, в Минск. Охотился на зубров. Часами мог говорить, часа по четыре, по пять. Талантливый, юрист, красавчик.
Евгения: Его очень любили.
Валерий: 90 лет прожил. Это был наш кумир, наш герой. На уровне Гагарина был!
Евгения: Песня была: «Куба — любовь моя». Вот представляешь, наша страна так говорила: «Куба — любовь моя».
Валерий: Полностью мы их поддерживали, привозили им нефти столько много, что они даже торговали избытками. Построили им все эти заводы сахароперерабатывающие, сахорособирающие, тростник перерабатывали в сахар, покупали у них сахар тростниковый, он немножко крупный был.
Евгения: Он не больно сладкий.
Валерий: Кубинский ром, кубинские сигареты —
