Буквально через несколько дней после похорон митрополита Иоанна Сергей Астахов встретился с домочадцами владыки и буквально по минутам расписал последние дни жизни митрополита.
Было двадцать часов тридцать минут, когда владыка упал в холле «Северной короны». Далее хронология начинает путаться. Путаница психологически вполне объяснимая. Произошедшее было настолько неожиданным, что не могло не вызвать смятения. Кто-то хлопотал, чтобы вызвать «скорую помощь», чтобы сообщить в резиденцию. Кто-то уже сделал это по телефону. Собчак сказал, что «скорая» уже вызвана по его каналам.
«Скорая» прибыла через пятнадцать минут. В Санкт-Петербурге некоторые шутники с мрачноватым юмором называют такие «скорые» машинами смерти. В этой, вызванной по спецканалам Собчака «скорой», не оказалось необходимых лекарств. Врачи сделали то, что могли сделать. Уложили владыку и подключили электрокардиограф. Валентина Сергеевна Дюнина, приехавшая из резиденции на Каменном острове, успела увидеть на экране последние всплески кардиограммы. Сердце митрополита Иоанна остановилось. Протоиерей Павел Красноцветов читал отходную.
Специализированная «скорая помощь» прибыла только через сорок минут.
— Готов! — посмотрев на владыку, сказал врач с той «скорой».
Это, так сказать, основная канва события. Собирая материалы для этого очерка, я пытался найти и свидетельства того, как реагировали, как вели себя другие приглашенные на презентацию лица. К сожалению, тут и начинается путаница. Одни свидетели утверждают, что Собчак растворился, «аки дым». Другие говорят, что он участвовал в вызове по своим каналам «скорой помощи», прибывшей в «Северную корону» без лекарств и необходимого оборудования. Столь же разноречивы и свидетельства о том, состоялся все-таки банкет или нет. Некоторым очевидцам казалось, что, когда умирал владыка, из банкетного зала доносились резкие голоса, топот, словно там пировала нечистая сила… Другие утверждают, что никакого банкета не было. Еще когда только начал оседать на пол владыка, все приглашенные на презентацию словно бы «размазались по стенам».
Противоречия, повторю, понятные, легко объяснимые. Близкие митрополиту люди были слишком поглощены нежданной бедой, чтобы реагировать на что-то другое. Вообще, эта смерть в «Северной короне» из-за недомолвок, из-за стремления Собчака замять этот — выражение чиновника мэрии! — «инцидент» породила в городе немало слухов. Мне, например, приходилось слышать версии, что якобы и в стакан с соком, поданный владыке, было что-то подмешано и что машина без лекарств была Собчаком послана специально… Лично мне эти предположения не представляются убедительными, хотя я тоже считаю, что митрополит Иоанн был убит. Только убил его не какой-то конкретный злоумышленник, а та система, которую за годы своего мэрства сумел построить Собчак. Это ведь его «заслуга», что в городских больницах не хватает самых необходимых лекарств. Это его достижение, что из года в год ужимаются штаты «Скорой помощи». Все эти годы деньги из городского бюджета растрачивались в ущерб городскому здравоохранению, образованию, культуре, общественному транспорту на помпезные «мэроприятия», которые и нужны были только для того, чтобы Анатолий Александрович мог себя показать на них.
Владыка Иоанн, несомненно, был убит, но убит точно так же, как сотни тысяч петербуржцев, к которым не приехала вовремя «скорая помощь», которые не смогли купить себе нужных лекарств, необходимого питания. Убиты не потому, что они кому-то мешали, а потому, что они были не нужны нелюдям, взявшимся за управление городом.
Он, митрополит Иоанн, и умирал точно так же, как умирали тысячи и тысячи безвестных петербуржцев. Умирал, как нищий, посреди роскошного холла «Северной короны». И над ним так же равнодушно и устало звучал голос: «Готов…»
7
Ушел из нашего мира великий праведник и молитвенник митрополит Иоанн. Выкраивая время среди своих многотрудных забот, снова и снова взывал он к нам:
Люди, люди!.. Несчастные, заблудшие, возлюбленные соотечественники мои… Одумайтесь, исправьтесь, взгляните здраво — на что вы тратите свои силы, ради чего истощаете таланты?..
Богатство? Власть? Почет? Что из этого вечно, что сможете вы взять с собой, когда, окончив земной путь, предстанете пред Высшим Судией человеческих поступков, слов и помыслов, Всеведущим обличителем наших тончайших сердечных движений?
Вспомни, народ русский, страшное в своей непреложности обетование Господа: «В чем застану, в том и сужу!» В чем же ныне застанет нас посещение Божие? В междоусобицах и политических распрях?., В беспощадной борьбе за посты, чины и деньги — борьбе на развалинах великой державы, нами же преданной и проданной. Державы, созидавшейся из века в век трудами и потом многих поколений наших пращуров, а ныне — в одночасье разрушенной, растерзанной во имя удовлетворения мелких и гадких страстишек… Плачет сердце, глядя на растерзанное, одурманенное Отечество, полнится жалостью и скорбью душа…
Снова и снова пытался объяснить, втолковать митрополит Иоанн нам, еще только пытающимся очнуться от атеистического сна согражданам, что происходит, куда пытаются увлечь нас лжеучителя и лукавые проповедники. Ну а то, чему он не успел научить в своих статьях, беседах, книгах, он научил нас, объяснил нам своей кончиной.
Нет! Смерть не конец жизни… И не потому ли, и не помня, что ждет всех нас в конце земного пути, и все-таки помня, так внимаем мы рассказам о последних минутах любого человека. И не зная, мы все-таки знаем, что эти минуты — самые главные для любого из нас…
И не потому ли так, всегда врасплох, застает нас смерть самых близких людей. Всегда — это сумятица, горькая печаль, бестолковщина, связанная с похоронами…
8
К ночи снегопад утих… Засыпанный снегом город сделался чистым и светлым…
В такую же пору, задушенный Малютой Скуратовым, ушел из земной жизни другой русский митрополит — «исповедник правды» святой Филипп Колычев.
В резиденции тело митрополита Иоанна положили перед входом в домовую церковь на сдвинутые журнальные столики, такие же, что видела накануне во сне Валентина Сергеевна Дюнина. Столики покрыли ковром. В изголовье перед большим образом Тихвинской Богородицы стояла икона Иоанна Кронштадтского. На табуретке — свечи.
Говорят, что владыка долго не остывал. Читавший Евангелие священник в два часа ночи дотронулся до руки митрополита. Рука была теплой…
Эта духовная теплота ощущается и на могиле владыки. Зима в том году выдалась холодной, но
