чудо инженерной мысли. Каждый из них содержал множество чугунных емкостей, и Хорнблауэр слышал, что каждый имеет грузоподъемность пятьдесят тонн и перевозит по десять тысяч галлонов питьевой воды. «Отчаянный», заполнив все свои бочки, брал от силы пятнадцать тысяч.
Так началась оргия пресной воды, чистой родниковой воды, лишь несколько дней простоявшей в чугунных емкостях. Лихтеры беспокойно терлись о борт, а матросы «Отчаянного» встали к прекрасным современным помпам, которыми те были оборудованы. Помпы погнали воду по четырем отличным парусиновым шлангам, пропущенным через порты в трюм. Палубный лагун, так долго пустовавший, промыли и наполнили. Матросы опорожнили его в мгновение ока и наполнили снова. Вполне возможно, что в этот миг они предпочли бы пресную воду даже и бренди.
Вода лилась рекой. Внизу бочки мыли пресной водой, выплескивая ее в трюм, откуда потом ее придется ценой огромных усилий выкачивать за борт. Каждый выпил сколько хотел, и даже больше. Хорнблауэр глотал стакан за стаканом, пока в животе не забулькало, и все же через полчаса он уже пил снова. Он чувствовал, что оживает, как пустынный цветок после дождя.
— Посмотрите, сэр. — Буш, держа в руке подзорную трубу, указывал рукой на Бриксем.
Хорнблауэр увидел в подзорную трубу толпу людей и стадо коров.
— Забивают скот, — сказал Буш. — Свежее мясо.
Вскоре к ним подошел другой лихтер. С рамы, установленной по средней линии лихтера, свисали говяжьи, бараньи и свиные туши.
— Я не отказался бы от бифштекса, сэр, — сказал Буш.
Быков, баранов и свиней пригнали в Бриксем с пастбищ, забили и разделали у самой воды непосредственно перед погрузкой, чтобы мясо как можно дольше оставалось свежим.
— Здесь мяса на четыре дня, — наметанным глазом оценил Буш. — А вот и живой бык, четыре барана, свинья. Простите меня, сэр, но я поставлю у борта караул.
У большинства матросов есть деньги, и, дай им такую возможность, на выпивку они не поскупятся. У моряков с лихтера наверняка припасен бренди, и, если не следить самым тщательным образом, они его продадут. Водоналивные лихтеры уже отвалили. Оргия закончилась — с той минуты, как убрали шланги, восстанавливается прежний порядок. Галлон на человека в сутки на все про все.
Место водоналивных лихтеров занял провиантский, наполненный мешками с сухарями и горохом, бочонками с маслом, ящиками с сыром, но сверху, на самом виду, лежала дюжина сеток со свежим хлебом. Двести буханок по четыре фунта — от одного их вида у Хорнблауэра потекли слюнки. Доброе правительство под твердым водительством Корнваллиса прислало всю эту роскошь. Тяготы морской жизни проистекают обычно не от естественных причин только, но и от министерского нерадения.
За весь день не было ни минуты покоя. Вот Буш козыряет Хорнблауэру с новым делом:
— Вы не распорядились насчет жен, сэр.
— Жен?
— Жен, сэр.
Хорнблауэр произнес это слово как бы с сомнением, Буш — без всякого выражения. Обычно на корабли его величества во время стоянки в порту допускались женщины; одна или две из них действительно могли оказаться женами. Матросам это было некоторой компенсацией за то, что их во избежание побегов не отпускали на берег, но женщины неизбежно проносили тайком спиртное, а затем внизу начиналась оргия столь же бесстыдная, как при дворе Нерона. Из этого проистекали болезни и недисциплинированность. Дни и даже недели уходили на то, чтобы вернуть команду в норму. Хорнблауэру не хотелось губить свой прекрасный корабль, однако если «Отчаянный» долго простоит в порту, то отклонить эту законную просьбу не удастся. Просто нельзя будет.
— Я отдам распоряжение позднее, — сказал Хорнблауэр.
Совсем не трудно было спустя несколько минут застать Буша в таком месте, где их могли услышать человек десять матросов.
— А, мистер Буш! — Хорнблауэр надеялся, что голос его звучит не слишком наигранно. — Я смотрю, у вас много работы по судну.
— Да, сэр. Я хотел бы заново обтянуть часть стоячего такелажа. И сменить часть бегучего. И покрасить…
— Очень хорошо, мистер Буш. Когда судно будет вполне готово, мы пустим жен на борт, но не раньше. Не раньше, мистер Буш. А если нам придется отплыть до этого, значит таковы превратности войны.
— Есть, сэр.
Потом привезли письма — на почте в Плимуте узнали о прибытии «Отчаянного» в Торский залив и доставили их по суше. Семь писем от Марии. Хорнблауэр вскрыл сначала последнее, узнал, что с Марией все в порядке и беременность ее протекает благополучно, потом просмотрел остальные и узнал (как и ожидал), что она с радостью прочитала в «Вестнике» письмо своего Гектора, что ее взволновали опасности, которым подвергается ее Отважный Моряк, и что ее гнетет печаль, поскольку долг службы лишает ее радости лицезреть Свет ее очей. Хорнблауэр наполовину написал ответ, когда в каюту провели мичмана с запиской:
К. Е. В. «Ирландия».
Торский залив.
Дорогой капитан Хорнблауэр!
Если Вы сможете оставить свой корабль сегодня в три часа пополудни, чтобы отобедать на флагмане, то доставите этим большую радость Вашему покорному слуге
У. Корнваллису, вице-адм.
P. S. Если Вы согласны, Вам достаточно поднять на «Отчаянном» утвердительный сигнал.
Хорнблауэр поднялся на шканцы:
— Мистер Форман, сигнальте. «„Отчаянный“ флагману. Утвердительный».
— Просто «утвердительный», сэр?
— Вы меня слышали.
Приглашение главнокомандующего — все равно что приглашение короля, и отклонить его так же невозможно, как если бы оно было подписано Георг, Rex, — даже если постскриптум и не предписывает соглашаться обязательно.
Потом надо было со всеми необходимыми предосторожностями загрузить порох. «Отчаянный» израсходовал тонну из пяти, хранившихся в его пороховом погребе. Погрузка была окончена, когда Проуз подвел к Хорнблауэру одного из матросов с пороховой баржи:
— Он говорит, что должен вам кое-что передать.
Смуглолицый, похожий на цыгана матрос смело посмотрел Хорнблауэру в глаза. Это было спокойствие человека, у которого в кармане документ, освобождающий от принудительной вербовки.
— Что такое?
— Леди просила вам кое-что передать. За это я должен получить от вас шиллинг.
Хорнблауэр пристально посмотрел на матроса. Только одна леди могла что-либо ему передавать.
— Чепуха. Леди пообещала шесть пенсов. Так ведь?
Как ни кратко было их супружество, Хорнблауэр достаточно хорошо знал Марию.
— Ну… да, сэр.
— Вот шиллинг. Что она сказала?
— Леди сказала, чтоб вы искали ее на Бриксемском моле, сэр.
— Очень хорошо.
Хорнблауэр вынул из стропки подзорную трубу и пошел на бак. Как ни много было работы на корабле, несколько бездельников толклись у недгедсов. При виде капитана они в панике бросились прочь. Хорнблауэр поднес к глазу подзорную трубу. Как следовало ожидать, на Бриксемском моле стояла толпа. Он долго и безуспешно искал,
