Конечно, родосцы прослышали обо всех этих действиях и послали невинного вида шлюпку посмотреть, что к чему. Когда ее команда сообщила о гигантских лоханках, которые привел Кассий, родосские адмиралы развеселились. Сами они воевали на аккуратных триремах или биремах, обычно беспалубных, с двумя скамьями для гребцов, выносными уключинами и очень грозными бронзовыми носами для тарана. Ибо родосцы в морских боях никогда не опускались до вульгарного абордажа. Они или просто плавали вокруг неуклюжих неприятельских кораблей, провоцируя эти громадины на маневр и вынуждая их сталкиваться друг с другом, или таранили врага так, что проломленные борта не подлежали починке. Еще им нравилось на полном ходу и впритирку обрезать у противника весла.
— Если Кассий так глуп, что решится атаковать нас своими «слонами», — сказал Александр, старший магистрат Родоса на военное время, — его постигнет судьба Полиоркета или царя Митридата… Великого, так сказать, ха, ха, ха! Позорное поражение! Я согласен с древними карфагенянами. Ни один римлянин не устоит на море против истинных моряков.
— Да, но в конце концов римляне сокрушили Карфаген, — сказал Архелай Ритор, которого извлекли из идиллического сельского уединения лишь потому, что он некогда учил на Форуме некоего юношу риторике, а звали этого юношу Кассий Лонгин.
— О да! — фыркнул Мназеас, старший адмирал Родоса на военное время. — Но только через сто пятьдесят лет и после трех войн! И потом, они сделали это на суше.
— Не совсем, — заупрямился Архелай. — Когда они изобрели сходни с крюками и могли идти всей массой на абордаж, флот Карфагена перестал быть непобедимым.
Два бравых воина смотрели на старого педанта, уже жалея, что привезли его на совет.
— Пошлите к Гаю Кассию делегацию, — попросил Архелай.
И родосцы послали делегатов к Кассию в Минд. Скорее чтобы заткнуть Архелая, чем достигнуть чего-то. Кассий высокомерно принял посланцев и объявил, что задаст Родосу трепку.
— Когда вернетесь к себе, — сказал он, — посоветуйте своим начальникам искать пути к переговорам о мире!
Они вернулись и сказали Александру и Мназеасу, что Кассий очень уверен в себе. Может быть, лучше начать с ним переговоры? Александр и Мназеас засмеялись.
— Родос нельзя победить на море, — сказал Мназеас, презрительно скривив губы. — Я заметил, например, что корабли Кассия ежедневно проводят морские учения. Так почему бы нам не показать ему, чего мы стоим? Поймать его, так сказать, на горшке, в мечтах о том, что муштра превыше врожденных человеческих качеств.
— Да ты поэт, — сказал надоевший всем Архелай.
— Почему бы тебе самому не отправиться в Минд и не увидеться с Кассием? — спросил Александр.
— Хорошо, я поеду, — откликнулся Архелай.
Он взял шлюпку, отправился в Минд и повидался со своим давним учеником, но все его красноречие ни к чему не привело. Кассий равнодушно выслушал мэтра.
— Возвращайся и скажи своим дуракам, что их дни сочтены.
Вот все, чего добился Архелай.
— Кассий говорит, что ваши дни сочтены, — сказал он временным командирам и был отослан с позором обратно на свою деревенскую виллу.
Кассий точно знал, что делает, в отличие от заносчивых защитников Родоса. Морские учения (муштра) продолжались. Он сам следил за ними и строго наказывал тех, чей корабль не справлялся с маневром. Очень много времени занимали переходы от Минда к Книду и обратно, но он везде успевал, твердо уверенный, что сухопутную армию тоже лучше держать на взводе, причем самолично.
В начале апреля родосцы спустили на воду тридцать пять лучших судов и внезапно атаковали неповоротливые квинкверемы Кассия, занятые морской учебой. Поначалу казалось, что победа достанется им легко, но Кассий, стоя в своей шлюпке, посылал своим капитанам приказ за приказом и был абсолютно спокоен. И капитаны не запаниковали, не бросились кто куда, наталкиваясь друг на друга и подставляя бока неприятелю. Внезапно родосцы поняли, что римские корабли заманивают их в свой круг, который неторопливо, но неуклонно сужался. И вдруг сузился так, что родосцы уже не могли ни повернуться, ни пойти на таран, ни осуществить, пусть даже без блеска, какой-либо хитрый маневр из тех, которыми они так кичились. Наступившая темнота позволила им вырваться из ловушки и устремиться домой, правда без пяти кораблей. Два из них римляне потопили, а три захватили.
Родос был расположен в восточном нижнем углу Эгейского моря. Идеальное расположение. Имевший восемьдесят миль в длину, ромбовидный, гористый и плодородный остров мог сам себя прокормить и вдобавок имел возможность контролировать морские пути на Кипр, в Киликию, в Сирию и вообще во все восточные пункты. Родосцы рачительно, по-хозяйски пользовались этим даром природы, выходили, никого не боясь, в море, верили в свое превосходство и полагали, что остров их хорошо защищен.
В майские календы сухопутная армия Кассия погрузилась на сто транспортов. Еще Кассий взял с собой восемьдесят боевых галер, укомплектованных хорошо вышколенными экипажами. Он был готов к работе на всех фронтах.
Завидев эту армаду, родосцы выставили против нее весь свой флот, но действовали с большой осторожностью, памятуя о тактике, которую Кассий использовал в Минде. Завязался бой, и пока он шел, транспорты незаметно продвинулись дальше. С Фаннием Цепионом и Лентулом Спинтером во главе четыре легиона Кассия сошли на берег чуть восточнее города Родос. Двадцать тысяч солдат, хорошо вооруженных, в кольчугах. Но не только солдат. Заскрипели лебедки, спуская за борт огромное количество артиллерийских и осадных устройств! Родосцы пришли в ужас. У них не было сухопутной армии, и они понятия не имели, как противостоять осаде.
Александр и совет Родоса послали отчаянное сообщение Кассию, что они капитулируют, а жители города бросились открывать ворота перед римской армией.
Единственной потерей с обеих сторон был солдат, который упал и сломал руку.
Таким образом, город Родос не был разрушен, и остров Родос тоже практически не пострадал.
Кассий поставил свой трибунал на агоре. С лавровым венком победителя на коротких каштановых волосах и в тоге с пурпурной каймой он поднялся на полукруглый помост. С ним были двенадцать ликторов в алых туниках, с фасциями и торчащими из них топорами и два убеленных сединами primipilus центуриона при всех наградах и в парадных доспехах из золотых пластин. Один нес церемониальное копье, древком которого по жесту Кассия он ударил в пол трибунала. Воцарилось молчание. Удар означал, что Родос стал военным пленником Рима.
Второй центурион громоподобным голосом зачитал список. Названы были пятьдесят имен, включая Мназеаса и Александра. Их надлежало привести к трибуналу и казнить на месте. Затем центурион назвал еще двадцать пять имен — этих горожан приговорили к изгнанию с конфискацией всего имущества, как и у пятидесяти казненных. После этого импровизированный глашатай крикнул на плохом греческом, что остальным жителям Родоса надо принести на агору все драгоценности, все монеты, золото, серебро, бронзу, медь, олово. Все сокровища храмов, всю ценную мебель, все ткани. Кто добровольно и честно все это отдаст, того не тронут. Но того, кто попытается убежать или что-нибудь спрятать, предадут казни. Награды за информацию о таких нерадивцах будут выплачиваться как свободным людям, так и вольноотпущенникам и рабам.
Идеальный террористический ход, очень эффективный для Кассия. Агора была просто завалена, трофеи все прибывали, а запыхавшиеся солдаты не успевали их уносить. Очень милостиво Кассий разрешил Родосу сохранить самый почитаемый его символ — солнечную колесницу, но более ничего. Легаты входили во все дома, чтобы удостовериться, что в них не осталось ничего ценного, а сам Кассий вывел из города три легиона и обобрал всех селян быстрее и чище, чем птицы-падальщицы склевывают с костей плоть. Правда, Архелай Ритор не потерял ничего. По самой логичной из всех возможных причин: у него просто ничего не имелось.
Операция «Родос» принесла Кассию баснословную сумму — восемь тысяч талантов золота, или шестьсот миллионов сестерциев.
По возвращении в Минд Кассий издал указ. Всем городам и округам провинции Азия, включая общины, ранее освобожденные от налогов, вменялось незамедлительно уплатить десятилетнюю дань. Деньги доставить в Сарды.
Но сразу в Сарды он не отправился, ибо от перепуганного регента Кипра Серапиона пришло сообщение, что царица Клеопатра собрала для триумвиров очень большой флот. Военные корабли, торговые, некоторые даже заполнены драгоценным ячменем, купленным у парфян. «Ни голод, ни чума ей в данном случае не помешали», — писал Серапион, один из тех, кто мечтал посадить на трон Арсиною.
