минут, дальнейшие планы — все пришло одновременно.
— Бегите! — приказал он Бушу. — Пусть подвесят три огня, в точности так же, и закроют, но так, чтобы можно было быстро открыть.
При последних словах Буш исчез, но думать надо было еще быстрее. Хорнблауэр не решался повернуть оверштаг — надо было поворачивать через фордевинд.
— Поворот через фордевинд, — выпалил он Проузу. Сейчас было не время для его обычной вежливости.
Когда «Отчаянный» поворачивался, три огня слились в один, и тут же вспыхнул голубой свет — французский корабль менял галс, чтобы пройти Гуле, и зажег фальшфейер, приказывая идущим за ним кораблям повторить маневр. В свете фальшфейера Хорнблауэр увидел и второй французский корабль — второй бледный призрак.
Когда Хорнблауэр был пленником в Ферроле, Пелью на «Неустанном» обманул вышедшую из Бреста эскадру, имитируя их сигналы, но это было в Ируазе, где места относительно много. Хорнблауэр поначалу намеревался применить ту же тактику, но здесь, в узком Гуле, можно было действовать решительнее.
— Приведите судно к ветру на правом галсе, — приказал он Проузу.
Невидимые руки выбрали невидимые галсы, и корабль повернулся еще чуть-чуть.
Второй французский корабль только что закончил поворот, и нос «Отчаянного» указывал прямо на него.
— Немного право руля. — Нос шлюпа чуть-чуть повернулся. — Одерживай.
Хорнблауэр хотел подойти к французскому кораблю, но так, чтобы тот не закрыл ему ветер.
— Я послал на крюйс-марса-рей надежного матроса с фонарями, — доложил Буш. — Через две минуты все будет готово.
— Спускайтесь к пушкам! — приказал ему Хорнблауэр.
Больше не надо было сохранять тишину, и он потянулся к рупору:
— Главная палуба! К пушкам правого борта! Выдвигай!
Как может быть построена французская эскадра? Ее должен сопровождать вооруженный эскорт не для того, чтобы сразиться с Ла-Маншским флотом, но чтобы защитить транспортные суда от случайных британских фрегатов. Значит, два больших фрегата, один в авангарде, другой в арьергарде беззащитных транспортных судов, вооруженных en flute.
— Право руля! Прямо!
Теперь они сошлись рей к рею со вторым кораблем колонны, с кораблем-призраком, идущим к Гуле сквозь снегопад. Грохот пушечных катков стих.
— Пли!
Десять рук рванули шнуры десяти пушек. Борт «Отчаянного» взорвался пламенем, ярко озарившим паруса и корпус француза. В мгновенной вспышке света видны стали снежинки, как бы застывшие в воздухе.
— Пли!
С французского корабля раздались крики. Чуть не у самого уха Хорнблауэр услышал голос, говоривший по-французски, — это капитан транспортного судна окликал с тридцати ярдов, направив рупор прямо на него, — видимо, пенял, как он думал, своему соотечественнику, обстрелявшему его в Гуле, где британских кораблей быть не может. Грохот и вспышка первой пушки второго бортового залпа оборвали его слова. Другие выстрелы следовали с той скоростью, с какой матросы успевали заряжать и стрелять. Каждая вспышка на мгновение озаряла палубу француза. Десятифунтовые ядра решетили наполненное людьми судно. В это самое время, когда Хорнблауэр в застывшей позе стоял на палубе, всего в тридцати ярдах от него десятки людей умирали мучительной смертью из-за того лишь, что их принудили служить европейскому тирану. Ясно, французы этого не выдержат. Ясно, они попробуют уклониться от неожиданного и необъяснимого нападения. А! Вот они поворачивают, хотя здесь, между мелями с одной стороны и береговым обрывом с другой, поворачивать было некуда. Вот три красных огня на крюйс-марса-рее. Случайно или нарочно, французский капитан положил руль под ветер. Хорнблауэр должен довести начатое до конца:
— Немного лево руля.
«Отчаянный» повернулся, пушки громыхнули. Довольно.
— Немного право руля. Прямо руль.
Теперь в рупор:
— Прекратить огонь.
Наступившую тишину разорвал треск налетевшего на мель французского судна, грохот падающих мачт, крики отчаяния. В темноте, после пушечных вспышек, Хорнблауэр ослеп, но действовать он должен был так, как если бы видел. Времени терять нельзя.
— Обстенить грот-марсель! Приготовиться у брасов!
Волей-неволей остальные французские суда пойдут за первыми. Больше им деться некуда — ветер у них на раковине, внизу течение, по обеим сторонам скалы. Хорнблауэр должен думать быстрее, чем они, — французский капитан на следующем корабле наверняка не успел еще собраться с мыслями.
«Девочки» под ветром — больше нельзя терять ни секунды.
— Брасы!
Вот француз — ближе, ближе, с полубака слышны отчаянные крики.
— Руль право на борт!
Скорости едва хватало, чтобы «Отчаянный» послушался руля; носы двух кораблей разошлись, едва не столкнувшись.
— Пли!
Паруса французского судна заполаскивали — оно не вполне управляемо, и команде не удастся быстро взять его под контроль, пока на палубу сыплется град девятифунтовых ядер. «Отчаянный» не должен пойти у него под носом. Оставалось еще немного времени и места.
— Обстенить грот-марсель!
Вот что значит хорошо обученная команда — корабль работал как машина. Даже подносчики пороха, «пороховые мартышки», бегавшие по трапам вверх и вниз в кромешной тьме, исправно выполняли свой долг, постоянно снабжая пушки порохом, ибо те не смолкали ни на минуту. Они оглушительно ревели, озаряя оранжевым светом французское судно. Дым тяжелыми клубами плыл к левому борту.
Нельзя больше оставаться под обстененным марселем. Надо наполнить парус и продвинуться вперед, даже если придется прекратить стрельбу.
— Брасы!
До этого мгновения Хорнблауэр не замечал адского рева шканцевых каронад; они стреляли без перерыва, осыпая неприятельскую палубу картечью. В их свете он увидел, как удаляются мачты француза. В следующей вспышке возникла еще одна мгновенная картина — над палубой французского корабля двигался бушприт. Треск, крики: следующее французское судно налетело на идущее впереди. Треск не стихал. Хорнблауэр заспешил на корму, чтобы поглядеть, но темнота уже сомкнулась перед его ослепшими от света глазами. Он мог только слышать, но и этого было довольно, чтобы понять: судно, действующее как таран, разворачивалось ветром, его бушприт крушил ванты, фалы, штаги и, наконец, налетел на грот-мачту. Потом упадет фок-мачта, упадут реи. Два корабля сцеплены вместе и беспомощны, а с подветренной стороны у них «Девочки». Хорнблауэр увидел, как они зажигают фальшфейеры, пытаясь разобраться в безнадежной ситуации. Корабли поворачивались, голубые огни фальшфейеров и красные огни фонарей вращались, как некая планетная система. Им не спастись — ветер и течение понесли их, и Хорнблауэру показалось, что он услышал треск, с которым корабли налетели на «Девочек». Он не мог быть твердо в этом уверен, да и времени гадать не было. На этой стадии отлива вокруг рифа Поллукс возникает вихревое течение, и это надо учитывать. Потом он должен войти в Ируаз, чьи воды считал такими опасными, пока не сунулся в Гуле. Неизвестно, сколько еще кораблей идет из Бреста. По стрельбе и замешательству они уже поняли, что среди них враг.
Хорнблауэр бросил быстрый взгляд на нактоуз, прикинул силу ветра на щеке.
