– Я не смогу полюбить того, кто украл тебя, не спросив моего разрешения.
В покоях возникла напряженность. Апама перестала есть, улыбка исчезла с ее лица.
– Ты счастлива? – В голосе Пармес послышался упрек.
– Да!
Немного помолчав, Апама добавила:
– Я люблю Селевка больше жизни. Для меня жизнь в этом доме состоит из любви и знаний.
Девушка вдруг почувствовала, что присутствие матери наполнило ее покои смутной тревогой. Причиной был дух смерти, который мать привезла с собой.
– Я надеюсь, ты еще помнишь своего отца? – резко спросила Пармес.
– Да… – Ответ прозвучал неуверенно. В последнее время образ отца стал забываться.
– Ты помнишь, как зверски его убили?
– Да…
Долго сдерживаемые переживания выплеснулись наружу. Голос Пармес задрожал.
– Если не будут наказаны убийцы… Эти страдания, это опустошение… Я не могу этого больше выносить…
Апама почувствовала себя виноватой.
– Ни добра не забывай, ни зла не забывай, – сурово глядя дочери в глаза, проговорила Пармес.
– Ты хочешь сказать, что я пью из одной чаши с убийцами своего отца? Поверь, Селевк здесь ни при чем.
– Я в долгу перед твоим отцом, потому что еще не отомстила его убийцам. Я хочу, чтобы ты это поняла.
Бесшумно вошли рабы со сверкающими в свете светильников подносами. На них высились запеченные с корицей груши и сыры, приправленные соусом из вишен.
Надкусив грушу, Апама постаралась сказать как можно убедительнее:
– Я тоже ненавижу царя Александра. Но ты должна понять, что с друзьями, а Селевк один из самых близких его друзей, царь честен, щедр и добр.
Пармес вздрогнула.
– Неужели ты прониклась к македонскому царю любовью, как сотни тысяч персов, которые предали царя Дария? Я надеюсь, ты еще не забыла, что ты из рода Ахеменидов?
Никогда раньше между матерью и дочерью не было серьезных споров.
Пармес глубоко вздохнула.
– Ты хочешь все забыть? И все простить?
Апама опустила глаза.
– Ты хочешь спрятаться от всех потрясений, случившихся с нами? – наступала Пармес. – Ничего не видеть ради собственного блага?
– Я не собираюсь отказываться от поисков убийц отца. Их лица я запомнила на всю жизнь. Но царь находится далеко от меня. – Апама взглянула на мать. – Пойми, мама, мы с тобой очень похожи. Ты, жена Спитамена, не перестаешь любить своего безвременно ушедшего из жизни мужа.
– Зверски убитого по приказу царя Александра, – поправила Пармес.
– Я жена Селевка, тоже любящая своего мужа и любимая им, – продолжила дочь. – Ия очень хочу, чтобы ты постаралась понять меня.
Апама взглянула на мать и увидела, что ее лицо чуть-чуть смягчилось.
Ночью Апама без сна лежала на широком ложе, снова и снова восстанавливая в памяти разговор с матерью. Наконец ее начала одолевать дремота. Ей приснилось, что Селевк нежно прикасается к ней, ласково обнимает. Она хотела прижаться к нему и проснулась, внезапно почувствовав, что в ней зарождается новая жизнь.
* * *
Приезд Пармес совпал с прибытием в Вавилон Кассандра, сына македонского регента Антипатра. Сразу же после приезда ему было приказано предстать перед царем.
Тронный зал в ожидании Александра уже был заполнен знатными македонянами и персами, когда вошли Птолемей и Селевк. Селевк уже несколько дней находился в военном лагере, готовя войска к предстоящему смотру.
Кассандр, высокомерный и заносчивый, сухо приветствовал вошедших друзей легким кивком.
– Десять лет, проведенные Кассандром вдали от царского двора в Македонии, не изменили его, – усмехнулся Селевк.
– Антипатра, вероятно, напугало известие о прибытии Кратера с ветеранами в Пеллу, – задумчиво произнес Птолемей.
Селевк некоторое время размышлял.
– Антипатр боится потерять власть. Вот и послал сына, чтобы тот защитил отца, – наконец проговорил он.
– Какая же это защита? – возразил Птолемей. – Александр не любит Кассандра. Антипатр зря выбрал своего сына в качестве посредника. И мне не нравится, что посольство из Македонии прибыло в Вавилон последним.
– Интересы государства настоятельно требуют смещения Антипатра. Хотя в его личной верности Александру я не сомневаюсь. Но сыновья…
– Тем не менее сына Антипатра Иоллу, приехавшего в армию два года назад, царь удостоил чести быть его личным виночерпием.
Разговор Птолемея и Селевка был прерван приходом царя в сопровождении многочисленной свиты.
Как только Александр вошел в зал, почти все присутствующие пали ниц. Только ближайшие македонские соратники ограничились почтительными поклонами.
Александр поднялся к трону, сел и обвел всех внимательным взглядом. Наступило длительное молчание. По правую сторону от трона стояли македонские друзья. Слева разместились персидские военачальники. Сзади находилась многочисленная свита.
Молчание царя внушило всем уверенность, что он занят обдумыванием чего-то очень важного. Наконец Александр поднял глаза и устремил взор на Кассандра.
С детства Александр и Кассандр не любили друг друга и пронесли эту нелюбовь через все годы совместного учения. Причина того, что Кассандр остался в Македонии, заключалась в том, что Александр не желал терпеть его в своей армии.
Кассандра раздражало все, что он видел в тронном зале. Особенно благоухающие духами персы в своих роскошных одеяниях, с завитыми волосами и бородами. Персидское облачение царя вызвало на его губах усмешку, которая была тут же замечена множеством глаз. Не осталось без внимания и то, с каким презрением Кассандр смотрел на стоящих рядом персидских вельмож.
Прием наконец начался. Из Македонии прибыла и другая группа послов с жалобами на регента Антипатра. Одна из жалоб была от царицы Олимпиады.
Александр неожиданно обратился к Кассандру и попросил его подождать, пока он примет нескольких знатных персов.
Птолемей и Селевк молча переглянулись.
Вид Кассандра ясно говорил о том, что он взбешен. Какие-то побежденные македонянами варвары впереди него! Но усилием воли он подавил гнев.
Александр любезно переговорил с персами и разрешил им удалиться.
С гордым видом Кассандр приблизился к трону. Он не последовал персидскому обычаю: не распростерся перед царем и не поцеловал землю. Неожиданно Александр предложил ему еще подождать и выслушал сначала другую группу послов из Македонии.
Наконец все присутствующие в тронном зале услышали разговор царя с Кассандром:
– Блеск твоего имени, великий царь, и желание посвятить твоей службе мой меч привели меня в Вавилон.
– Только это?
Тут Александр высказал Кассандру все грозные обвинения, выдвинутые против Антипатра. Сын, как мог, пытался защитить отца:
– От солнца и царя ничего не может скрыться. Ни один смертный не в состоянии утаить правду от могущественного властителя, сына бога. Все эти люди явились сюда, чтобы очернить преданного тебе всем сердцем регента и скрыть свою неправоту из-за невозможности доказать ее прямо на месте, в Македонии.
– Ты смеешь утверждать, что эти люди проделали столь долгий путь для клеветы, а не из-за нанесенных им несправедливых обид?
– Именно дальний путь защищает очернителей моего отца от расследования жалоб.
С горькой усмешкой на лице Александр бросил:
– Какое хитроумное умение выворачивать все наизнанку. Но горе вам, и тебе, Кассандр, и твоему отцу Антипатру, если окажется, что вы хотя бы в малой степени несправедливы к этим людям. Сейчас ты можешь идти!
Путь до выхода из тронного зала показался Кассандру бесконечным.
После окончания приема Александр попросил Птолемея и Селевка пройти в его покои.
В ожидании царя друзья обсуждали поведение Кассандра.
– Какой же он все-таки негодяй! – возмущался Птолемей. – Если бы он не был сыном Антипатра, я бы просто убил его.
– А ты заметил, с каким презрительным выражением на лице он подошел к трону?
– Не нравится мне его внезапный приезд. Не нравится… – сокрушался Птолемей.
Зная дар друга предугадывать будущее, Селевк задумался.
– Что так тебя встревожило?
– Мне недавно сообщили из Македонии, что возле Кассандра постоянно вертятся какие-то прорицатели. Они предсказали ему, что двоим из рода Антипатра в ближайшее время суждено править Македонией. Одного мы знаем – это Антипатр.
– Но Антипатр всего лишь регент. А кто второй?
– Может быть, Кассандр.
– Предсказания не всегда бывают верны. – Селевк нахмурился. – Хотя все возможно. Кассандр хитер и изворотлив, но в то же время горяч и нетерпелив. Навряд ли даже отец сможет сдержать его. Александра же он не любит с детства.
Разговор прервался возвращением царя из тронного зала.
Александр был рад видеть друзей. Свободная, непринужденная манера, с которой они держали себя, действовала на него успокаивающе, подобно свежему морскому воздуху. За последнее время все говорили с ним не иначе, как согнув спину, каждое слово сопровождая цветистой лестью. Селевк и Птолемей говорили просто и без прикрас.
