– Тысяча чертей! – бранилась про себя герцогиня. – Это ему так не пройдет! Я сама пойду искать его, хоть бы около этой негодницы! Он должен явиться сюда! Не может же он не сдержать данного слова, оскорбить молодую женщину, которая ждет его!
Она поискала глазами маркизу, которая, как она видела, незадолго перед тем проходила по залам под руку с Анрио, но нигде не могла найти ее. Тревога мадам Сан-Жень все более и более возрастала, а между тем ей приходилось волей-неволей исполнять обязанности хозяйки дома, занимать гостей, вести пустые разговоры. Теперь, привыкнув к светским обычаям, она понимала, что было бы невежливо с ее стороны выказывать беспокойство, материнскую тревогу, что это было бы признано дурным тоном, недостатком воспитания.
Время шло, начались танцы. Маршал увлек некоторых из своих товарищей к буфету. Там, опустошая стаканы пунша и хереса, они вспоминали лихие подвиги своего прошлого. Капитан Лятапи, воспользовавшись удобной минутой, отвел в сторону герцогиню, чтобы сказать ей, что все его друзья здесь и что в конце бала надо будет переговорить о планах на будущее и о немедленном освобождении маршала Нея. Сообщив это герцогине, он откланялся ей и пошел сзывать друзей, рассеянных по залам.
А в это время бедная герцогиня, отвечая всем и каждому из гостей, только и думала, что о своем сыне. Где он? Отчего его нет? Не случилось ли с ним несчастье? Наконец она вскочила с места и направилась к высокому человеку, с которым говорил у окна Лятапи. Увидев герцогиню, он отдал ей честь.
– Ла Виолетт! Где мой сын? – живо спросила она. – Почему его здесь нет?
– Герцогиня, – ответил бывший тамбурмажор, – вы не поручали мне караулить мосье Шарля. Я очень люблю вашего сына, но вы знаете, что он не выносит моих замечаний, считая меня старым ворчуном, старой скотиной! И вот, чтобы не раздражать его, я никогда не позволяю себе смотреть за ним! Но, несмотря на это, я кое-что знаю.
– Что же ты знаешь, ла Виолетт? Говори! – повелительно сказала герцогиня.
– Немногое, – пробормотал тамбурмажор, – но если вы желаете, чтобы я нашел господина Шарля, я думаю, что живо найду птицу, раз я знаю, где ее гнездо.
– Ты знаешь, где он? Кто мог удержать его, когда он должен быть здесь, у нас, в день бала, даваемого для него?
– Вероятно, его задержали в его интимном гнездышке, и если я побываю в Пасси, то захвачу там нашу прекрасную птичку, герцогиня.
– Отправляйся туда сейчас же и приведи его! – приказала герцогиня. – Его отсутствие – настоящий скандал! От тебя у нас нет секретов. Сегодня я должна была представить его одной даме, прибывшей сюда собственно для этого. Я боюсь, что она уедет, и дорогой для меня план расстроится.
– Будьте покойны! Если только я найду вашего сына, я приведу его непременно, даже за ухо, как делал, бывало, император со своими гренадерами.
Ла Виолетт откланялся по-военному и вышел из зала, а затем прошел к себе, снял парадный сюртук, положил на всякий случай два пистолета в карман, а в руку взял свою знаменитую дубинку – опасное оружие в его руках.
На Вандомской площади он нанял экипаж, предварительно хорошо поторговавшись, и велел везти себя в Пасен.
Между тем бал на Вандомской площади кончался и герцогиня хотела извиниться перед маркизой Люперкати за отсутствие сына. Но напрасно она искала гостью по залам – та бесследно исчезла.
Это еще более встревожило герцогиню, но она старалась подавить волнение, так как должна была еще присутствовать на совещании, созванном Лятапи и Белларом по поводу процесса маршала Нея и узника острова Святой Елены. План не был выработан окончательно, но каждый из присутствовавших получил предписание организовать в своей сфере по мере своих сил движение, во-первых, с целью освободить маршала Нея из Люксембурга, во-вторых, устроить экспедицию к острову Святой Елены, руководить которой взялся Лятапи, чтобы хитростью или силой вырвать императора Наполеона из рук англичан.
Разошлись только на рассвете и каждый из приверженцев Наполеона, покидая особняк Лефевра на Вандомской площади, думал о тюрьме Люксембурга и о скалах Святой Елены, каждый спрашивал про себя: «Что они теперь делают?»
А в это же время герцогиня Данцигская, пока горничные снимали с нее диадему, перья и другие украшения, в первый раз со времени падения Наполеона забыла о знаменитом изгнаннике, так как была поглощена мыслью о сыне: «Где он теперь? Что он делает?»
– Фант! Фант! Он ошибся!
– О, неловкий! Он принял Бетси за Джэн!
– Он не узнал меня, хоть и долго прижимал к себе. Он чуть не задушил меня, мисс Годсон!
– Тогда надо взять с него два фанта, милая Бетси!
– Повязка у него сдвинулась. Надо завязывать крепче, гораздо крепче! Папа, поправь платок, сделай двойной узел! Пусть он не плутует!
– Играть, играть! Поворачивайся, жмурка, поворачивайся! – И молодые девушки в развевающихся платьях рассыпались по саду, повернув несколько раз на одном месте плотного господина в белом пиджаке и соломенной шляпе.
Несколько запыхавшись, он сделал крутой поворот, вытянул руки, остановился и схватил гибкую и стройную девушку.
– Ну, на этот раз это действительно Бетси! – сказал он, срывая повязку и целуя отцовским поцелуем лоб покрасневшей девушки, пойманной жмуркой.
– Государь, вы опять сплутовали! – воскликнула раздосадованная Бетси.
Толстый господин в соломенной шляпе – император Наполеон – выпустил Бетси и сказал ей:
– Плутовка, я дам тебе фант, но ты заплатишь штраф!
– Нет, нет, государь! Вы отлично видели из-под повязки.
– Это ты сама хочешь сплутовать, маленькая обезьянка, – громко рассмеялся Наполеон, с гордостью выговаривая последние два слова по-английски и при этом взял за ухо Бетси, как, бывало, делал со своими гренадерами, когда был доволен, и слегка потянул девушку за ушко.
– Ай, он щипнул меня! – воскликнула та, убегая. – Я сейчас убью его за это!
Она подбежала к веранде, перед которой на траве происходила игра в жмурки; там в углу лежала шпага. Бетси вынула ее из ножен и, размахивая ею в воздухе, стала наступать на своего противника, повторяя:
– Защищайтесь! Отразите-ка этот удар! Ага, я накажу вас, противная жмурка!
Наполеон отступал перед обнаженной шпагой, а шалунья продолжала наступать на него, приговаривая:
– Молитесь, молитесь! Настал ваш последний час!
Сумасбродная девушка стала гоняться за Наполеоном по аллеям сада, как вдруг с веранды раздался крик.
– Мисс Бетси! Отдайте мою шпагу! – кричал граф Ла Сказ, секретарь Наполеона. – Я принес эту шпагу в подарок вашему отцу, отдайте мне ее обратно!
Он побежал за Бетси, которая яростно преследовала начавшего задыхаться императора, тщетно искавшего убежища от своего шуточного врага.
К счастью, на пути оказался колючий кустарник, и Бетси, зацепившись за него платьем, уронила шпагу. Верный Ла Сказ подскочил к ней весь красный и запыхавшийся, подхватил оружие, вытер его платком и завернул золотую рукоятку, отделанную бриллиантами. По приказу императора эта дорогая шпага была принесена в подарок Бэлкомбу, отцу Бетси, хозяину этого дома.
На шум прибежали отец и мать Бетси; они побранили дочь и извинились перед императором, который потрепал по щеке молодую шалунью и тихо сказал:
– Малютка, шпагами не играют; ведь это не ножницы, не иголка. Ну, на этот раз вас прощают, но если вы не станете умнее, то мы выдадим вас за молодого Ла Сказа.
Эта угроза подействовала. Бетси недолюбливала сына секретаря, и Наполеон забавлялся, при каждом удобном случае дразня молодую особу свадьбой с молодым человеком, для которого у нее находились лишь колкости и гримасы.
– Вот что, – сказал император, когда настало некоторое спокойствие среди сбежавшейся молодежи, громко рассуждавшей по поводу поступка Бетси: – Игра в жмурки приводит Бетси в слишком воинственное настроение. Выберите более невинную игру, господа!
Джэн, старшая сестра Бетси, побежала за серсо и кольцами для новой игры, когда показался офицер в форме французского офицера и, почтительно подойдя к императору, стал ожидать, когда тот обратится к нему.
– Ну, что случилось, господин гофмаршал? Что-нибудь особенно важное, что вы пришли искать меня здесь? – спросил у пришедшего Наполеон.
– Государь! – почтительно ответил генерал Бертран, который так же верно и точно исполнял свои обязанности гофмаршала, как во время пребывания в дворцах Тюильри или Сен-Клу. – Ввиду острова появился французский корабль, и по вашему приказу я поспешил дать вам знать об этом.
– Корабль? Он, конечно, несет известия об императрице, о моем сыне? – воскликнул Наполеон. – Извините, господа, что я прерываю вашу игру, мы возобновим ее в другой раз; я спешу навстречу этому судну из Франции. Оно несет воздух родины в своих парусах, – прибавил Наполеон с глубоким волнением, которое не мог преодолеть.
