Шалаев кивком головы указал на край поля.
— Видал, кто там стоит, Сева?
Бобер посмотрел в сторону ворот «Казанца». Около них толпились корреспонденты, мальчишки, а в стороне, у самой лицевой линии, между воротами и угловым флагом, стоял маленького роста человек в генеральской шинели. Головного убора на его рыжеватой голове не было. Распахнутая, хорошо сшитая шинель была без погон, но брюки светились лампасами. Это был Василий.
Бобер оглядел поле и громко закричал: «Дай!.. Дай!..» Тут же получил с длинного паса мяч и рванулся к штрафной. Навстречу ему бросился здоровенный защитник. Бобер красиво перекинул через него мяч на ходу самому себе. Вырвался на простор, но опять не догнал мяч, а может быть, так и хотел, потому что мяч катился точно к Василию. Тот спокойно остановил его носком лакированного ботинка, прижал подошвой к земле. Бобер с разбега остановился перед Василием. Разница в возрасте между ними была всего в один год, но Василий теперь выглядел гораздо старше. Лицо его было отекшим, а в глазах метались похмельные огоньки. Видно было, что он недавно из парикмахерской: на чисто выбритом лице его виднелись следы пудры. Василий поднял глаза, нижние веки его подались вверх, он слегка приподнял руку.
— Здравствуйте, товарищ майор.
Бобер полушутливо вытянулся, прищелкнул бутсами.
— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант.
Василий ткнулся головой в могучую грудь форварда и глухо заговорил.
— Отставной, бывший… навсегда. — Поднял голову и, как это бывает с хмельными людьми, сразу звонко рассмеялся. — Что? Здоровья не хватает на рывок? Весь пар вышел, Сева?
В двух шагах от них почтительно остановился милиционер со складным стулом в руках. Бобер мельком глянул на него, пристально на Василия.
— Стареем, Василий.
— Да уж вижу — не тянешь!
Раздался требовательный свисток судьи. Подбежал вратарь «Казанца», длинный, с руками почти до колен.
— Разрешите мяч, Василий Иосифович?
Василий поднял ногу, откатил мяч вратарю. Бобер оглянулся на судью, тот с легкой укоризной развел; руками. Бобер кивнул ему.
Василий легонько толкнул в грудь футболиста.
— Беги, Сева. В перерыве зайду, — И крикнул вдогонку: — После матча все ко мне! Приглашаю!
…Игра шла в центре поля. К Василию шагнул милиционер со стулом. Был он гвардейского роста, лет сорока шести, с погонами лейтенанта. Он разложил стул.
— Присаживайтесь, Василий Иосифович!
— Сидя игру не смотрю, — отрезал Василий.
— Понимаю… Потому вы и в ложу правительственную не пошли.
Василий посмотрел на лейтенанта милиции и рассмеялся.
— Да уж. У нас что ни ложа, то правительственная…
Он посмотрел на ложу в середине трибуны, забитую головами в шляпах. Позади голов был укреплен портрет улыбающегося Хрущева, величиной с табло.
Над полем разнесся громкий и нетерпеливый крик: «Дай!.. Дай!.. А-а-а!!!» Это кричал Бобер, начиная свой длинный рывок к штрафной площадке противника. Толик, только что принявший мяч от Шалаева, быстро помчался вперед, крутым финтом уложил на землю полузащитника «Казанца» и мягким пасом выкатил мяч перед Бобром. Двое защитников, метнувшись, преградили путь форварду. Но он, не сбавив хода, с «приклеенным» к ноге мячом, прошел, перепрыгнул, пролетел через частокол их ног, оставив защитников за спиной, и оказался один на один с вратарем. Длинный малый метнулся в одну, другую сторону и замер. Бобер приблизился еще на шаг, замахнулся ногой для удара и… сделал свою знаменитую паузу. Молодой вратарь, не выдержав, бросился к нему в ноги. Бобер мягко и быстро, по-кошачьи, качнулся в сторону и «щечкой» тихо послал мяч в ворота. Мяч катился так медленно, что, казалось, он не пересечет линию ворот… Замерли игроки. Замер стадион. В этой полной тишине, долговязый вратарь как-то развернулся на животе и на карачках, по-собачьи, быстро-быстро пополз за мячом. Вратарь полз, а стадион в оцепенении смотрел на него. Казалось, вот-вот он дотянется до мяча, но тот буквально в нескольких сантиметрах от пальцев вратаря вкатился на белую черту…
Бобер стоял, прикрыв глаза. Он видел свое.
…Пестрит яркими красками забитый до отказа огромный стадион в Будапеште. Шум стоит невообразимый. Точно такая же ситуация повторяется на этом стадионе. Молодой Бобер в форме сборной СССР остается один на один с вратарем противника. Он точно так же, сделав паузу, укладывает вратаря сборной Венгрии на землю и тихо посылает мяч в ворота. Точно так же, на карачках, вратарь венгров ползет за тихо катящимся мячом. В мертвой тишине, повисшей над стадионом, звучит ликующий голос Синявского: «… Вот она, знаменитая пауза Боброва, от которой сходят с ума все вратари. И даже Грошич, сам Дьюла Грошич, лучший вратарь мира, не выдержал этой паузы. На виду; у всего стадиона он пополз на карачках, 'пытаясь догнать мяч… Но наш великий Бобер рассчитал точно. В каких-то сантиметрах от пальцев Грошича мяч пересек линию ворот!.. Го-о-о-ол!!!»
…Пересекает белую линию ворот «Казанца» мяч. Длинный вратарь лежит на земле. На табло ноль под надписью «СБОРНАЯ ВЕТЕРАНОВ» поворачивается и появляется единица. Молчит стадион. Только редкие свистки мальчишек. И вежливо аплодируют люди в шляпах в правительственной ложе. Бобер, отбегая от ворот, глянул на Василия, улыбнулся.
— Так и знал, завели вы его, товарищ генерал! Все. Теперь наши сгорели, — махнул рукой лейтенант.
Василий повернулся к милиционеру.
— Я здесь один, кто его самый первый выход видел… И в хоккей, и в футбол… Был такой маленький каток в Москве на площади Коммуны…
Он тоже вспомнил свое:
…Зима. Небольшой стадион в Москве. Это был, собственно, даже не стадион, а залитое льдом футбольное поле с двумя рядами скамеек вдоль одной из сторон. Два десятка зрителей стоят, притоптывая ногами. Идет двусторонняя тренировочная игра команды ЦСКА. Среди зрителей молоденький Василий в генеральской авиационной фуражке, в кожаном пальто и в ботинках. Рядом с ним молодая женщина в фетровых, отороченных мехом, ботинках. Стучит нога об ногу.
— Пойдем, Вася, я больше не могу, — капризно просит она.
— Погоди, — отмахнулся молодой генерал. — Одного паренька сейчас пробовать будут… Звону про него много.
Тут же толпились начальники команды, тренеры и прочие. У самой кромки стоял тот самый «паренек» — здоровенный молодой хоккеист с огромным, сильно; загнутым крюком-клюшкой в руках. Он только что выкатился из раздевалки и теперь, как жеребчик, нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Бил коньком об лед. Это и был молодой, пышущий розовыми щеками Бобер. К нему подкатил играющий тренер команды, такого же роста, здоровенный защитник.
Он оглядел Бобра.
— Готов?
Бобер без тени смущения по-пионерски отдал салют.
— Всегда готов!
— Крючок сам делал? — насмешливо спросил тренер.
— Мама с папой, — ответил Бобер.
Тренер покачал головой,?
— Молодой, а нахальства в тебе!.. Что ж, поглядим, какой ты в деле.
Василий, улыбаясь, слушал разговор, поглядывал на у них. Тренер поманил пальцем одного из игроков. Тот подъехал.
— Значит, «всегда готов», говоришь? — посмотрел на Бобра тренер и повернулся к подкатившему игроку. — Вадим, уступи место пионеру.
Хоккеист кивнул, посмотрев на новенького.
— Поехали! — толкнул тренер Бобра, и они выкатились на лед.
Тренер занял место в защите, а Бобер расположился на месте левого полусреднего в команде «противника». Как только начали с центра, Бобер рванулся По левой стороне поля и заорал: «А-а-а» Так он долетел до самых ворот «противника», но паса не получил. Все переглянулись, услышав его крик. Генерал рассмеялся. Все заулыбались тоже. Бобер откатился к центру поля обратно, и как только его команда перехватила мяч, снова рванул вперед, крича: «Дай!.. Дай!.. А-а-а!!!» И снова не получил паса. Все покатились со смеху. Теперь уже молоденький генерал и остальные хохотали откровенно. Бобер разозлился и подъехал к своим воротам. Там он забрал прямо у вратаря мяч и, с ходу развив бешеную скорость, помчался через все поле, обходя одного за другим всех попадавшихся ему навстречу игроков, обводя их финтами, укладывая на лед, перепрыгивая через клюшки и ноги, и четко забил неотразимый мяч в угол. Теперь все притихли. Они впервые увидели знаменитый проход Бобра. Даже тренер малость удивился.
— Ничего… А ну, попробуй еще так.
Он сделал знак игрокам.
Бобер, получив мяч, снова рванул через все поле. И как ни кидались на него, прошел через всех игроков так же. Последним на его пути был сам играющий тренер, пытавшийся его остановить, приняв на корпус. Но результат получился обратный. Тренер отлетел от Бобра сам, сильно ударился об лед и на спине откатился к бортику. Мяч снова оказался в воротах. Бобер, как ни в чем не бывало, подъехал к тренеру, подал ему руку и помог подняться.
