С минуту Славко смотрел на налима, длина которого была чуть меньше его самого. А затем ноги его сами пустились в пляс.
– Эге-ге-й! – радостно закричал он, поднимая с деревьев перепуганных ворон. – Эге-ге-гее-ей!!!
Вдоволь наплясавшись, Славко снова опустил вершу в воду и вернулся к своей добыче.
– Голова – на одну уху, хвост с печенкой – на другую! Остальное – нажарим, напарим, напечем! – с восторгом прошептал он и озадаченно почесал себе затылок прямо через заячий треух: – Только… как же я тебя такого до дома-то дотащу? А вот как!
Не долго думая, Славко рванул с себя пояс, который хоть немного удерживал тепло, просунул его под жабры рыбины и забросил ее себе через плечо на спину.
Мороз сразу пополз под овчину, принялся леденить тело своими холодными мокрыми пальцами, но что было Славке до этого, когда теперь вся душа его радовалась, пела, плясала!
С трудом различая в посеребренной тьме, куда идти, он вскарабкался на невысокий берег и вдруг замер, увидев прямо перед собой выросшую словно из-под земли долговязую фигуру половца.
– Жить хочешь? – нещадно коверкая русские слова, шепотом спросила эта фигура.
– Да… – тоже шепотом, растерянно ответил Славко.
– Тогда – тс-сс!
Луна слегка осветила плоское лицо степняка, прижимавшего палец к губам. Славко, едва увидев его, сразу понял, что этот половец – из числа самых глупых.
За спиной дернулся и задвигал жабрами, видать, не до конца оглушенный налим.
Он словно подсказывал Славке, что надо делать.
И тот, несмотря на опасность положения, даже усмехнулся про себя.
Ну, с этим половцем, посланным, очевидно, своим ханом узнать, кто там так веселится на реке, он справится без особого труда!
– Ладно-ладно, – торопливым шепотом согласился он. – Только для этого…
Славко, пряча, втянул голову в плечи и выставил вместо нее налимью морду:
– …я превращусь в рыбу!
Он часто так делал, развлекая малышей, после того как Милушин муж приносил с охоты зайца или рысь…
На половца это произвело такое впечатление, какого не ожидал даже Славко.
Увидев вдруг вместо человеческого лица страшную рыбью морду с длинным усом на подбородке, закрывавшую и открывавшую рот в такт словам, которые говорил Славко, с воплем: «Оборотень! Человек-рыба!», он заметался по берегу и полетел вниз, прямо в прорубь.
– Спасите! Помогите!.. – послышались оттуда его захлебывающиеся крики.
Славко хотел засмеяться и скорее уйти, чтобы унести налима, и предупредить своих о появлении в здешних краях половцев, но тут услышал голос, от которого у него внутри все оборвалось:
– Я с-сказал, чтобы все было тих-хо, а вы ч-что наделали?
Это был голос, который он узнал бы из сотни, тысячи голосов…
Славко поднял на него глаза и впервые за долгие годы ощутил чувство липкого страха: прямо перед ним было… две луны!
Одна по-прежнему неподвижно стояла над лесом, а к другой, которая двигалась, как живая, подъехали два всадника:
– Хан, утонет Тупларь! – стали просить они за тонувшего степняка.
– Дозволь помочь ему?
– Такого не ж-жалко! Жж-жить захочет – сам выплывет! – послышалось в ответ резкое, и 4 только теперь Славко догадался, что вторая луна – это только серебряный наличник с темными прорезями для глаз и рта на лице восседавшего на коне хана.
Половец, чтобы лучше видеть, снял его, и одной луной стало меньше. Затем он стянул с руки боевую перчатку и выхватил из-за голенища плеть…
Но Славко даже не обратил на это внимания. Он чуть было не вскрикнул от неожиданности, узнав и это круглое лицо, обрамленное небольшой бородкой с усами. Эти большие, с надменно-насмешливым взглядом, глаза… Кулак, в котором он держал веревку, сразу напрягся до боли, свободная рука сама потянулась за топориком, в готовности выхватить его и броситься на хана.
Но тот опередил его.
Он резко взмахнул плеткой и, ловко обвив ее длинным жалом шею Славки, слегка потянул его к себе.
– Сейчас мы посмотрим, какой такой ты человек-рыба!
Одного не учел осторожный хан – что Славко сам был готов к броску. И того, что тот не подойдет чуть поближе, а просто полетит вперед, утыкаясь в самую рукоять плети.
Славко же, увидев прямо перед глазами ханскую руку, не долго думая, вцепился в нее зубами.
– А-а-а! – закричал хан, выпуская из пальцев плетку. – Пус-сти, змееныш-ш!
Но Славко все сильней сдавливал челюсти, чувствуя, как сначала с трудом прокусывается кожа, затем легко податливое мясо, и, как только зубы уперлись в кость, вдохнул больше воздуха, и вгрызся в нее, насколько хватило сил.
– У-у-у! – уже по-звериному взвыл хан.
Теперь не только в соседней дубраве, но и где-то вдали, за рекой, поднялось перепуганное воронье…
К двум всадникам, на вопли, подскакали новые и тоже остановились в растерянности, не зная что делать: помогать своему хану или же немедля расправиться с русским отроком. От этого их останавливало лишь то, что тот еще мог понадобиться хану.
Их оцепенение не могло продолжаться вечно…
И тогда Славко разжал с трудом послушавшиеся его зубы и опрометью бросился прочь.
– У-уузлюк! У-уубей его! – махая окровавленной рукой, закричал хан ближайшему к нему половцу.
Тот мгновенно стянул с плеча лук, выхватил из колчана стрелу, наложил ее на тетиву и, поводив острием наконечника вдогонку петлявшему Славке, выстрелил.
Звонко пропела, осекаясь на полуслове, самую страшную песню на свете, стрела.
– Ес-с-сть! – раздался мстительный возглас хана, и в тот же миг Славко почувствовал сильный толчок и легкий укол в спине.
Словно налетев на невидимый в темноте корень, он споткнулся, взметнул руками, роняя рыбу, и упал лицом прямо в глубокий мартовский снег…
После этого наступила столь желанная половцам тишина, нарушаемая лишь запоздалыми вскриками пытавшихся занять места получше ворон да приглушенными разговорами всадников, обсуждавших случившееся.
Самый старый половец, качая головой и сокрушенно причмокивая, перевязывал руку хану, который пребывал в редком для него состоянии гнева и растерянности одновременно. Мороз, тьма сыграли с ним свою злую шутку. И потом, откуда он мог знать, что мальчишка сам бросится на него?
Хан не знал теперь, кого винить больше в том, что они не смогли сохранить тайну своего 5 появления в этих местах: глупого половца, который, выбравшись благодаря верше из проруби, мокрый до нитки, вскарабкивался теперь на берег?.. этого проклятого, наверное с кинжалами вместо зубов, русского мальчишку?.. или самого себя? И от этого его гнев становился еще сильнее.
– Все выж-жгу! Всех уничтож-жу! – морщась, обещал он.
– Правильно, хан! Для того мы и здесь… – поддакивал ему старый половец.
– Я устрою им такой набег, какого они еще не знали!
– Да! Да!
– Прямо сейчас! Здесь! Немедля!!
– Конечно, конечно!
Старый половец, накладывая повязку, согласно кивнул, но при этом сжал руку хана чуть сильнее, чем это было нужно. Белдуз снова взвыл, но боль отрезвила его.
– Нет… – придя в себя от вспышки гнева, сощурился он. – Я не с-стану из-за какого-то мальчишки упус-скать главное! Некогда нам гоняться за ним да устраивать настоящие набеги!
– Правильно, хан!
– Хватит с них – ха-ха-ха! – и ложного набега!
– Да! Да!
– А мальчишке и его веси я и так отомщу – когда буду жечь всю Рус-с-сь!!
– Конечно, хан! Ты, как всегда, спокоен и рассудителен!
– Да! Но что ты там так долго возишься, Куман? Хватит!
Хан оттолкнул помогавшего ему половца и, охнув от боли, тронул уздечку своего коня:
– А теперь я хочу пос-смотреть, что мы там подстрелили!
Половцы не спеша следом за ханом подъехали к тому месту, где упал Славко.
Мальчика там уже не было.
– Ну? – тяжело сдвинув брови, оглянулся хан.
– Вот, рыба! – стрелявший, быстро спешившись, угодливо пнул ногой налима, из спины которого торчала стрела.
– Сам вижу, не слепой! А к-де ч-человек?
– Не знаю! – растерянно развел руками стрелок. – Может, это и правда был человек-рыба?
– Я же ведь говорил! – жалобно подал голос, отряхиваясь от воды, половец с глупым лицом.
– На Руси такое часто бывает! Лешие, водяные, русалки… – подтвердил старый половец и пространно стал объяснять: – Я, правда, сам не видел, но, как перекати-поле, прокатившись по пустыне жизни, точно знаю, что…
– А я знаю, Куман! – оборвал его хан, показывая сначала на налима, а затем на следы, уходящие в лес. – Ч-что рыба – тут. А человек – там! И он – убежал! Теперь он предупредит своих. И опять будет шум!
Хан направил своего коня прямо на стрелка.
– Ты почему упустил его, Узлюк?
– Хан, если б я знал, что у него на спине рыба, я бы прострелил их обоих! – в испуге попятился тот. – Я это умею…
