и ночлег
для себя найдут…
Двадцать пятого июня
армия российская
Передислоцировалась
ближе к Яковцам,
Пехота с артиллерией,
полки кавалерийские
Чётко разместились все
по своим местам.
В Яковцах и в Ивонченцах,
за Будыщанским лесом
Шесть редутов выстроили
за одну лишь ночь!
И ещё ретраншементом2
весь лагерь был обнесен, -
Всё это должно, конечно,
в битве нам помочь!
Помимо всего этого,
дабы в русский лагерь
Неприятель не проник бы
ни с каких сторон,
Или в случае внезапной
вражеской атаки,
В русском лагере был создан
мощный тет-де-пон3.
Пётр выбрал для сраженья
длинную равнину
Шириною в две версты,
поближе к Яковцам,
Чтобы, если враг покажет
первым свою спину,
Было место, где могла бы
разгуляться конница…
…Вечером двадцать шестого,
битвы большой накануне,
Выйдя на правый берег
бурлящей Ворсклы-реки,
Со свитою генеральской,
в сопровождении драгунов,
Пётр Первый верхом на коне
стал объезжать полки.
На скакуне проезжая
мимо шеренг солдатских,
Царь перед важным боем
напутствовал всех солдат.
Рядом — Баур, Брюс, Репнин,
гетман Скоропадский,
А также Рённе и Голицын,
Меньшиков и Алларт…
«Смерть за Отечество в бою
принять весьма похвально,
Но смерти страх перед врагом –
хулы всегда достоин!
И тот, кто в боевом строю
смел, дерзок и нахален,
Смышлён, хитёр, но не труслив, -
тот есть российский воин!»
Пётр замолчал и посмотрел
на тысячи солдат,
Притихших и ловящих всё,
что скажет русский царь…
А он, пред ними шляпу сняв,
поцеловав штандарт,
Продолжил: «И ещё скажу:
хоть я ваш государь,
Но не хочу, чтоб вы в бою
лишь за меня сражались!
Но — за Отечество своё!
И коль уж погибать,
Так — за Россию-Матушку,
где все мы нарождались,
И за которую сейчас
готовы жизнь отдать!
Сегодня не моя судьба,
а всей России нашей
Решается, а без неё нет
смысла дальше жить!
И каждый должен понимать:
чем больше он отважен,
Тем лучше Матушке-Руси
он сможет послужить!»
Пётр замолчал. Ус подкрутил.
И сразу стало ясно,
Что речь закончилась. Теперь
всем в бой идти пора…
Из двадцати трёх тысяч ртов
прорвалось громогласно
Трёхкратное российское:
«Ура!
Ура!
Ура!!!»
А в это время король Карл,
весь в бархатном наряде,
Смотря в голодные глаза
измученных солдат,
Пытался войску объяснить,
какого чёрта ради
Они должны здесь умирать,
болеть и голодать.
С трудом превозмогая боль
от свежей раны в ногу,
Король храбрился и кричал,
их убеждая в том,
Что завтра ждёт их всех в бою
виктория в итоге,
Что голоду придёт конец!
Но это всё — потом…
Потом, — и деньги, и склады,
набитые едою,
И полчища красивых дев
из местных горожан…
Ну, а сейчас они должны
готовить ружья к бою,
Чтоб русский царь, увидев их,
сам на колени пал!
Двадцать седьмого июня
того же — девятого — года
Шведы хотели внезапно,
в полночь атаку начать.
Но из-за очень тихой,
ясной, сухой погоды
Русским их хитрые планы
всё ж удалось разгадать.
Ближе к полуночи шведы
строиться стали в колонны:
Пехота — в четырёх местах
(из десяти полков)
И кавалерии полки
(сто девять эскадронов)…
Но выступить они смогли
лишь после трёх часов!..
Ну, а до этого их тыл
вся наша артиллерия
Бомбила сотнею мортир
почти что два часа.
И разметала вдоль реки
пехоту с кавалерией,
Посеяв панику и страх
во вражьих корпусах.
Но сорок тысяч шведов
и запорожских казаков
Уже с утра смогли прогнать
из первых двух редутов
Оборонявших их солдат
из русских трёх полков,
Оставив там после себя
лишь тел кровавых груды…
В атаках на наш левый фланг
шли эскадроны Крейца,
И в некоторых из атак
участвовал сам Карл,
Который лихо фехтовал,
и в этом слыл умельцем,
Благодаря чему сражал
всех, кто пред ним вставал…
Четыре тысячи солдат,
включая офицеров,
Нечаевский, Неклюдовский
пехотные полки,
Сражались насмерть, предпочтя
стать для врага барьером,
Который шведов здесь держал,
их планам вопреки.
Но не смогли их удержать
и, погибая, смело
Встречали кавалерию,
разя штыком коней,
На пики всадников ловя,
пронзали насквозь тело, -
Хоть сабли всадников остры,
но пики ведь длинней!..
Никто не выжил из солдат,
редуты защищая,
Что в рукопашных смело шли
на шведские полки,
И боль презрев, встречали смерть, -
без страха, презирая!
А если затерялся штык,
то в ход шли кулаки!..
Часть шведов лихо, не входя
в ближайших два редута,
От главных сил оторвалась и,
изменив маршрут,
Внезапно прорвалась к нам в тыл
неведомо откуда,
Чтобы с разгону захватить
и третий наш редут!
Но сразу всё пошло не так!
Им скоро стало ясно,
Что штурмом этот взять редут –
большой-большой вопрос…
Ошибка заключалась в том,
что часть полков напрасно
Ушли вперёд, когда на них
и здесь большой был спрос!
Во время штурма враг понёс
огромные потери!
Командовал колонною
сам генерал Роос,
Которому король вчера
весь левый фланг доверил,
Но, видно, в планах у Рооса
что-то не срослось…
Четыре левофланговых
российских батальона
Московского, Сибирского
и Псковского полков
Объединившись, став в «карэ»,
встречали эскадроны
Ружейным залповым огнём
да остротой штыков!
Когда же шесть его полков
накрыла артиллерия,
Он дал команду уходить
всем батальонам в лес,
А там всех их, конечно же,
настигла кавалерия
И, Роос, будучи пленён,
вновь в битву не полез.
А в это время в помощь тем,
кто защищал редуты,
Полки драгунские стеной
внезапно в бой вошли!
Сам Меншиков, возглавив их,
нрав показал свой лютый,
Чем боевой усилил дух!..
И шведы отошли!
Тотчас, будто сговорившись,
две армии вдруг разошлись,
В разных сторонах равнины
выбрав диспозиции.
Множества солдат лишившись,
в линии все выстроились:
У русских — две, у них — одна,
с чёткими границами.
В центре наших — вся пехота,
сорок батальонов,
Меж редутами — орудий
боевой порядок,
Да полки драгун — по флангам,
двадцать эскадронов…
А в лесу притих резерв
у царя палаток.
Полковые вьются флаги
друг от друга близко, -
Киевский, Преображенский,
Астраханский полк,
Доблесный Нижегородский,
Нарвский и Бутырский…
На Семёновском штандарте –
голубой флагшток!
Развеваются знамёна
при порывах ветра,
У орудий — пирамиды,
ядерный запас,
А между батальонами –
всего по десять метров,
Всем дистанцию держать! –
строгий дан приказ.
Нижегородский славный полк,
казанский, гренадёрский,
Взяв для прикрытья конницу –
шесть свеженьких
