Они все-таки досидели до конца балета, если это действо можно было назвать балетом, и с облегчением вышли из театра на улицу. Шумный Париж после Стравинского показался им окутанным тишиной. Если «Весна священная» – завтрашний день балета, то остается только поверить сумасшедшим прорицателям, кричащим, что конец света не за горами…
На следующий день Маргарета, удобно устроившись на диване, с удовольствием зачитывала вслух одну за другой разгромные статьи, посвященные вчерашней премьере. Рядом с ней сидел Астрюк, заехавший поговорить о делах. Понимая, что в Мата Хари говорит уязвленная гордость, он только кивал головой, соглашаясь с ее ядовитыми комментариями.
– Нет, ты послушай, – веселилась Маргарета. – «В вещах Нижинского есть крупные недостатки…» Так, дальше… А, вот, нашла! «Это – чрезвычайное однообразие приемов и настойчивая длительность в их применении; недостаточность художественной выдумки, несоразмерность отдельных частей произведения и скудость хореографических методов». А, каково?
– Видишь, все, что ни делается, все к лучшему, – решил воспользоваться случаем хитрый антрепренер. – А ты еще ругала меня за сорванный контракт! Вот бы и скакала сейчас по сцене с вывернутыми руками и ногами… Грета, у меня есть для тебя два неплохих предложения. Есть люди, которые тебя ждут и очень хотят у себя видеть. Послушай старого Габриэля Астрюка – занимайся тем, что у тебя хорошо получается, и не жалей о том, что заполучить не удалось. Ты веришь, что я хочу тебе только добра? Тогда соглашайся на мои предложения.
И он изложил свои планы относительно ближайшего будущего Мата Хари. В другое время Маргарета скорее всего вряд ли бы с ним согласилась, но сейчас, под впечатлением от увиденного накануне, она была настолько покладистой, что безропотно согласилась отправиться на край света в нищую тоскливую Сицилию, а оттуда – в Берлин.
А ведь еще несколько лет назад, вернувшаяся из холодной и крайне милитаризованной столицы Германии, рассорившаяся с любовником Маргарета громогласно заявила, что ни за что на свете не будет танцевать в этом городе. Теперь же она птицей помчалась в Палермо, а оттуда в Берлин, где подписала контракт на участие в постановке пьесы «Вор, укравший миллион» в театре «Метрополь». Условия были столь привлекательны, что она даже заказала новые туалеты, чтобы блистать на премьере.
Продолжая мечтать о египетском балете, несравненная Мата Хари до изнеможения трудилась на репетициях, поражая окружающих своим трудолюбием. Что ж поделать: надо же чем-то компенсировать уходящую молодость?
Берлин, лето 1914 года
Это был очень тяжелый год. Мир пребывал в состоянии крайней нервозности, точно игрок перед запуском рулетки. Воспользовавшись неразберихой, творящейся в Китае после падения маньчжурской династии Цин, Россия установила протекторат над огромным Урянхайским краем.
На другой стороне глобуса США упоенно выясняли отношения со своими южными соседями.
В июне сербский террорист Гаврило Принцип пристрелил в Сараеве Франца Фердинанда, эрцгерцога д’Эсте, ставшего наследником австро-венгерского престола после самоубийства кронпринца Рудольфа. Сам по себе не такой уж важный факт вызвал цепь событий, развивавшихся с головокружительной скоростью.
Австро-венгры получили отличный предлог накинуться на Сербию, которую поддержала Россия. Обрадовавшийся долгожданной возможности ввязаться в драку, Вильгельм II первого августа объявил войну России, на следующий день – Франции, а третьего – Бельгии. Перепуганная таким развитием событий Италия, хоть и была членом Тройственного союза, объявила о своем нейтралитете. Но это уже ничего не могло изменить. Четвертого августа Великобритания и Австралия объявили войну Германии. Шестого августа Австро-Венгрия объявила войну России. Началась Великая война, унесшая жизни двенадцати миллионов человек. Но тогда мало кто думал о последствиях. Кузен Вилли так успел «достать» своих кузенов Никки и Джорджи, что те были рады примерно его наказать. В свою очередь, Вилли, подталкиваемый своей милитаристской камарильей, мечтал о создании «Срединной Европы», включавшей бы, помимо Германии и Австро-Венгрии, Голландию, Швейцарию, Италию, Румынию, Болгарию и Скандинавию.
Меня срочно отозвали из Африки во Францию. В такой ситуации Конго могло подождать. Я вернулся в страну, напуганную первыми раскатами грома, и по своим каналам попытался узнать о судьбе Мата Хари. Оказалось, что она гастролировала в Германии. Конечно, это могло быть простым совпадением, что она отправилась туда незадолго до начала войны. А если ее отъезд был не случаен? На всякий случай я приказал своим агентам в Берлине, как и в прошлый раз, не терять ее из виду, и затаился как паук, ждущий свою жертву.
А Мата Хари делала все возможное, чтобы ее заподозрили в неблаговидных намерениях. Как я узнал уже после окончания войны, эта женщина уже тогда была красной дичью, на которую незадолго до начала войны была объявлена охота. Все началось в день ее приезда в Берлин.
В огромном кабинете шефа Военной разведки кайзеровской Германии всегда царила прохлада. Вот и сейчас, в жаркий майский день, здесь было даже холодно. Или это только казалось лейтенанту Второго Вестфальского полка Альфреду Киперту, стоявшему навытяжку перед светловолосым мужчиной, уютно устроившимся в массивном кожаном кресле за таким огромным столом, что на нем можно было играть в новомодный теннис? Хозяином кабинета был всесильный шеф разведуправления Вальтер Николаи. Откинувшись на спинку кресла, он внимательно изучал аристократичное лицо вытянувшегося перед ним офицера, не торопясь начинать разговор. Дождавшись, пока посетитель осознает, куда завел его рок, он наконец перестал гипнотизировать его колючим взглядом и лениво поинтересовался:
– Скажите, лейтенант, вы знакомы с французской танцовщицей Мата Хари?
– Так точно, – щелкнул каблуками Киперт, глядя поверх головы своего визави на огромный портрет кайзера, висевший за спиной хозяина кабинета. Глаза Вильгельма ясно говорили: «Вот ты и доигрался, голубчик! Сейчас мы тебе покажем, где раки зимуют!»
– Что вы можете о ней рассказать?
Киперт чуть заметно пожал плечами.
– Мы расстались с ней довольно давно. Уверен, что Маргарета сильно изменилась за прошедшее время. Когда мы с ней были вместе, это была красивая, волевая, талантливая, хоть и недалекая женщина, пользовавшаяся у мужчин сумасшедшей популярностью. Она танцевала восточные танцы и…
– Сумасшедшей популярностью… – эхом повторил за ним Николаи, думая о своем. Потом он еще раз внимательно посмотрел на ежившегося под его взглядом мужчину. – И вы, женатый офицер германской армии, позабыли про свой долг, связавшись с подданной враждебной нам Франции?
Лицо Киперта не только что побелело, но даже посерело.
– Никак нет! Долг перед Родиной и кайзером для меня священен. Кроме того, Мата Хари – подданная не Франции, а Голландии.
– Я говорю о другом долге… Но ваш ответ мне понравился. Скажите, Киперт, вы действительно готовы послужить Родине и кайзеру?
– Без раздумья отдам свою жизнь!
– Ну, это уже слишком. Верные и храбрые офицеры нужны Германии живыми… Да вы присаживайтесь, лейтенант.
Словно только что заметив, что Киперт давно стоит перед ним по стойке «смирно», он сделал гостеприимный жест в направлении стула, стоящего у его стола.
– Чай? Кофе?
У Киперта предательски запершило в горле. Откашлявшись, он пробормотал извинения и попросил:
– Кофе, если можно.
Николаи позвонил, и в дверях тут же появилась скромно одетая женщина лет пятидесяти, подобострастно посмотревшая на шефа.
– Магда, два кофе, пожалуйста. Вам с сахаром или молоком? – Вопрос относился к Киперту, который только помотал головой. – Значит, без сахара. Мне, как всегда, со сливками.
Дождавшись, когда за секретаршей закроется дверь, Николаи снова вернулся к теме разговора. Устало помассировав виски, он как бы между прочим поинтересовался:
– Лейтенант, а вы знаете, что Мата Хари сейчас в Берлине? У нее ангажемент в «Метрополе».
Киперт растерянно пожал плечами, всем своим видом показывая, что это событие не имеет к нему никакого отношения, и снова уставился на главного разведчика Германии преданными глазами дисциплинированного солдата.
Раздался стук, и в кабинет вошла секретарша, неся поднос с двумя чашечками кофе. Кроме того, на нем стоял молочник со сливками и вазочка с конфетами.
«И когда она успела?» – мелькнуло в голове у Киперта, не знавшего, что Николаи не выносил, когда его сотрудники медленно выполняли возложенные на них функции. Чтобы зазря не раздражать шефа, Магда постоянно держала кофейник на включенной горелке, что для экономной немки было сущим мучением.
– Спасибо, Магда, – сдержанно проговорил хозяин кабинета, в молчании дожидаясь, пока она закончит сервировку стола. – Если понадобится, я вас позову.
