Он помолчал, потом продолжил.
— Салманасар вслед за своим отцом Ашшурнацирапалом изо всех сил пытается изменить цели священной войны, утверждая, что покровителю страны Ашшуру любо не избиение врага, а непререкаемая мощь государства. Не отдельных общин, а всего государства. Этого можно добиться только, если мы всегда и во всем будем на голову сильнее своих врагов.
— Хорошо, вернемся к Сарсехиму. Зачем он понадобился Шурдану?
Ишпакай улыбнулся.
— Откуда мне знать. Я и так открыл тебе слишком много.
— Нет, Ишпакай, ты только приоткрыл дверь и за это я благодарна тебе, но чтобы выжить, я должна знать все – от таблички до таблички. У меня нет уверенности, что Нинурта не допустит ошибку, а Иблу стар. Кого еще можно считать нашими друзьями?
— Младшего брата царя Шамши–Адада. Он командует эмуку колесниц.
— Это важная должность?
— Да, третья по значению.
— Кто же занимает первую.
— Иблу. Он – туртан великого царя. Ниже туртана рабшак, или военный министр. Эту должность занимает наследник престола Шурдан. В его ведении войсковая разведка. Третьим считается начальник боевых колесниц.
— Что же Нинурта?
— Конница – это нововведение Ашшурнацирапала. У нас пока приживается с трудом. Количество умелых всадников ограничено, а нанимать скифов опасно, они с легкостью могут повернуть оружие против хозяев. Нинурта считается кем‑то между начальником эмуку и помощником туртана.
— Что насчет Вавилона.
— О, Вавилон – это песня! Это мечта каждого ассирийца – пусть гордые вавилоняне споют торжественный гимн Ашшуру и поставят его впереди Мардука.
— Чего ради? – в Шами проснулась вавилонская спесь.
— Здесь так мечтают, – осторожно пояснил евнух. – Хотя всякой наукой, всяким искусством, особенно врачеванием, определением судьбы по звездам, всякого рода гаданиями, с нами делится Вавилон.
— И это хорошо, – заявила женщина, – иначе вы тут совсем погрязли бы в дикости.
— Погрязли бы, погрязли бы…
— Не юродствуй. Прикинь, как я могла бы повидаться с Сарсехимом?
— Это неизбежно?
— Знаешь, Ишпакай, чем полноценный мужчина отличается от евнуха?
— Хамством! Умением грубо срыгнуть, ударить ребенка, заехать кулаком в ухо женщине?
— Нет, лишенный пола. Тем, что у него есть яйца и более всего на свете он страшится их потерять. Евнух же свободен от такой напасти, поэтому он дерзновенно смел, отчаянно изворотлив и проникновенно умен.
— Ты, Шами, способна разжалобить кого угодно. Я что‑нибудь придумаю.
Оказавшись в Ашшуре, Сарсехим нежданно–негаданно испытал благодарность к судьбе, впервые после отъезда из Вавилона улыбнувшейся ему с небес. Пусть даже скупо, на миг, но и этого оказалось достаточно, чтобы продлились его дни. Их караван, подгоняемый стражниками с пограничной заставы, достиг священного города в один и тот же день и час с царским поездом. Поторопись они, и евнуху не миновать расправы, которую приготовил для него начальник ассирийской конницы Нинурта–тукульти–Ашшур.
Была бы его воля, он ни за что не завернул в этот страшный город, где на створках крепостных ворот красовались содранные человеческие шкуры, а на пиках выставленных вдоль дороги – отрубленные головы. Одного взгляда хватило евнуху, чтобы узнать в жертвах приставленных к нему в Сирии «мстителей». Он помертвел и с равнодушным унынием прикинул – сразу поволокут в темницу или сначала изобьют до смерти? Разум шевельнулся с трудом, напоминая, что, если начнут с битья, главное прикрыть копчик, ведь отрицательный опыт жизни крепится как раз в области копчика.
В следующий момент стражники засуетились, забегали, заставили вавилонян освободить проезжую часть. Все, вавилоняне и сопровождавшие их стражники, молча и суматошно засуетились, откатили повозку. Начальник стражи спихнул Сарсехима с кобылы, принудил встать на колени. Сарсехим охотно подчинился, рухнул на обочине. Рядом опустился на колени Ардис. Евнух скосил глаза в его сторону. Опустившийся голову старик что‑то невнятно бормотал – должно быть, тоже прощался с жизнью.
Проезд царского поезда запомнился содроганием земли, обилием блеска, перестуком копыт и напевным скрипом колес. В следующий момент евнух краем взгляда заметил подъехавшего к спешившимся, склонившим головы стражникам разодетого, в начищенных бронзовых доспехах и блистающем шишаке, всадника. Этот был не чета замызганным и уставшим донельзя пограничникам. Он и вел себя соответствующе – о чем‑то гортанно спросил их, стражники торопливо закивали. Он махнул рукой и еще с десяток всадников оторвались от замыкавшей процессию охраны, окружили караван. Тот, что подъехал первым, больно ткнул Сарсехима тыльным концом копья в бок.
— Вставай, пошли.
Сарсехим не удержался от верноподданнического вопроса.
— Великий царь уже проехал?
— Тебе зачем знать?
— Мне, конечно, ни к чему. Я просто хотел воздать хвалу великому царю.
— Еще воздашь. Когда спросят, зачем ты притащил на нашу землю сирийских лазутчиков.
Эти слова добавочным мертвенным светом осветили ожидавшее его в Ашшуре будущее. Ощутимо заныло в области копчика, однако, изведав на собственном опыте, что больнее всего наказывают за страх, Сарсехим деловито поднялся, отряхнул колени, безмятежно поинтересовался.
— А что случилось?
Пока конные из «царского полка», окружившие караван, отбирали у вавилонян ножи, пока вели пленных через прохладу башенного прохода, знатный воин рассказал о чудесном спасении, которым несколько дней назад наградила свою любимицу великая Иштар.
— Эти, – конный ассириец ткнул нагайкой в сторону насажанных на пики голов, – попытались совершить над скифянкой похабный обряд возвеличивания Ашерту, однако владычица, обернувшись львицей, растерзала злодеев.
— Всех до единого? – заинтересовался евнух.
— Всех, – подтвердил всадник. – Ну, иди, иди.
— А что же наша драгоценная Шаммурамат? – спросил Сарсехим.
— О, – обрадовался всадник, – в том‑то все дело. Вообрази, евнух, никто из чужаков даже взглядом не смог коснуться тела нашей Шами.
— Это как? – озадаченно спросил евнух.
Ардис тоже ожил, заинтересованно глянул на всадника.
— Иштар не дала свою воспитанницу в обиду, – гордо ответил тот.
Воин не поленился наклониться к вавилонянам, глаза у него расширились.
— Милостью яростной богини, волосы Шами вмиг отросли до пят, да так густо, что их хватило укрыть ее всю. – Всадник выпрямился, потом более обыденно добавил. – Может, и не всю, но те, кому довелось разглядеть девку, словно воды в рот набрали. Ты, евнух, наверное, ее разглядывал?
— И не раз, – кивнул Сарсехим.
— Хороша? – заинтересовался всадник.
Его товарищи подъехали поближе.
Ардис повысил голос.
— Сарсехим, заткнись! – предупредил он уже собравшегося поведать о прелестях Шаммурамат евнуха.
Тот сразу поскучнел.
— Ну, ладно, ладно, – неожиданно миролюбиво отозвался воин. – Великий Салманасар разберется, зачем вы притащили в Ашшур этих негодяев.
Его товарищи молча разъехались по своим местам.
Едва караван миновал раскинувшийся у главных ворот рынок, из боковой улочки бурей выскочил конный варвар. Сарсехиму хватило мгновения, чтобы узнать в нем Бурю. Евнух тут же нырнул под повозку и уже оттуда наблюдал, как конвоиры принялись хлестать нагайками выбегавших вслед за Бурей вооруженных палками людей. Молодой скиф вздыбил коня, попытался прорваться к повозке. Знатный воин преградил ему дорогу. Буря продолжал буйствовать. Он горячил жеребца, поднимал его на дыбы и, указывая на укрывшегося за колесом повозки евнуха, кричал так, что уши закладывало.
— Отдай нам негодяя! Отдай!! Именем наместника. Именем Нинурты–тукульти–Ашшура!! Отдай!..
Он схватился за рукоять акинака, однако знатный воин, не теряя выдержки, предупредил его.
— Если ты обнажишь оружие, с тебя сдерут кожу, а наместник и Нинурта лишатся голов. Остановись!
Эта холодность и грозное предупреждение лишило скифа прежней решимости. Он заметно помрачнел, убрал руку. Буря, вероятно, рассчитывал, что охрана дрогнет, возьмется за мечи. Тогда в общей свалке ему, может, удастся подобраться к противному скопцу, а дальше будь что будет – смерти он не боялся, однако хладнокровное и своевременное предупреждение, касавшееся его покровителей, подействовало на молодого скифа отрезвляюще.
Он еще раз потребовал выдать им Сарсехима, на что получил решительный отказ. Начальник конвоя предупредил – великий царь лично наказал ему доставить пленных в цитадель, и он их доставит. Буря неожиданно для ассирийцев и прихлынувшей со всех сторон толпы, протяжно взвыл и поворотил коня.
