Позади него, размахивая плетьми, с громким криком екакали джигиты.
— Так это же Парда! — вскрикнул Латыпов. — Гляди, гляди! Ай да молодец! Гляди-ка, что делает! А ну давай, давай! Аллюр два креста! — приговаривал он, приседая и хлопая себя по коленкам.
— Жми! Жми! Нажимай! — вне себя кричал Барсуков, сверкая глазами.
Неистовый рев прокатился по полю.
— Дюр, дюр! Мурат! Дюр! — кричали зрители, толкая друг друга и выбегая вперед.
Вихров увидел, как джигит в парчовом халате догонял Парду.
— Байбача! — сказал Гриша.
— Какой байбача?
— Мурат. Сынок Шер-Мухаммеда.
Парда и Мурат, оставив далеко за собой всех джигитов, уже начали второй круг. Вдруг Мурат выхватил нож и всадил его в круп своего жеребца. Обезумев от боли, жеребец рванулся вперед. Оба всадника почти лежали на шеях лошадей и, казалось, не скакали, а летели по кругу.
Мурат, привстав на стременах, потянулся к улаку, но Парда широко размахнулся и со всей силой ударил его в грудь рукояткой камчи. Мурат взмахнул руками, опрокинулся на спину и, потеряв стремя, вывалился из седла.
Громкий крик прокатился по долине. Народ чествовал победителя.
— Ну и молодец Парда! Настоящий джигит! — говорил Латыпов, радуясь удаче юноши, которого успел горячо полюбить.
Проскакав оставшееся расстояние, задыхающийся, истерзанный Парда остановил лошадь и бросил тушу на землю.
Первый улак был разыгран. Джигиты готовились к следующей скачке.
Ильвачев и секретарь военкомбрига Седов, крупный человек лет сорока, получившие указания Петрова произвести расследование в кишлаке Ак-Тюбе, ехали по обсаженной тополями дороге.
По мере приближения к кишлаку Ильвачев все больше проникался раздражением к Вихрову. «Мы боремся за каждого человека, чтобы вырвать его из-под влияния баев, а этот мальчишка сорвал всю нашу работу. Кто мог предполагать, что у него окажутся такие замашки?»— думал он.
— Что это ты все хмуришься? — спросил Седов, искоса взглянув на товарища.
— Да все Вихров из головы не выходит, — сердито сказал Ильвачев. — Никак не ожидал от него таких выходок. Должно быть, он и гарнизон разложил.
— Да-а. Нехорошо получилось, — заметил Седов, — Приедем, разберемся…
Не успели Седов и Ильвачев с ехавшими позади них ординарцами подняться на возвышенность, как были окружены разъездом, появившимся словно из-под земли.
Начальник разъезда взводный Сачков, узнав Ильвачева, подъехал к нему и представился.
— Ну, как у вас там? — спросил Ильвачев.
— Все хорошо, товарищ военком, живем помаленьку, — бойко ответил Сачков.
Ильвачев подозрительно посмотрел на старое, с рыжими усами лицо взводного.
— А как вы узнали, что мы едем? — спросил Седов.
— А у нас на крепости наблюдатель. Вон, видите, — Сачков показал рукой стоявший на горе байский дом. — Верст на пять кругом видно. Наблюдатель мне и пошумел: конные, мол, едут. А кто такие, басмачи или свои, это нам неизвестно…
— Где Вихров? — спросил Ильвачев.
— Уехал.
— Куда?
— В кишлак Гуль-Мазар. На пайгу…
Они подъехали к воротам крепости.
— Минуточку, — сказал Седов. — Смотрите, конный.
Колотя в бока лошади голыми пятками, к ним скакал рыжебородый дехканин.
— Ой, уртаклар! — закричал он, еще издали увидя бойцов. — Уртоклар! — повторил он, подъезжая-Басмач пришел кишлак Гуль-Мазар! — говорил он взволнованным голосов.
— Сколько человек? — спокойно спросил Ильвачев.
— Сто двассать пять! Тыллятыш! Очень плохой человек… Чап, чап, скорей давай!
— Товарищ Сачков, тревога! Поднимайте бойцов, — приказал Ильвачев… — Поедешь с нами? — спросил он узбека.
Дехканин побледнел, замахал руками и отрицательно затряс головой.
— Нет, нет! Басмач плохой. Будет мне башка резил!
— Ну хорошо. Оставайся, — сказал Ильвачев, прислушиваясь к топоту красноармейцев, бежавших седлать лошадей…
— Молодец! Настоящий джигит! — радостно встретил Вихров подъехавшего Парду. Но когда он присмотрелся к юноше, улыбка сошла с его лица. Парда был чем-то сильно встревожен, лицо его побледнело. Нагнувшись, он шепнул Грише что-то.
— Товарищ командир, приготовиться надо! — сказал переводчик, — Только не показывайте вида, пусть не знают, о чем идет речь, — продолжал он, заметив волне-, ние командира.
— Ну, ну? — насторожился Вихров.
— Нас окружают.
— Кто?
— Банда Тиллятыша. Говорят, около сотни джигитов.
— Кто сказал?
— Один свой человек. Говорит, за той горкой стоят. — Гриша показал глазами направо. — Что будем делать?
— Попробуем прорваться в гарнизон, — также тихо ответил Вихров, пощупав лежавшую в кармане гранату. — Только уйти отсюда надо спокойно, не привлекая внимания.
Он оглянулся, подозвал Барсукова, сказал ему о полученном сообщении и приказал, чтобы бойцы без суеты отвели лошадей за стоявший рядом дувал.
Потом они с Гришей спустились с пригорка и не спеша прошли к лошадям.
В сторонке тянулась глубокая узкая щель. Воспользовавшись ею, можно было скрытно покинуть кишлак. Этот путь и избрал Вихров, рассчитывая, что они смогут уйти незамеченными и, прискакав к Ак-Тюбе, поднять гарнизон. Он разобрал поводья и вскочил в седло. Бойцы сели на лошадей.
Прижимаясь к дувалу, они спустились в лощину и поскакали галопом по каменистому руслу ручья.
Они отъехали уже около двух верст, когда в горах прокатился выстрел.
— Басмачи! — сказал Гриша.
Вихров оглянулся. Большая толпа басмачей в пестрых халатах с гиканьем скакала за ними.
— А вон еще! — крикнул Латыпов.
Справа по гребню лощины во весь мах мчалось десятка два всадников. Видимо, они хотели отрезать муть красноармейцам при выходе из лощины. Не оставалось никакого сомнения, что Вихров и его товарищи не успеют проскочить.
«Что же делать?»— подумал Вихров. Впереди послышался быстрый конский топот. Выезжая из-за поворота лощины, прямо на них скакали смуглые всадники. Вихров решил пробиваться вперед.
— Держись ближе! — крикнул он бойцам, выхватив шашку из ножен. — За мной.
Дальнейшее произошло так быстро, что он успел только заметить, как Гриша свалил кулаком чернобородого басмача и как тот кубарем вылетел из седла. Остальные шарахнулись в стороны. Бойцы проскочили вперед. Вихров рванул из кармана гранату и, повернувшись в седле, швырнул ее на дорогу.
Они продолжали во весь мах мчаться по лощине. Из-под ног лошадей летела земля.
Барсуков, далеко отстав от товарищей, скакал последним. Он слышал за собой топот погони, который все приближался. Сорвав из-за плеч винтовку, он хотел повернуться в седле, но в эту минуту на него обрушился тяжелый удар.
— Товарищ командир! — закричал Барсуков отчаянным голосом.
Услышав крик, Вихров придержал поводья и оглянулся. Барсуков лежал на шее лошади. Два басмача, высоко взмахивая шашками, рубили его по голове и плечам.
— Стой! Стой! — крикнул Вихров. Он повернул лошадь и поскакал к Барсукову.
Раздался выстрел. «Пропал!»— подумал Вихров, чувствуя, что его лошадь валится на бок. Он упал, больно ударившись затылком о камни. Потом чьи-то сильные руки подхватили его и подняли на седло. Приподняв голову, он увидел, что мимо него скачут всадники в красных штанах. Рядом мелькнуло знакомое молодое лицо. «Ильвачев! Как он попал сюда?»— подумал Вихров, теряя сознание.
Крепко придерживая Вихрова, Парда пустил лошадь за эскадроном. Он видел, как в поднявшейся впереди густой туче пыли быстро взлетали и падали шашки…
Смеркалось. Над горами поднималась луна.
Вихров с закрытыми глазами лежал на спине у обочины дороги.
— Что с ним? — спросил Ильвачев.
— Коня у него убили, — сказал Гриша. — А сам голову о камни зашиб. Видите, без сознания.
— Немедленно везите его в гарнизон.
— Товарищ военком, а куда трофейные винтовки определить? — спросил Сачков.
— Сколько их?
— Шестнадцать штук.
— Раздайте бойцам. Только собирайтесь быстрее, товарищи. Уже ночь скоро…
В стороне от дороги бойцы завертывали в кошму тело Барсукова.
— Эх, жаль! До чего хороший человек был! — говорил Латыпов, увязывая веревкой кошму. — И ласковый такой… — Латыпов замолчал, прокашлялся, вспомнил, как Барсуков запасал виноград. — Да, вот она жизнь… А ну, ребята, берись!.. Стой, не ладно, под спину поддерживай, — говорил он товарищу, который поднимал Барсукова на пугливо храпевшую лошадь. — Ну вот, так-то лучше. Давай веревку… Привязывай…
Ильвачев медленно ходил по балахане и посматривая на Вихрова, говорил:
— То, что вы здесь натворили, не к лицу красному командиру, и вам придется по всей строгости отвечать перед революционным законом… Я вас предупреждал о самом чутком отношении к местному населению. А вы что? Человека избили! Что это еще за выходки? Стыд и позор! И ежедневно пьяным напивались!.. Замечательно! Посмотрим, какой еще материал даст на вас Седов, Он приехал вместе со мной… Помолчите пока, после будете оправдываться! — прикрикнул он, увидев, чтб Вихров собирается что-то возразить. — А что скажут о нас дехкане? Раньше их избивали царские чиновники, а теперь, выходит, свои бьют! Безобразие! Как же я в вас ошибся…
