Болгарский народ ненавидел византийцев. Боляре не хотели снова оказаться в железных руках императорских стратигов, которые повелевали людьми как рабами. Лучше уж признать себя вассалами могучего князя Святослава, не покушавшегося на их права и демонстрировавшего свое миролюбие.
Всеобщее недовольство было ответом на решение царя Бориса. Люди, почти не скрываясь, говорили, что новый царь смотрит на Болгарию из византийского окна.
Чтобы возвысить царя Бориса в глазах его подданных, император направил в Преслав пышное посольство. Патриций Никифор Эротик и настоятель Филофей привезли дружественное послание императора и предложили скрепить союз между двумя державами брачными узами – выдать болгарских царевен за сыновей покойного императора Романа. Невесты царской крови поехали в Константинополь на колесницах, украшенных золотом. По пути бирючи объявляли народу, что это следуют будущие императрицы, а потому дружба с Византией будет вечной. Но мало кто верил этому.
Болгарские феодалы заперлись со своими дружинами в укрепленных замках. В Македонии сыновья влиятельного кметя Николы – комитопулы Давид, Аарон и Самуил – подняли восстание, отделили от царства обширные области и провозгласили самостоятельное Охридское царство, которое сразу же заняло враждебную позицию и по отношению к Византии, и к царю Борису. Остальные кмети на мольбы царя о военной помощи отвечали уклончиво, жаловались на оскудение казны и на нежелание народа воевать с руссами. "Если раздать оружие черни, – предупреждали они, – то неизвестно, против кого это оружие повернется!"
Когда князь Святослав в августе 969 года возвратился на Дунай, он нашел в Болгарии многих сторонников. Многие боляре с дружинами присоединились к русскому войску. Комитопулы Охридского царства заявили о своем желании воевать против Никифора Фоки вместе с князем Святославом.
Печенеги и венгры снова прислали легкую конницу.
Почти не встречая сопротивления, князь Святослав двигался к Преславу.
Византийские советники Бориса бежали под покровом ночи, бросив на произвол судьбы растерянного, упавшего духом царя. В том же прямоугольном парадном зале с двумя рядами колонн из темно-зеленого мрамора царь Борис склонился перед князем Святославом и принял на себя обязанности вассала. Он сохранил царские регалии, казну и придворных. Для охраны царя в Преславе остался воевода Сфенкел с отрядом русских и болгарских воинов. Последняя карта Никифора Фоки оказалась битой.
Неудачи подломили стареющего императора. Никифор Фока бездумно бродил по пустынным залам дворца Вуколеон – обрюзгший, рыхлый, с нечесаной седой бородой и воспаленными от бессонницы глазами. Только однажды он рискнул, как бывало прежде, пройти пешком по улицам столицы. На хлебном рынке императора окружила толпа черни. На Никифора Фоку обрушились проклятия и грубая брань, полетели камни и комья грязи. С большим трудом телохранители защитили императора и, накрыв с головой солдатским плащом, увели во дворец. Это был позор. Это было почти падение. И никто не удивился, что на следующее утро красавица Феофано вызвала из Малой Азии полководца Иоанна Цимисхия. Император не возражал. Иоанн Цимисхий уже доказал однажды преданность ему, предупредив о готовившемся покушении на жизнь Никифора.
Пусть еще раз послужит императору.
Триумф по случаю взятия византийскими войсками Антиохии был последней радостью императора Никифора Фоки. Дни его были сочтены. Феофано уже решила вверить свою судьбу полководцу Иоанну Цимисхию, как шесть лет назад она вверила ее самому Никифору. В личные покои императрицы поодиночке пробирались верные воины Цимисхия, и Феофано прятала их в запертой комнате. Ненастной зимней ночью они убили Никифора Фоку в его собственной спальне. Императором был объявлен Иоанн Цимисхий.
Современник так описывает нового императора: "Лицо у него белое и красивое, волосы на голове русые; глаза у него острые, голубые, нос тонкий, борода рыжая; ростом он был мал, за что и получил прозвище Цимисхия, то есть "Маленького", но имел широкую грудь и спину; сила у него была исполинская, в руках чрезвычайная гибкость и крепость. Сия геройская, неустрашимая и непоколебимая сила в малом его теле производила удивительную храбрость. Он не боялся нападать один на целую неприятельскую фалангу и, побивши многих воинов, невредимым отступал к своему войску. В прыжках, игре мячом и в метании копья он превосходил всех людей. Говорили, что он, поставив рядом четырех коней, прыгал через них как птица и садился на последнего. Он так метко стрелял из лука, что попадал стрелой в отверстие кольца…"
Византийское войско получило в лице императора Иоанна Цимисхия достойного предводителя…
Близилась грозная весна 970 года…
Магистра Варду Склира не покидало ощущение, что на него непрерывно давит, обрекая на неудачу все усилия по обороне болгарской границы, чья-то чужая, непреодолимая воля.
Следуя предостережениям императора, Склир вовремя занял пехотой горные проходы через Гимеи. Горные дороги перекрыли копейщики и щитоносные ратники, далее расположились пращники и стрелки из лука. Ловкие сильные юноши из стратиотских семей поднялись на отвесные склоны и привязались ремнями к кустам и стволам деревьев, чтобы сверху посылать стрелы в варварских вождей. Не забыта была и стража на боковых тропах, чтобы варвары не могли обойти заставы.
Но все предосторожности оказались напрасными. Болгарские проводники показывали руссам тропы, о которых не подозревали даже местные пастухи, и руссы неизменно оказывались позади византийских сторожевых застав.
Пехотинцы Варды Склира, окруженные врагами и горными теснинами, бросали на землю оружие или погибали в безнадежных схватках. Они не имели возможности даже отправить к своему полководцу гонцов, и потоки русской и болгарской пехоты, дружинной конницы, венгерских и печенежских наездников сразу во многих местах неожиданно ворвались во Фракию[32].
Жители Фракии не успели собраться в крепости со своим имуществом и скотом, как предписывалось правилами войны, и сделались легкой добычей варваров.
Здесь, в византийских владениях, князь Святослав не удерживал своих воинов от грабежей, как было во время болгарского похода. Дымы пожаров поднялись на половину неба. Толпы пленников в окружении печенежских всадников потянулись к Гимейским горам.
Вина за разорение Фракии лежала на магистре Варде Склире. Но что он мог сделать, если заставы в горных теснинах погибли, не послав весть о вторжении руссов?
Бесполезными оказались и нападения тяжелой конницы катафрактов из засад на походные колонны врага. Обычно варвары не выдерживали неожиданных ударов, поспешно отступали. Продвижение их замедлялось, а потери подрывали боевой дух. Однако князь Святослав оказался предусмотрительным. Далеко в стороны от пехоты и дружинной конницы, которые двигались по большим дорогам, он разослал быстрых венгерских и печенежских всадников. Венгры и печенеги, стремительно перемещаясь на своих короткохвостых лошадках, осматривали рощи, сады, овраги, селения, даже заросшие кустами кладбища.
От них невозможно было спрятаться. Обнаружив засаду, венгры и печенеги посылали гонцов к воеводам, а сами кружились вокруг катафрактов как осиный рой, осыпая стрелами. Их нельзя было прогнать, ибо они отъезжали и снова возвращались; их нельзя было и убить, потому что быстрота коней спасала степняков от погони. Как гончие крупного зверя, обкладывали они отряды катафрактов, пока не подходили конные дружины князя Святослава или вооруженная длинными копьями тяжелая пехота руссов.
А тем временем остальное войско князя Святослава продолжало свое движение по большим дорогам…
Потеряв несколько засадных отрядов, магистр Склир вынужден был отозвать катафрактов к главным силам. Предварительная стадия войны, имевшая целью ослабить неприятеля до решительного сражения, была проиграна начисто, и Варда Склир сознавал это. Князь Святослав оказался хитрее, чем опытный византийский полководец, покоритель многих земель Востока.
Наверное, правду говорили люди херсонского стратига, следившие за победами князя руссов в хазарском походе, что он не любит отвлекаться для осады крепостей и всегда жаждет решительного сражения. Если это так, то князь руссов добился желаемого им. Варда Склир в ы н у ж д е н был принять сражение, чтобы не пропустить варваров на Константинополь.
Последним сигналом тревоги было взятие руссами и болгарами Адрианополя, города, откуда византийцы сами привыкли начинать походы, чтобы потом перенести войну на чужие земли. К Варде Склиру, стоявшему лагерем под стенами крепости Аркадиополь, прискакал Иоанн Алакас, предводитель передового отряда, и сообщил, что скифы совсем близко.
Двенадцатитысячное отборное войско Варды Склира поспешно укрылось за крепостными стенами.
