дня рождения, а также шестидесяти трех лет на троне. Королеве пожелали еще долгих лет царствования, если на то будет воля Господа. Все британцы на широкой и залитой солнцем лужайке посольства приветствовали слова посланника громкими возгласами и овациями.
– И что вы на самом деле думаете? – спросил Джон Трейдер Моррисона.
– «Боксеров», возможно, не так просто остановить. Неудивительно, что националистические группы в обиде на иностранцев, которые продолжают их унижать. И я боюсь… – Моррисон взглянул на Генри, – наши миссионеры, хотя и желают добра, возможно, только навредили.
– Например, чем? – уточнил Трейдер.
– Отговаривали китайцев поклоняться своим предкам. С теологической точки зрения правильно, но, наверное, не мудро. Почитание мертвых занимает центральное место в конфуцианской идее нравственной семейной жизни.
Трейдер задумался.
– На шотландских холмах, – заметил он, – до сих пор высятся груды камней в знак почитания умерших. Языческая практика стара как мир. Никому не вредит. – Он бросил на Генри озорной взгляд. – Может, и мне такое сооружение дети поставят.
– Да, я лично подкину камешек, – весело ответил Генри. – Христиане ухаживают за семейными могилами на кладбище. Только не просите меня поклоняться вам и не думайте, что сумеете оказать мне поддержку с того света. – Он повернулся к Моррисону. – Я могу донести до новообращенных духовную пользу христианства, они постепенно поймут, что все исходит от Бога, и будут молиться Ему о душах своих предков. Но некоторые китайцы утверждают, что мы разрушаем их традиции.
Эмили вернулась вместе с четой Гувер и представила их своему отцу.
– Моррисон только что рассказал нам, что мы, миссионеры, сделали, чтобы оскорбить китайцев, – объяснил Генри. – Продолжайте, Моррисон. Что еще?
– В последние годы мы пытаемся препятствовать бинтованию ног.
– Но это такой ужасный обычай! – воскликнула Лу Гувер.
– И очень болезненный процесс, – сказала Эмили. – Все женщины говорят мне об этом.
– Не понимаю, почему вообще такое делают?! – недоумевала Лу Гувер, а затем обратилась к Трейдеру: – А вы что думаете, мистер Трейдер?
– Странно, не правда ли, – ответил он, – что во всем мире люди хотят изменить тела, данные им Господом. Я слышал, что в некоторых регионах Африки женщины растягивают шею с помощью специальных металлических колец и, если снять кольца, шея больше не сможет поддерживать голову. Древние майя в Центральной Америке удлиняли черепа младенцев, зажимая их между двумя досками. Но вы можете возразить, что худший из всех обычаев – наш собственный, распространенный по обе стороны Атлантики.
– И что это за обычай? – поинтересовался Гувер.
– Затягивание наших дам в корсеты из китового уса, такие узкие, что, по заверениям врачей, это вредит здоровью гораздо больше, чем если бы мы бинтовали им ноги, как китайцы. – Трейдер покачал головой. – А вот почему люди делают такие вещи, я понятия не имею.
– А что китайское правительство говорит о бинтовании ног? – спросил Гувер.
– Маньчжуры, правящая династия, не бинтуют ноги своим женщинам, – ответил Моррисон. – Так что не думаю, что их эта традиция особо заботит. Это ханьский обычай. Речь идет о социальном престиже, и, естественно, китайцам не нравится, когда посторонние указывают, как им жить.
– Вы упустили одну вещь, – вмешался Бэкхаус. – Это фетиш. Мужчин возбуждают малюсенькие ножки, похожие на крошечные копытца, в шелковых и атласных туфельках.
Повисла неловкая пауза.
– Боюсь, это правда, – сказала Эмили.
– Нет нужды говорить это! – рыкнул ее отец.
– Совершенно никакой, – очень твердо возразил мистер Гувер, бросив на Бэкхауса яростный взгляд.
– Еще одно преимущество «боксеров», – продолжал Моррисон, – их загадочность. Они убедили самих себя и многих людей в том, что обладают магическими способностями. Вы знаете, какими суеверными могут быть китайцы. Я имею в виду, что мы уже несколько лет как проложили телеграфные провода, но многие китайцы до сих пор думают, что это какая-то черная магия.
– У Генри в миссии телескоп, – с улыбкой сказала Эмили. – Ну знаете, такой, на треноге. Большинство новообращенных к нему даже не приближаются, так как считают его каким-то магическим оружием.
– На самом деле в гэльской Шотландии почти столько же суеверий, – напомнил им Трейдер. – И если принять во внимание все те ужасные штуковины, которые мы привезли в Китай, например железный корабль с пушками во время Опиумной войны, какого им не доводилось видеть, то на месте китайцев при виде варвара со странной трубой на треноге я бы тоже насторожился.
– Как ни странно, нам как раз могут помочь китайские суеверия, – продолжил Моррисон. – Я разговаривал с сэром Робертом Хартом, который сорок лет руководит китайской таможней и знает больше, чем кто-либо. Так вот, он сказал, что, согласно китайским представлениям, в сентябре этого года наступит день, когда грядут катаклизмы. Если «боксеры» собираются устроить что-то глобальное, говорит он, то они выберут именно этот день, а значит, у нас есть четыре месяца на подготовку.
– Итак, сэр, вас убедили? – спросил Трейдер у Гувера.
– Не совсем. Я отозвал своих ребят. Не могу рисковать их жизнью. Антрацит подождет. Мы с Лу уезжаем на побережье завтра.
– Макдональд говорит, что получил гарантии от Цзунли ямыня, – сказал Трейдер. – Но у меня вопрос. А кто принимает сейчас в Китае окончательные решения?
– Старая дама. Вдовствующая императрица, – ответил Моррисон.
– Цыси, – эхом отозвался Бэкхаус. – Она же Старая Будда.
– И как она относится к «боксерам»?
– Может быть, они ей нравятся, может быть, она их боится. Трудно сказать, – ответил Моррисон.
– Ничего не трудно! – воскликнул Бэкхаус. – Цыси ненавидит Запад со времен Опиумных войн. Она всегда хотела вышвырнуть нас из Китая, но не могла, поскольку боялась ответных шагов со стороны западных держав. Но если «боксеры» поднимут восстание и сделают за нее всю грязную работу, она будет счастлива.
– Откуда вы взяли? – потребовал ответа Гувер.
– Она сама мне сказала, – сообщил Бэкхаус с еле заметной торжествующей улыбкой. – Так уж получилось, что мы с ней подружились.
– Не верю ни единому слову! – заявил американец.
– Вы в корне ошибаетесь, сэр. Во-первых, я говорю по-китайски. Во-вторых, я знаком с Лаковым Ногтем, одним из дворцовых евнухов, ее приближенным. В-третьих, я не миссионер и не работаю на британское правительство. В-четвертых, мой друг-евнух понимает, что императрице очень любопытно узнать побольше об иностранцах, а потому я мог бы ее развлечь. Так что я много раз беседовал с императрицей.
– Мне всегда говорили, что во дворец могут попасть только евнухи, – сказал Трейдер.
– В целом вы правы, сэр, но иностранцы, князья и министры всегда удостаивались аудиенций. Вот уже много лет Цыси делает то, что ее душа пожелает. Особенно в Летнем дворце, где любит проводить время.
– Но мы же разрушили Летний дворец, – заметил Трейдер.
– Цыси всегда хотела восстановить его, но на это никогда не было средств. В итоге китайцы воссоздали один из малых парков и построили огромную лодку на озере, то есть сооружение выглядит как лодка, но на самом деле из камня. Цыси нравится устраивать приемы на этой каменной лодке, причем с размахом.
– А я думал, императрица-дракон
