ГЛАВА 2
Он вдруг почувствовал, что тело отказывается ему повиноваться, не шевельнуть ни ногой, ни рукой, ему стало страшно, и он проснулся…
Кямиль, придя из школы, пообедал и прилег отдохнуть. И сразу же заснул. Ему приснилось, что идет он по прямой дороге, обсаженной с обеих сторон деревьями. Возможно, это даже не дорога, а длинная аллея. Вдруг откуда-то из-за деревьев появляется девушка. Конечно, это дочь их соседа! Она подходит к нему вплотную и приветливо улыбается. Не поверив своему счастью даже во сне, Кямиль думает: уж не снится ли это ему? Но только он подумал это, а она уже тянет к нему руки и льнет к его щеке. Он чувствует ее горячее дыхание и ощущает даже трепет ее тела. Голова у него идет кругом. Сердце замирает. Он пытается обнять ее, но она выскальзывает из его рук. Потянулся за ней — не достал. Хочет догнать ее, но ноги не слушаются. И вот он видит, что она улетает от него. Он кидается к ней и вдруг чувствует, что тоже отрывается от земли и как-то легко парит в воздухе, будто у него крылья появились. Потом опустится, оттолкнется и опять летит. Летит, а догнать ее не может. Он устремляется за ней, забывая уже отталкиваться от земли. И тут чувствует тяжесть — ноги и руки перестают его слушаться, — и он камнем падает вниз…
Кямиль открыл глаза и с удивлением обнаружил, что лежит в своей комнате. Жалюзи спущены. Но через приоткрытую дверь и из щелей жалюзи пробивались полоски дневного света. Кямиль испугался, что уже позднее утро и он опоздал в школу. Но тут же вспомнил, что сейчас солнце уже садится — ведь он прилег отдохнуть после обеда. Из соседней комнаты доносились женские голоса. Кямиль сладко потянулся и, улыбнувшись, снова закрыл глаза, как бы стараясь продлить неожиданно оборвавшийся приятный сон.
Он пролежал так еще несколько минут, старательно собирая осколки разбитого сна и составляя из них образ любимой девушки. Он вспоминал ее лицо, губы, глаза, волосы. Они несравненно прелестнее наяву, чем во сне. Но как бы он хотел, чтобы то, что ему снилось, происходило не во сне. Он даже готов был бы снова перенести те же страхи и боль. Лишь бы опять испытать те сладостные минуты неповторимого опьянения, от которого он и сейчас все еще чувствует разлившуюся по всему телу негу. Пора бы уже и подниматься, но как не хочется расставаться с этим приятным состоянием. Что с ним такое происходит? Ведь он не лежебока, не лентяй. Ему и раньше случалось видеть, пожалуй, еще более сладкие сны. Но такое чувство, такое ощущение — это с ним было впервые. И почему так волнуют его сегодня эти незнакомые женские голоса в комнате сестры? Он и раньше слышал их часто, но никогда они его так не волновали. А может быть, это пришла она?
Кямиль потянулся к тесемке и с шумом поднял жалюзи, давая тем самым знать, что он проснулся. Через несколько минут дверь открылась и вошла мать с чашечкой черного кофе. Он спросил, кто у них в доме. Это к сестрам пришла портниха. О дочери соседа — ни слова, значит, ее нет здесь. Чтобы не выдать своего разочарования, Кямиль не стал ее больше ни о чем расспрашивать и потянулся за сигаретами. Мать вышла. Его старшая сестра не хуже других девушек, которые вышли замуж. Но нужда заставила ее работать. Она пожертвовала своим будущим, чтобы помочь ему получить образование. Потом умер отец, жить стало еще труднее, младшая сестра тоже вынуждена была пойти на работу. Обе они трудились и день и ночь, чтобы как-то прокормить семью. Теперь настала его очередь. Он тоже должен приносить жертвы ради их благополучия, как они пожертвовали своей молодостью для того, чтобы он стал на ноги и выбился в люди. Но почему? Почему люди обязательно должны приносить жертвы? Значит, в жизни устроено что-то не так. Их семья не исключение, многие живут еще хуже.
Каждый раз, когда Кямиль размышлял о своей жизни, сравнивал ее с жизнью других, он всегда невольно приходил к выводам, касающимся судеб страны и даже человечества в целом. Он чувствовал себя частицей огромного мира. Если ему плохо, то это потому, что в мире существует много несправедливости.
Свои политические взгляды Кямиль от семьи не скрывал и открыто высказывал их. Домашние относились к ним по-разному. Мать слушала испуганно и постоянно предостерегала его, чтобы он был благоразумным и осторожным в своих высказываниях, а то это до добра не доведет. Младшая сестра соглашалась с его суждениями, но не верила, что можно что-либо изменить. И только старшая сестра разделяла и полностью поддерживала его. Испытав на себе тяжесть труда и чувствуя себя одной из жертв той социальной несправедливости, о которой говорил Кямиль, она вместе с ним горячо желала преобразований и изменений в этой скучной, однообразной и серой жизни…
Задумавшись, Кямиль не заметил, как опять в комнату вошла мать.
— Мы сегодня собираемся пойти в гости к нашей тетушке, — сказала она. — Ты пойдешь вместе с нами или потом один подойдешь?
— А что у нее делать? Вам именно к ней хочется пойти?
У Кямиля чуть не сорвалось с языка: «Почему бы вам не провести вечер у соседей». Но он вовремя остановился. Ведь все равно побыть с ней наедине он не сможет. Так какая для него разница, куда они пойдут — к тетушке или к соседям. К тому же он обещал вечером прийти в кофейню Таруси. Там сегодня собираются моряки, с которыми надо будет обсудить ряд вопросов. Наверняка засидятся до полуночи. Да и мать хорошо знала, где он обычно проводит вечера, и заранее была уверена, что он не пойдет с ними ни сейчас, ни позже, но спросила просто так, по привычке, когда его ждать дома.
— Ну а если не к тетушке, так к кому же нам еще пойти? — хитро улыбаясь, спросила мать. — Покажи нам наконец тот дом, куда нам следует заглядывать почаще!
— Ладно, скоро покажу. Наберитесь терпения.
— Что-то даже не верится!
— Почему? Я же тебе говорил, что у меня уже есть кое-кто на примете.
— Дай бог, дай бог!
— А чего тебе так не терпится, чтобы я быстрее влюбился?
— Чтобы порадоваться твоему счастью.
— Только ли? А может быть, чтобы я не ходил на всякие собрания?
— Это тоже, — согласилась она.
— Ладно, так и быть. Завтра же влюблюсь! Посмотрю, понравится ли тебе мой выбор.
— Ради аллаха, покажи, да побыстрее.
— Тебе только ее показать или всех, кого я люблю?
— Как хочешь, но…
— Но разве ты не знаешь, что я сейчас уже сделал свой выбор, — сказал Кямиль смеясь.
А сам подумал: «Да, я давно сделал свой выбор не только умом, но и сердцем. Путь, который я избрал, — это путь борьбы, ему нужно быть верным, как своей любви. Мама этого не понимает. Ей это надо объяснить. Но как?»
Оставшись опять один, он обрадовался, что сможет немного поразмышлять за чашкой кофе. Это всегда доставляло ему удовольствие. А сейчас он был в каком-то особом, приподнятом настроении. Причиной этого было не только предчувствие личного счастья. Радовали и происходящие вокруг события: не за горами была победа над Германией, фашизму приходит конец, Гитлер обанкротился, развеян навсегда ореол возможного освободителя, который существовал в сознании некоторых отсталых людей, сбываются многие его предсказания, с помощью которых он пытался разубедить в спорах своих противников. Под влиянием этих событий совершаются важные сдвиги в сознании людей, теперь они все чаще задумываются над тем, что происходит в мире и в стране, делают из этого правильные выводы, он нашел верных друзей, на которых можно положиться, и среди них Таруси, с которым он особенно сблизился в последнее время.
Женские голоса и смех за дверью зазвучали еще громче, они отвлекли его от этих радостных мыслей. Казалось бы, он должен был уже привыкнуть к шумной атмосфере дома, в котором был только один мужчина и три женщины: мать и две сестры. Ему, конечно, было бы лучше отделиться от них и жить самостоятельно. Но надо было мириться со многими неудобствами, ибо, если семья будет жить на два дома, он не сможет ее обеспечить. И так они едва сводили концы с концами. В душе он долго надеялся, что сестры выйдут замуж и тогда он останется один с матерью. Потом его мечты стали более скромными — хотя бы выдать замуж только младшую сестру. Но мечты остались мечтами, а сестры — старыми девами. Горько было сознавать, что причиной всему только их бедность.
Собрание портовых рабочих длилось уже больше часа. Когда учитель Кямиль пришел в кофейню Таруси, оно было в самом разгаре. Представители грузчиков — их было не так много — собрались специально, чтобы обсудить некоторые статьи закона о труде, который должен был вступить в действие. Кямиль объяснил грузчикам значение самого закона и смысл его отдельных статей.
После ухода рабочих Кямиль остался в кофейне. Он сел за столик в углу и стал просматривать местную газету. В простых, так называемых народных кофейнях он чувствовал себя как дома. Ему доставляло удовольствие слушать споры посетителей, он мог часами прислушиваться к их беседам и рассказам о жизни, а если надо, мог и вмешаться в разговор, направив его в нужное русло. А главное — за что и любили все Кямиля — он умел не только доходчиво, простыми словами объяснить сложные вопросы, но и внимательно, не перебивая, слушать людей, выказывая тем самым уважение к ним.
