Сен-Жак-де-ла-Бушери.
до улицы Белых Мантий, тихого, глухого местечка, откуда прекрасно просматривались все семь башен старой крепости Тамплиеров. Здесь не было так шумно и многолюдно как вблизи Лувра,
Ратуши и прилегавших к ним кварталов, что заставило Буаробера остановиться и насладиться утренней тишиной. Лишь редкие прохожие, да одинокий колокольчик замешкавшегося золотаря2 вернули его из упоительных мечтаний на грязную улочку. Приор огляделся и, распознав, среди прочих, нужный дом, направился к нему. Маленький одноэтажный домик с ломанной крышей, жалким подобием смелого архитектурного решения Франсуа Мансара, приветливо сверкнул немытыми окнами, освобожденными от ставень. Утренний гость поднялся на три, полуразвалившиеся ступени и постучал, прикрепленным к двери бронзовым молоточком в виде рыбьего хвоста. Открывать не торопились. Прелат прислушался и, не услышав ничего кроме тихого кошачьего мяуканья, доносящегося из-за двери, более настойчиво забарабанил. Наконец донеслось шарканье шагов и бряцанье засова. На пороге показался врачеватель, и аптекарь мэтр Ванденхаас, он виновато улыбнулся и с валлонским акцентом произнес:
– Прошу простить меня господин Буаробер, я был внизу, в подвале, поэтому не сразу услышал стук.
Гость, вместе с хозяином, прошел по сумрачному коридору, сопровождаемый двумя котами, трущимися о ноги гостя и хозяина. Поравнявшись с полукруглым дверным проемом, лекарь нырнул во тьму, предложив гостю следовать за ним, по крутым ступеням, уходящим вниз, во мрак подземелья.
– Сегодня прошу сюда. Я вам посвечу.
Он снял со стены фонарь и, вытянув руку, пролил свет на щербатые ступени. Буаробер, аккуратно ступая, спустился, сутулясь, приблизившись к низкой кованой двери.
Толкните дверь, она не заперта.
Замок тамплиеров.
Приор и аптекарь вошли в просторный подвал освещенный дюжиной сальных свечей, где в нос прелату ударил смрадный запах, заставивший поморщиться. Помещение было обставлено грубо сколоченной мебелью, возле одной из стен стоял большой, в человеческий рост дистиллятор, вокруг сверкающего медью чрева которого, лежало на боку несколько бочек. В темном углу, под подвешенным к потолку деревянным коробом, располагалось круглое жерло колодца, накрытое прогнившим дощатым щитом. На одном из двух столов, где, как и на прибитых к стенам полках, хаотично заполоненных множеством разнообразных баночек, пузырьков, колб и прочих замысловатых сосудов, громоздился невиданный прибор, назначения которого Буаробер не ведал. В полном изумлении, приор, прищурив близорукие глаза, приблизился к столу, разглядывая диковинку. На круглом, отшлифованном до блеска деревянном диске возвышался покрытый витками резьбы прут из желтого металла, к нему, при помощи кольца и винта крепилась бронзовая пластина с прикрученными обручами, обхватывавшими две линзы, одну выпуклую другую вогнутую, небольшого диаметра и весьма внушительной толщины. С умилением глядя на любознательного пациента, лекарь спросил:
– Как ваше колено?
Будто зачарованный, Буаробер кружил вокруг стола, где красовалась невиданная вещь, от восторга, не воспринимая мелочей, о которых может спрашивать лекарь.
– Святой, милостивый Боже, что это?!
Валлон улыбнулся, с гордостью пояснив:
– Это замечательная вещь. Я купил её в Мидделбурге у мастера Янсена. Она помогает в моих исследованиях.
Приор зачарованно осматривал дивную вещицу, как вдруг странный шорох отвлек его внимание, он встревожено поглядел на аптекаря.
– Что это, крысы?! Вот слышите?.
С ужасом воскликнул он. Аптекарь, загадочно улыбнувшись, ответил:
– Да, своего рода крысы, хотя нет иные грызуны, крыс у меня нет. Шпангоут и Бизань3 позаботились, тигры не коты, всё, что было, переловили, а вот моих не трогают.
Буаробер не выбравшийся из прочных объятий изумления осторожно огляделся. Ванденхаас засмеялся.
– Не бойтесь, они абсолютно безобидные. Вот полюбуйтесь.
Он подошел к низкому ограждению в углу под сводчатой аркой, приглашая жестом гостя полюбоваться своими питомцами. Приор, недоверчиво ступая, подкрался к бортику из толстых досок и ощутил источник устойчивого зловония. По полу, устланному сеном, резво сновали забавные зверьки, доселе невиданные прелатом, и напоминающие прочих тварей из отряда грызунов. Буаробер от неожиданности отступил на шаг, взметнув брови.
– Бог мой, да у вас просто какое-то сказочное подземелье! В жизни не встречал ничего подобного. Кто это?!
– О, это воистину прелестные создания! Они привезены из Нового Света, там их называют «куи4».
Мне подарил их дон Гонсало Хименес де Касада. Милые, не правда ли?
Гость с восторгом наблюдал за пушистыми зверьками. В этот миг зазвучали удары молотка на входной двери. Хозяин виновато поклонился и направился к низкой дверце.
– Прошу простить меня, кто бы это ни был, он не отнимет много времени. Я тотчас вернусь и осмотрю вас.
Уже ступив на лестницу, валлон обернулся.
– Вы можете пока развлечься. Куи совершенно безобидны. Если угодно, возьмите приглянувшуюся на руки, она не причинит вам вреда.
Вскоре гул шагов хозяина стих где-то наверху.
Отворив входную дверь, лекарем увидел перед собой человек, у которого одна половина лица несколько отличалась от другой. Незнакомец обжег валлона пристальным взглядом и почтительно спросил.
– Мэтр Себастьян Альдервейден?
Аптекарь вздрогнул. Его бледное лицо исказил испуг и тревога. Он нерешительно кивнул. Гость ухмыльнулся, оцепенению аптекаря, иронично поинтересовавшись.
– Вы предпочитаете разговаривать прямо здесь?
Ванденхаас, или как назвал его нежданный гость – Альдервейден, жестом предложил войти. Миновав коридор и крошечную переднюю, они оказались в небольшой комнатушке, где Бакстон, а это, как вы догадались, был именно он, не церемонясь, без приглашения уселся на облезлый диванчик.
– Кто вы и как нашли меня?
Негостеприимно спросил хозяин. Незнакомец усмехнулся и бесхитростно произнес:
– Хм, очень просто, мне о вас рассказал Ванденхаас, лекарь услугами, которого я пользовался на протяжении двух последних лет. Уезжая, ваш земляк порекомендовал мне вас.
– Он голландец.
– Да бросьте вы! Это там, на родине вы голландцы, фламандцы, фризы, валлоны, здесь никому нет дела до этого. Я пришел к вам потому, что вы мне нужны. Ванденхаас хорошо о вас отзывался, а ему я безоговорочно доверяю. К тому же, меня больше устраивает врач протестант, ведь я англичанин. И хоть мне наплевать на весь этот церковный вздор, я ненавижу папистов5. Да и вам не помешает пара монет.
– Вынужден вас разочаровать, я католик.
– Впрочем, если вы валлон, это вполне объяснимо. Да и черт с ним, к дьяволу всё это!
Он брезгливо оглядел облупившиеся стены и потолок убогого жилища, протянув:
– Да-а, запустил Ванденхаас дом, это ведь его дом?
– Да. Марко уступил мне его на время, пока он будет в отъезде.
– Вам повезло. Насколько мне известно, он может вовсе не вернуться.
Бакстон рассмеялся, отыскав нечто веселое в собственных словах. Проглотив излишнюю, и от того тягостную, осведомленность гостя, хозяин нарочито сухо задал вопрос:
– Чем обязан, господин?..
– Моё имя Чарльз Бакстон, и я пришел просить вас о помощи.
Альдервейден собирался, во, что бы то не стало отказать неприятному незнакомцу, чего бы тот не попросил. Но слово помощь, взывало к его совести и к лекарскому долгу, что в конечном итоге повлияло на решение валлона.
– Чего вы хотите?
Лицо англичанина сделалось серьёзным и сосредоточенным.
– Сегодня в полдень, на пустыре за Люксембургским дворцом, состоится дуэль. Среди прочих в ней будет участвовать и ваш покорный слуга.
Бакстон привстал в легком поклоне, не переставая излагать свою просьбу.
– Если всё закончиться благополучно, и ваша помощь не потребуется, вы сможете, не показавшись из укрытия, удалиться.
– Меня не должны видеть?
– Нет, кроме того случая о котором я прошу, это в ваших же интересах. Запомните, вы можете появиться лишь тогда, когда оставшиеся в живых покинут поле боя! Если же я буду ранен, вы должны мне дать слово, что доставите меня сюда и будете лечить, как вы это умеете. А в ваших возможностях я ни сколько не сомневаюсь, поэтому и обращаюсь именно к вам. Да! В любом случае вы получите десять пистолей. Десять!
Чарли растопырив пальцы, выставил пере собой ладони. Лекарь глубоко вздохнул.
– Не следует все переводить на деньги. Есть вещи более важные, чем презренный металл, во всяком случае, для меня.
– Ваше дело сударь, меня это ни ком образом не касается, поступайте с деньгами как вам заблагорассудиться. А теперь, я хочу, что бы вы мне пообещали, что сделаете, как я прошу!
Их взгляды столкнулись. Бакстон напряженно ждал ответа лекаря.
