Зоя-августа села к столу. Василид последовал за ней. Он держал себя свободно и ответил достойно:
- Я готов исполнить твоё повеление, императрица Зоя-августа.
Золотые кубки были уже наполнены вином. Зоя-августа взяла свой. Василид тоже поднял кубок. Они выпили вина, и Зоя-августа начала разговор:
- Через неделю памятный день кончины моего супруга Льва Мудрого, и я хочу собрать к столу всех, кто помогал ему править державой. Ты помнишь, что всем рассылал пособие за опалу. Теперь мы выдадим тебе деньги, и ты развезёшь их тем, кто чтил Льва Мудрого, и пригласишь их на званый обед, который падает на чистый четверг.
- Я понял, государыня. Это доступно сделать, и я выполню твою просьбу. Дай повеление казначею Феагену выдать мне деньги и выделить стражей.
- Всё устроит Гонгила. Я пошлю его сейчас же к Феагену. И спасибо, Василид. Я помню тебя с той поры, когда была девочкой, а на трон вступил мой будущий супруг Лев Мудрый.
- Твой супруг, августейшая, продолжал дело отца без погрешений, и дай Бог, чтобы династия Македонян жила и здравствовала. Я ведь сам из Македонии, и как мне не чтить своих земляков. В юности будущий император Василий дружил с моим отцом, а он в ту пору был казначеем при епархе Адрианополя.
- Я помню о том из рассказов супруга. Ты ведь тоже тогда дружил с ним.
- Так и было. - И, вздохнув, Василид добавил: - Светлое время тогда было. Я часто вспоминаю его. Поди, старею.
- Но скажи мне, преславный Василид, положа руку на сердце, как сейчас течёт жизнь в Магнавре? Вроде бы всё мирно, тихо. А по-твоему?
Василид задумался. Он понял, что приглашение не сводится лишь к тому, чтобы уведомить опальных вельмож о званом обеде. Он счёл, что Зоя-августа скрывает от него суть приглашения. Увидела она какие-то подводные течения в жизни Магнавра и насторожилась. Бывший логофет казначейства, будучи сам скрытным, даже издали умел наблюдать дворцовые ходы, как поверхностные, так и глубинные. Он с большой достоверностью мог бы сказать, кто виновник гибели Александра. Император отправил Василида в отставку значительно позже других сановников. И теперь он понял, с какой целью тогда брали у него из казны деньги. Но византийская дворцовая жизнь приучила Василида к умению скрывать свои прозрения и быть во всём осторожным. Иначе ему бы не прослужить два с лишним десятилетия главным казначеем огромных богатств, которые хранились у него в подвалах не только в деньгах, но и в чистом золоте, серебре, в больших запасах драгоценных камней. Особая была у Василида служба, и он дорожил ею. Но потерял, жестоко обиженный императором Александром. За что он был отстранён от должности? Не за то ли, что любил Льва Мудрого, а с него перенёс любовь на сына? И вот теперь отрок династии Македонян может попасть в смертельную беду, которая пока таится в дворцовых течениях. Как тут не встать на защиту Багрянородного? По глубокому убеждению Василида, внук Василия Македонянина должен способствовать расцвету Византии, наступившему при деде. «Да не пожалею живота своего», - отважно подумал Василид и ответил терпеливо ожидающей его слова Зое-августе:
- Да, пока мне всё кажется тихим и мирным в Магнавре, матушка-императрица. Но, если ответить положа руку на сердце, я вижу бурный подводный поток, и не приведи Господь вырваться ему наружу.
- Буду откровенна с тобой, Василид, я слышу об этом сегодня во второй раз.
- Я так и понял. И надо поблагодарить Бога, что он шлёт заступников императорскому дому.
- Но кто приводит в движение подводный поток?
- Тебе, матушка-императрица, поди, сказали о чёрном дьяволе?
- Сказали. И я догадываюсь, что ты тоже знаешь его. Потому не будем медлить, славный Василид. Прими мою просьбу о защите Багрянородного с пониманием и чистым сердцем. Благословляю тебя.
Василид допил из кубка вино, встал.
- Твоё благословение, матушка, для меня свято. Я жду Гонгилу. - Он откланялся и покинул Голубой зал.
Зоя-августа встала следом за Василидом, позвала Гонгилу и отправилась вместе с ним в казначейство за деньгами. В пути её не оставляли думы. Она пришла к мысли, что успокаиваться нельзя ни на минуту и что ей нужно встретиться с Романом Лакапином: в его руках императорская гвардия. И Зоя-августа подумала, что сейчас надо узнать настроение Лакапина, не изменилось ли его отношение к Константину Дуке. Вдруг Дука сумел завоевать расположение Лакапина - тогда всё донельзя осложнится. Те, кто встал во главе заговора и дерзнул поднять мятеж против законных государей, имея под руками гвардию, конечно же добьются успеха. Зоя-августа знала, что при императоре Александре Лакапин питал к Константину Дуке скрытую неприязнь. Не улетучилась ли она? Когда деньги в казначействе были получены и Гонгила с двумя стражами ушёл к Василиду, Зоя-августа, одолеваемая сомнениями, отправилась к сыну, чтобы услышать его мнение.
Константин Багрянородный был в это время в библиотеке и вместо занимательного чтения углубился в сочинение о Константине Великом, основателе Византии. Зоя-августа, увидев сына за этим занятием, порадовалась. Знала она, что жизнь Константина Великого - самый яркий пример служения империи.
- Прости, сынок, что прерываю твоё чтение. Я хочу тебя кое о чём спросить.
- Слушаю тебя, матушка-августа.
- Ты зорок. Скажи мне, не тянутся ли друг к другу Дука и Лакапин? Я не понимаю их отношений.
- Нет, матушка, не тянутся. Тебе надо было видеть, как Дука смотрит на Лакапина, и ты всё поняла бы.
- И что же, он ненавидит доместика Лакапина?
- Пожалуй, так. Но его ненависть исходит от страха перед Лакапином. Не знаю, почему, но это истина.
- . Ты меня порадовал. Значит, мне не нужно опасаться Лакапина, если я намекну ему о том, к чему стремится Дука?
- Не опасайся. Нам на него можно положиться. К тому же Лакапин готов исполнить любую твою просьбу, - улыбнулся Багрянородный.
Подспудный смысл последней фразы Зоя-августа не поняла. Она ответила:
- Дай-то Бог. Но послушай, какая мысль пришла мне в голову. Мы едва знаем половину сановников, выдвинутых Константином Дукой, и уж совсем плохо знаем слуг и ремесленников, которых во дворце сотни. А что если все они сторонники Дуки?
- Верно, матушка-августа, так может быть. Но чем сейчас поможет нам Лакапин?
- Да пусть он переоденет своих гвардейцев в дворцовые ливреи, поставит садовниками, конюхами, поварами.
- Ну, поваров не стоит трогать: не каждый гвардеец способен быть поваром, - улыбнулся Багрянородный. - К тому фавориты Дуки узнают обо всём этом и донесут ему. Что тогда?
- Вот этого мы и должны добиться, - убеждённо ответила Зоя-августа. - Надо думать, что Дука пока лишь вынашивает замысел мятежа, но не готов к нему. Заметив перемены, он будет торопиться и тем самым выдаст себя.
- Я благословляю тебя, матушка-августа, на это действо. И если мы станем открыто готовиться к защите чести и трона, это нам только на пользу.
- Вот и славно, Багрянородный. Я сегодня же поговорю с Лакапином. Он умён и всё поймёт. И вот что я хочу сделать. Следует поручить нашим служителям в секрете Диодору и Сфенкелу, чтобы они не спускали глаз с Дуки.
- Матушка, будь осторожна. Сфенкел и Диодор служили дяде Александру. Если ты сочтёшь их преданными нам - поручи.
- Согласна с тобой, да ведь не влезешь в душу каждого, - вздохнула Зоя-августа, тронула сына за плечо и покинула библиотеку.
Романа Лакапина нашли лишь к вечеру. Он вместе со своими гвардейцами выезжал на учения за город. Эти учения были обязательными, но гвардейцы любили выезжать на полевой простор и там вольно предаваться военным играм, показывать свою удаль, сноровку.
В эти годы, начиная со времён Василия Македонянина, Византия могла держать наёмное войско. И гвардия наполовину состояла из иноземцев: иверов, печенегов, хазар. А в последние годы жизни императора Льва Мудрого в гвардии появились и сотни русских воинов, которых князь Олег стал отпускать на службу в дружественную державу. Они уже хорошо говорили по-гречески, многие обзавелись семьями, у них росли дети. В гвардейской тагме Лакапина было около тысячи русов. Он любил их. Это были храбрые, сильные и надёжные воины. Они обладали выносливостью и питались самой простой пищей. Все они отличались от других гвардейцев внешностью: рослые, статные, светловолосые, с улыбчивыми лицами. Этих северных славян ни с кем нельзя было спутать. В это время между Византией и Русью был в силе договор о мире, заключённый с великим князем Олегом. В нём говорилось и о военной помощи Руси в трудную для Византии пору.
Когда Зоя-августа и Лакапин встретились в Голубом зале и императрица озадачила его вопросом, сможет ли он подобрать на временную дворцовую службу пятьсот гвардейцев, Лакапин без колебаний ответил:
- Лучше других с этим справятся русы. Им это проще. На своих подворьях в посаде близ монастыря Святого Мамы они многому научились по хозяйству. Подберу из них и дворцовых слуг, и конюхов, и садовников. Русы сделают все, что им поручим.
