Окрыленный первыми удачами, Кан Гюн, посоветовавшись с председателем волостного народного комитета, решил на следующий же день организовать в Бэлмаыре митинг.
В этот день Кан Гюн поднялся с постели рано и, наспех перекусив, вышел из дому. Он зашел к председателю крестьянского союза и председателю волостного народного комитета. Вскоре все трое шагали к Бэлмаыру.
Прежде всего они заглянули к матери Сун И, чтобы переговорить до митинга с Куак Ба Ви.
4
Удивительна была та внимательность, которую проявляла теперь к бывшему батраку мать Сун И! Прежде она и знаться с ним не хотела, относилась к Куак Ба Ви с нескрываемым высокомерием.
Но времена переменились: Куак Ба Ви получил землю и вдобавок стал членом сельского народного комитета.
Мать Сун И прошла, как говорится, огонь и воду. Она считала себя женщиной практичной и опытной. Если бы в прежние годы Куак Ба Ви мог купить у нее хоть рюмку водки, она постаралась бы завязать с ним добрососедские отношения. Сейчас ей казалось выгодным оказывать Куак Ба Ви знаки внимания, и она оказывала их. Мало ли что может случиться? Куак Ба Ви, того и гляди, напакостит ей, если ему что не понравится; а потому — будем-ка с ним предупредительны. Такова уж была житейская философия этой женщины: она всюду и во всем видела только выгоду или убыток.
Мать Сун И со всей старательностью, на которую она была способна, готовила Куак Ба Ви обед. Она снизошла даже до того, что сама стирала ему белье…
Куак Ба Ви в душе посмеивался: чудно устроен этот мир; как все резко может измениться! Но это не мешало ему испытывать к семье Сун И чувство благодарности.
Когда Кан Гюн спросил у матери Сун И, где сейчас Куак Ба Ви, она с оттенком почтения повторила его вопрос:
— Вам нужен член сельского народного комитета Куак? — и провела гостей в соседнюю комнату.
Переговорив с Куак Ба Ви, Кан Гюн и его спутники отправились к председателю сельского народного комитета. Они поручили ему собрать крестьян Бэлмаыра на митинг.
Председатель сельского народного комитета, вызвав к себе нескольких активистов из сельской молодежи, попросил их оповестить крестьян о митинге и предупредить, что должны собраться все главы хозяйств без исключения. Он знал, что в деревне могут найтись и такие, которые станут всячески отговариваться: они, мол, не охотники до собраний да митингов, у них и дома работы по горло.
Когда собралось человек сорок, председатель сельского народного комитета объявил митинг открытым. На трибуну поднялся председатель волостного народного комитета.
— Товарищи, мы собрались на простую, дружескую беседу… Обсудим вопрос о поднятии целины, об осушении болота в Бэлмаыре и наметим план работы. Вам лучше других известна история болота, которое лежит за вашей деревней, — лежит безо всякой пользы, никому ненужным пустырем… А земля там, товарищи, — вы это тоже знаете — очень плодородная. Стоит только освоить ее, и деревня получит прекрасные рисовые плантации. Вот и подумаем с вами, что нужно сделать, чтобы этой же весной посеять на новых полях рис. Смелей, друзья, говорите все без утайки!
Некоторое время крестьяне молчали; на их лицах была написана нерешительность; они выжидающе поглядывали друг на друга.
Ли Сен Бан сказал:
— Целину поднять можно. А как на это посмотрят хозяева головных узлов?.. Ведь надо будет прорыть новый канал… А он заберет немало воды.
— Теперь никто из хозяев головных узлов не волен распоряжаться водой. Да они ничего и не теряют!
Объяснение Кан Гюна не удовлетворило, видимо, одного из крестьян — Тен Тхэ Су, известного бэлмаырского балагура. Он замотал головой и запальчиво возразил:
— Пусть так, пусть новый канал никому не помешает! Да ведь его прорыть надо! А кроме канала — мало ли еще дел?.. Ой-ой-ой, сколько! Новую плотину соорудить — раз, болото расчистить — два, корни выкорчевать — три… Да разве все перечтешь! Откуда ж мы столько сил возьмем? А у нас пахота на носу!..
Тен Тхэ Су был известен в деревне не только как зубоскал и балагур, но и как крепкий хозяин. Земли ему хватало, и он вполне мог обойтись и без болота… Поэтому-то к поднятию целины он отнесся равнодушно.
Некоторые из крестьян закивали головами в знак согласия с Тен Тхэ Су:
— Да, да, трудно нам будет… Не осилим мы этого.
Ко Сен До, словно споря с самим собой, раздумчиво произнес:
— Дело-то, конечно, стоящее… Да только работы слишком много…
Слово взял Сен Дар Хо. Он яростно напустился на маловеров.
— Что вы каркаете: не осилим, не осилим… Любите языком попусту молоть! Работа еще и не начата, а вы от нее уже прочь шарахаетесь!.. Этак мы даже и с пустяковым делом не справимся!
— Да ведь сколько рабочей силы понадобится? — прервал его Хван Чем Ди. — А у нас ее не хватает! И одним нам не справиться. Вот если б организовать трудовые отряды…
С места поднялся председатель волостного народного комитета.
— Нет, товарищи, ни о каких трудовых отрядах не может быть и речи. Придется нам обойтись своими силами. Кто получит новую землю, кто будет ее возделывать? Разве не вы?.. Так напрягите же силы, товарищи! Если каждый двор выделит по одному человеку, вот вам уже и тридцать человек! А от иных хозяйств выйдут на работу и по два, по три работника. Человек шестьдесят-семьдесят наверняка наберется. Этого, конечно, мало, со всей работой они не управятся… Но что нам мешает обратиться за помощью к рабочим, к жителям волостного центра? Они не откажут нам в поддержке! Вот и выходит, что вопрос с рабочей силой не так уж неразрешим, как кажется на первый взгляд! У многих бэлмаырцев уже сейчас, в начале весны, с продуктами туговато. И это понятно: земли вы не имели. Аренда, сами знаете, от нужды не избавляет!.. И те, кто испытывал в прошлом лишь нужду да лишения, должны понять необходимость поднятия целины!.. Ведь крестьяне, которые будут возделывать новую землю, станут полными ее хозяевами, навсегда разделаются с нуждой! Кто каждой весной выковыривал из земли чикпури[36]? Корейский крестьянин! Кто сдирал с деревьев кору, чтобы сварить из нее скудную похлебку? Корейский крестьянин! Какой была ваша жизнь при японцах? Как вы ни старались, как ни надрывали силы, а из нужды выбиться не могли; голод был вашим вечным спутником. Пришла пора расстаться с ним. Вы получили в свою собственность землю; вы трудитесь сейчас на самих себя. Вы стали хозяевами своей жизни! Демократический строй Северной Кореи обеспечит вам возможность жить по-человечески. Разве вы не хотите этого? Так можем ли мы отказываться от своего счастья? А поддержать вас… что ж, за этим дело не станет! «Плачущему ребенку дают грудь», — так говорят в народе. Временный народный комитет Северной Кореи, поощряя начинания, подобные тому, которое мы собираемся провести в Бэлмаыре, издал закон, по которому целинная земля, поднятая крестьянами, в течение трех лет не будет облагаться никакими налогами!
Крестьяне внимательно слушали председателя волостного народного комитета; последние его слова заставили их заметно оживиться.
Один из крестьян робко поднялся со своего места.
— Мы очень благодарны вам за вашу заботу, господин председатель волостной управы. Так оно и должно быть… У нас же народное государство; как же может оно не пойти навстречу нуждам бедных крестьян?
— Вот тоже выдумал: господин председатель волостной управы! — вмешался в разговор Тё Дэ Мо. — Где ты увидел его? Волостной управы давно уже нет, а ты все свое: господин да господин. Если тебе не хочется вылезать из бедности, никакое государство тебе не поможет!.. Слышал, о чем здесь говорили?.. Надо хотеть жить счастливо и зажиточно! — Тё Дэ Мо толком не разобрался в том, что говорил его сосед, но это не помешало ему раскипятиться и начать разносить крестьянина. — Вопрос ясен. И нечего переливать из пустого в порожнее! Целину поднимать надо, и мы ее поднимем.
Тё Дэ Мо поддержала молодежь:
— Конечно, поднимем! Если захотим, то и любую трудность преодолеем!
— Да разве есть что-нибудь труднее этого дела! — сердито возразил Ли Се Бан. — Ишь разошлись, пустомели! Языком-то и гору можно свалить!..
Но молодежь не сдавалась:
— А что? И свалим!.. Только нужно сил не пожалеть!
— Верно! Будем беречь силы — ничего не сделаем; а поднатужимся, так и гору свернем! Главное — начать. Удачное начало — половина дела…
— Ну, не знаю. Уж коли вы такие прыткие, попробуйте-ка сами повозиться с болотом…
Ли Се Бан больше не спорил; с обиженным видом он отошел от молодежи.
— Ну и хитер! — усмехнулся Тё Дэ Мо. — Мы будем, значит, работать, а ты посматривать? Так, что ли? Видно, земли у тебя хватает… Конечно, куда такому барину вместе с нашим братом черной работой заниматься!
— Да ведь я не говорю, что ничего не выйдет! — защищался Ли Се Бан. — Я только сказал, что трудно будет.
