— Два дня тому назад гардманцы стояли на берегу Сагама, а сам Амрам находился у Тавуша. Если они узнали о приближении царя, то, вероятно, уже соединились. Поезжай туда, ты их там найдешь.
— А не можешь сказать, где они должны соединиться? — спросил, улыбаясь, князь.
— Нет. Я не имею права. И ты, князь, не должен требовать от меня этого. Ты убедил меня, и я дал тебе согласие примириться с царем. Это моя личная воля. Отправляйся теперь и уговори Цлик-Амрама. Если удастся — хорошо. Если нет — война неизбежна, и я не имею права открывать тебе военные тайны.
— Пусть будет так. Я благодарен тебе за твое решение. Благослови же меня, и я уеду. Это принесет мне удачу в пути.
— Да благословит бог твою дорогу. Ты апостол мира. Провидение должно тебе помочь. Но если оно решило покарать виновного…
— Я сделаю все, что прикажут мне долг и родина, а волю божию мы можем только прославлять.
Сказав это, князь подошел к Севада, обнял его, поцеловал и вышел. Через четверть часа он был уже у начальника крепости.
Закутавшись в плотный длинный плащ, в стальном шлеме, Ваграм ходил взад и вперед перед сторожевой башней.
— Я знал, что ты рано простишься с князем Севада, потому и вышел из дому на рассвете, чтобы открыть тебе крепостные ворота, — сказал Ваграм.
Князь вкратце передал ему свой разговор с Севада, не касаясь, конечно, семейных дел и любовных тайн, послуживших причиной восстания. С этим он не считал нужным знакомить посторонних.
Добродушный Ваграм удивился, что, живя так близко от Севада, он не знал, что старый князь сам побудил Цлик-Амрама поднять восстание.
Князь решил воспользоваться этим, чтобы снискать полное доверие Ваграма.
— Что ты думаешь, дружище? — сказал он смеясь. — Если бы Севада не знал тебя, разве он позволил бы тебе находиться на этой службе?
— Как? Неужели он знает, что я остался верен царю?
— Ему все известно. Но он знает и тебя.
— Что это значит?
— Он знает, что ты не можешь принести ему вреда.
— Почему не могу? Смелости не хватит или руки мои ослабели от старости? — вспыхнул начальник.
— Севада уверен, что ты не будешь защищать царя, — добавил Марзпетуни, желая его подзадорить.
— И он об этом говорил с тобой? — взволнованно спросил Ваграм.
— Нет, определенного ничего не говорил…
— Понимаю. Тебе это стало понятно из его намеков. Хорошо! Я заставлю этого человека уважать себя. Князь Геворг, ты можешь мной распоряжаться, — обратился он к Марзпетуни решительным тоном. — Поезжай и постарайся, чтобы примирение состоялось. А если это не удастся, немедленно шли мне гонца. На следующий же день я буду у тебя. Мой меч откроет моему государю дорогу не только в Утик, но и в Гардман! — Сказав это, он распахнул широкополый плащ и опустил свою сильную руку на рукоятку меча.
Марзпетуни был рад, что сумел воодушевить Ваграма и взять с него обещание. Царь нуждался в помощи таких верных людей. Ваграм принадлежал к числу храбрецов, которые не действуют безрассудно, но, раз решившись, больше не отступают.
— Дай мне руку и поклянись, что, где бы я ни был, ты явишься по первому моему зову, хотя бы тебе пришлось идти навстречу смерти, — сказал Марзпетуни, пристально глядя на Ваграма.
— Клянусь святой десницей Просветителя[14], — ответил Ваграм и протянул руку Марзпетуни.
Князь Геворг горячо пожал ее.
— Благодарю, князь Ваграм. Теперь я могу рассчитывать на тебя.
— Да, сепух Ваграм принадлежит тебе. Принеси его в жертву на алтарь отечества, если это потребуется.
— Итак, с этой минуты я полагаюсь на тебя.
Сказав это, князь обнял начальника и горячо поцеловал его. Сделав еще несколько распоряжений, князь Геворг пришпорил коня и выехал из крепости.
Телохранитель князя, узнавший в селе Гардман неблагоприятные новости, провел беспокойную ночь и чуть свет направился в крепость. Он старался ехать как можно скорее, чтобы предотвратить опасность, которая могла грозить его господину со стороны восставшего князя. Но каковы были его изумление и радость, когда он увидел князя, спускавшегося по склону горы.
— Куда и почему так рано, Езник? — спросил князь, когда они подъехали друг к другу.
— Господин мой, если б можно было проникнуть в крепость ночью, я сделал бы это, — ответил Езник. — Но я знаю, что в гардманской крепости нет лазеек.
— Почему ты так торопился?
— Я узнал новости и спешил к тебе, так как боялся, чтобы с тобой не случилось беды.
— Я, слава богу, жив и здоров и сижу на своем коне. Но какие ж ты узнал новости?
— Неприятные новости. Вначале мой гостеприимный священник отмалчивался.
— А потом?
— Деньги развязали ему язык. Часть я ему отдал за благословение, часть подарил попадье, остальное — дочке, якобы за то, что она помыла мне ноги.
— А дочка хороша?
— О мой господин, верно, на душе у тебя весело, раз ты шутишь с Езником. Впрочем, дочка и впрямь хороша: черноглазая, румяная, с длинной косой…
— Почему же ты с ней не обручился?
— Я подкупил священника другим. Обещал, что попрошу князя перевести его в Двин. Смешно! Этот крестьянин хочет служить в столице.
— Разве ты не хочешь, чтобы тебя сделали сотником?
— Почему же нет? Я стал бы драться как лев.
— Ну, а священник хочет в столице крестить, венчать, хоронить… Люди там так же родятся и умирают, как в селах.
— Это верно, господин мой.
— Что же ты узнал от священника?
— Против царя восстали агванцы и гардманцы. Их поднял Севада. Священник рассказал, как однажды пришел сельский староста и по приказу князя созвал всех крестьян на церковный двор. Он заставил их дать клятву, что в случае надобности они возьмутся за оружие против царя, и все поклялись в верности князю. В других деревнях и селах произошло то же самое. За три дня, сказал священник, четыре тысячи человек собрались под знамя князя Давида. С этим войском он двинулся на Утик. А народ, оставшийся в деревнях, поклялся не давать царским войскам даже сухой корки.
— Все это я уже знаю. Ты зря раздарил деньги, — сказал князь.
Потом, сообщив ему необходимые сведения, Марзпетуни спросил:
— Может быть, ты что-нибудь узнал о движении войск? Где гардманцы должны соединиться с утикцами и в каком месте они должны встретиться с царскими войсками?
— Это мне не удалось выяснить. В харчевне я встретил воина, бежавшего из ущелья Тавуша. Он рассказывал, что несколько отрядов Амрама рыскают в тростниках Куры и намереваются убить царя во время переправы через року, потому что Амрам боится егеров и не хочет биться с ними в открытом поле.
— Ну, это им не удастся, — заметил спокойно князь. — Телохранители царя — ванандцы. Против их щитов и молния бессильна, не только стрелы утикцев.
— Воин говорил, что, если подоспеют абхазские войска, Амрам смело сразится с царем.
— Абхазские войска? — не веря своим ушам, переспросил князь.
— Да, абхазские войска! Цлик-Амрам обещал Гургену Утик в благодарность за помощь против Ашота.
— Откуда твой воин узнал об этом?
— Он бродил несколько дней в тростниках с разведчиками. Утикцы обещали ему, что князь Амрам возьмет его вместе с ними в Абхазию, куда переедет сам Цлик после того, как передаст Гургену Утик и получит в Абхазии другую область. Этот воин не захотел оставаться с утикцами именно поэтому. Он честный армянин! «Если Амрам собирается уйти в Абхазию, почему мы ради него должны воевать с нашим царем?» — сказал он мне.
Лицо князя омрачилось. Рассказ телохранителя встревожил его. До этого он успокаивал себя надеждой, что появление царя с большим войском заставит Амрама отступить в свои земли и прекратить войну. Узнав, что в этом деле замешан и абхазский царь, он чрезвычайно опечалился. Амрам, уверенный в помощи чужеземцев, мог причинить стране большие бедствия.
У Марзпетупи оставалась надежда только на собственное красноречие: быть может, ему все же удастся уговорить мятежника? Он не знал иного способа, которым можно было бы предотвратить надвигающуюся опасность.
— Господин мой! Этот старый абхазский волк причинил нам много бедствий — когда же мы с ним рассчитаемся? — спросил Езник.
— Когда богу будет угодно, — коротко ответил князь и стал подгонять коня.
— Куда мы едем? — спросил телохранитель, следуя за ним.
— Мы сегодня должны прибыть в стан Амрама. Каждый потерянный час чреват опасностью.
— У лошадей не хватит сил пробежать в один день такое расстояние.
— Сколько миль до Тавуша?
— Больше ста. Сегодня мы едва-едва, да и то к вечеру доберемся до ущелья Сагама.
— А завтра утром?
— На рассвете будем в Тавуше.
— Надо торопиться! — сказал князь и взмахнул плетью. Конь помчался вихрем. Телохранитель последовал за ним.
