Придя в номер, они даже слегка поплакали вместе, хотя Маргарета не имела привычки рыдать по каждому поводу. Уронив пару слезинок, она легла на постель и, закрыв глаза, предалась размышлениям под тихий плач Анны, которая прекратила поскуливать, только когда хозяйка пригрозила выгнать ее на улицу.
Реально у Маргареты было два варианта: пересидеть в гостинице, пока страсти не улягутся в призрачной надежде, что все образуется, и премьера состоится, пусть даже и с небольшим опозданием, или попытаться выехать в нейтральную Швейцарию. Понаблюдав пару дней за вакханалией, творящейся на улице, она поняла, что ожидания бессмысленны, и приказала Анне паковать чемоданы. Маргарете было мучительно обидно уезжать без денег, оставив кучу незаконченных туалетов мерзавке Крюгер (она вспомнила фамилию новой владелицы ателье, о которой как-то поминала Эмма), но оставаться в Берлине было очень опасно, и она вняла голосу разума.
Сдав чемоданы в багажный вагон, дамы сели в купе и закрыли дверь, отгораживаясь от снующих и орущих немцев. Весь состав был битком набит желающими побыстрее покинуть Германию и напоминал скорее Ноев ковчег, чем международный экспресс. Паровоз дернул вагоны, свистнул и нехотя начал отъезжать от вокзала, оставляя за собой шлейф черного дыма.
Сняв шляпку, Маргарет тряхнула головой так, что волосы рассыпались по плечам. Как же она устала за последние дни! Пожалуй, она была бы рада даже Киперту, но тот уже отправился на русский фронт. Ничего, сейчас они вернутся в Париж, и она заставит Астрюка найти ей приличный ангажемент. Главное – добраться до дома, а там, как известно, и стены помогают.
Привыкшие к перемене мест, дамы быстро обжили свое купе, устроившись с максимально возможным удобством. Еда в вагоне-ресторане тоже оказалась вполне приличной, и Маргарета почувствовала некоторое умиротворение. Сидя у окна, она лениво смотрела на проносившиеся мимо пейзажи.
Вот и германско-швейцарская граница. Еще несколько минут – и они в безопасности. Тем ужаснее прозвучали слова пограничника, заявившего ей по-немецки и по-французски, что у мадам неправильно оформлены документы и, к его глубочайшему сожалению, фрау МакЛеод не может въехать на территорию Швейцарии.
С Маргаретой случилась форменная истерика. Она просила, ругалась, кричала, требовала, чтобы ее связали с послом, но таможенник оставался непреклонным, и только, как попугай, твердил о своих сожалениях. Нужны они были ей, эти сожаления! Но всю глубину трагедии Маргарет осознала только, когда поезд, свистнув на прощание, быстро набрал скорость и скрылся с ее глаз.
– Мои чемоданы! – завопила она, но было уже поздно. Ее камеристка вместе с багажом укатила к месту назначения, а она осталась в чем была с небольшим количеством денег в сумочке и просроченным заграничным паспортом, от которого не было никакого проку. Пришлось возвращаться назад, в покинутый с такой радостью Берлин, жители которого считали патриотическим долгом не любить иностранцев.
Маргарета была близка к помешательству. Словно злой рок преследовал ее в проклятом Берлине. Сидя в поезде, везущем ее назад, она всю дорогу кляла Астрюка последними словами, словно он знал обо всех грядущих неприятностях и специально отправил ее в этот ад.
Она даже не смогла оплатить номер в гостинице, если бы не подвернулся один голландец, проникнувшийся состраданием к попавшей в беду соотечественнице. Благодаря ему леди МакЛеод разжилась небольшим количеством денег и билетом в Голландию. Впрочем, Маргарета находилась в таком состоянии, что была готова ехать хоть к зулусам, лишь бы подальше от Германии.
В нервном возбуждении она мерила шагами дешевый номер, когда ей пришла в голову дерзкая мысль, определившая ее дальнейшую судьбу. Идея была настолько сумасшедшей, что Маргарета пришла в восторг. Приведя себя насколько можно в порядок, она покинула гостиницу, направив стопы туда, где, по ее представлениям, находилась причина всех ее бед.
Обаянию Мата Хари не могла противостоять даже охрана, поэтому не было ничего удивительного в том, что в приемную шефа Военной разведки явилась элегантная француженка, которая, посмотрев сверху вниз на изумленную Магду, проговорила, жеманно улыбнувшись:
– Я по личному делу к господину Николаи. Он меня ждет. Передайте ему, пожалуйста, что пришла Мата Хари.
Глядя во все глаза на женщину из другого мира, та поднялась из-за стола и быстро прошла в кабинет шефа. Задержавшись на секунду, Магда широко распахнула перед посетительницей дверь.
– Заходите, пожалуйста!
Не торопясь, Маргарета переступила порог и, оглядевшись, направилась к столу, протягивая руку для приветствия.
– Очень рада вас видеть, господин Николаи! Альфред много говорил о вас.
– Вот поэтому он сейчас на русском фронте, – процедил сквозь зубы хозяин кабинета, но тут же расплылся в улыбке. – Рад вас видеть. Присаживайтесь, пожалуйста! Чай, кофе?
– Кофе, – попросила лениво Маргарета, – и лучше со сливками.
– Прекрасный выбор! – восхитился разведчик. – Мне тоже кофе со сливками, Магда.
Та молча поклонилась и вышла, закрыв за собой дверь.
Шеф разведуправления внимательно посмотрел на свою гостью. Он уже знал обо всех ее трудностях и сейчас гадал, ради чего появилась голландская красавица в его ведомстве. Что это: хитрый расчет, экспромт или тонкая игра?
Маргарете надоела затянувшаяся пауза. Оценивающе посмотрев на сидящего напротив мужчину, она поинтересовалась:
– И что вы хотели мне предложить? У вас найдется закурить?
Как ни странно, такая прямолинейность пришлась по душе Николаи. Он выдвинул ящик стола и, достав папиросы, протянул ей пачку. Выбрав одну, она достала из сумочки длинный мундштук и, вставив в него папиросу, выжидающе посмотрела на мужчину. Извинившись, тот поднес огонь. Затянувшись и пустив аккуратное колечко дыма, Маргарет подняла бровь.
– Итак?
– Почему вы пришли сюда? – ответил он вопросом на вопрос.
– Мне нужны деньги. Много денег. Я привыкла жить на широкую ногу и не желаю менять свои привычки. Надеюсь, это серьезная причина?
– Допустим, – Николаи всматривался ей в лицо, пытаясь найти признаки страха, но оно было безмятежно, точно лесное озеро. – Но ваш друг мне очень детально пересказал, что вы ему говорили в ответ на наше предложение. Почему же вы передумали?
Маргарета почувствовала, что ответ на этот вопрос решит все.
– Я старею. Контрактов все меньше, запросов все больше. Я сейчас на мели. Контракт с театром, как вы знаете, у меня сорвался. (По выражению его глаз она поняла, что он знает об этом.) И последнее, что подвигло меня на визит к вам, это начало войны.
– А как это связано с вашим решением?
– Разведчикам на войне больше платят, а я не собираюсь рисковать за несколько жалких пфеннингов. Кроме того, я видела на улицах немцев, чей боевой дух лучше всяких слов говорит о том, за кем останется победа. Я хочу быть на стороне победителей.
– Вот как? Вы уверены, что мы победим?
– Разумеется. А вы сомневаетесь в победе немецкого военного гения? – В ее голосе прозвучала почти младенческая невинность.
Вальтер Николаи откинулся на спинку кресла и гомерически захохотал.
– Дорогая фрау МакЛеод (или вы предпочитаете, чтобы я звал вас Мата Хари?), вы удивительная женщина! Я боюсь продолжать с вами разговор. Еще пять минут, и вы повернете его так, что я окажусь русским шпионом.
Маргарета тоже улыбнулась, правда, не столь весело.
– А что, есть причины так думать?
Глава Военной разведки с трудом подавил смех. Эта женщина нравилась ему все больше и больше.
– Так что вы можете нам предложить?
– Как вы знаете, у меня много высокопоставленных… друзей в разных странах, от Англии до Ост-Индии. Я много путешествую как актриса, следовательно, мои поездки не будут вызывать ни у кого подозрений. Я говорю на пяти языках. Мне продолжить или достаточно?
– Вполне. И сколько вы хотите за свои услуги?
– Это зависит от сложности работы, но не менее пятисот тысяч марок.
– Ого! – Николаи был изумлен аппетитами новой сотрудницы. – За такие деньги надо хорошо постараться. Вы уверены, что их стоите?
Если он думал, что Мата Хари смутится, то жестоко просчитался.
– Я стою гораздо больше, – парировала она холодно, – но не хочу много требовать от государства, для которого во время войны дорог каждый пфеннинг.
Поколебавшись, хозяин кабинета кивнул головой.
– Хорошо… Мой добрый друг, начальник полиции Берлина Грибель, которого, насколько я знаю, связывают с вами близкие отношения, очень хорошо о вас отзывался. Так что давайте попробуем. Сразу таких денег я вам, как вы понимаете, не дам. Возвращайтесь в гостиницу и ждите дальнейших указаний. В ближайшие дни мы с вами свяжемся.
– Отлично, – Маргарета выбила мундштук в предупредительно пододвинутую пепельницу. —
Я уже считаюсь принятой на службу?
