Но Якоб, другой парень, только повторял: «Я не знаю, чего вы хотите». Здоровенный полицейский его ударил так, что он ударился головой о стену. У него был перелом основания черепа, два дня он пролежал без сознания, потом еще шесть недель в больнице. Он получал еще целый год зарплату, но с курса ему пришлось уйти.
Когда нас избивали, это было своего рода соревнованием. Эти «копы» хотели доказать, что они лучше нас. Это было хуже, чем быть пойманным на самом деле. Командиры обеих сторон, видимо, сговаривались между собой. — Я держу пари, что ты не расколешь моих ребят. — Думаешь? Насколько далеко я могу зайти?
На «Баблате» мы пожаловались, что не видим никакого смысла в том, что нас так жестоко избивают. Но нам сказали, что когда нас поймают, нам следует не оказывать сопротивления, а говорить». Пока вы говорите, ничего вам ваши охранники не сделают». Во время учений всегда есть опасность попасться в руки полиции. На этом мы учились принимать меры предосторожности.
Как-то в нашем учебном плане значилась лекция Марка Хесснера (см. главу 9 «Стрела»). Она посвящалась совместным операциям (речь шла об операции «Бен Бейкер», которую Моссад провел вместе с французской разведкой). Мы с друзьями решили подготовиться к занятию заранее, изучив материал по этому делу за ночь до лекции. Потому после занятий мы вернулись в Академию и поднялись в Комнату 6, где под замком хранятся архивные дела. Был август 1964 года, чудесная пятничная ночь, и мы совсем утратили чувство времени. Лишь после полуночи мы покинули комнату, заперев ее за собой. Машину мы запарковали возле столовой и как раз шли туда, как услышали шум, долетавший из бассейна.
— Что там, черт побери, происходит? — спросил я Мишеля.
— Давай посмотрим, — сказал он.
— Погоди, погоди, — засуетился Хайм. — Тише, тише.
— Я придумал кое-что получше, — сказал я. — Давайте вернемся наверх и посмотрим, в чем там дело.
Шум продолжался, пока мы проскользнули наверх по лестнице через окно в той маленькой ванной комнате, где меня однажды заперли во время вступительных тестов.
То, что я увидел, я не забуду никогда. В бассейне и вокруг него было около 25 человек, и все в чем мать родила. Заместитель шефа Моссад был тут. Хесснер. Много секретарш. Невероятно. Многие мужчины не производили особо приятного впечатления, но большинство девушек были великолепны. Должен признаться, так они выглядели намного лучше, чем в форме. Многие из этих женщин не старше 18–20 лет были солдатами, прикомандированными к бюро.
Некоторые из участников мероприятия плескались в воде, некоторые танцевали, а другие лежали справа и слева на простынях и трахались старым добрым образом. Ничего подобного я еще никогда до этого не видел.
— Давайте сделаем список присутствующих, — предложил я.
Хайм выдвинул идею принести фотоаппарат, но Мишель сказал: «Я ухожу. Не хочу терять работу». Йоси придерживался того же мнения, и Хайм согласился, что сделать тут снимки — не самая лучшая мысль.
Мы пробыли там около 20 минут. Это все были высокопоставленные шишки, и они обменивались партнерами. Меня это действительно шокировало, такого ведь не ожидаешь. В этих людях видишь героев, ими восхищаешься, а потом застигаешь их на сексуальной оргии у бассейна. А Хайм и Мишель, казалось, совсем не удивились.
Мы тихо выскользнули наружу, подошли к машине и вручную подтолкнули ее до ворот. Завели мы ее, только выехав за ворота и оказавшись у подножия холма.
Позже мы проверили еще раз и убедились, что такие вечеринки проходят регулярно. Место у этого бассейна самое безопасное во всем Израиле. Попасть туда может только тот, кто служит в Моссад. Что может произойти в наихудшем случае? Кадет увидит? Ну и что? Солгать можно всегда.
На следующий день в классе странно было сидеть и слушать лекцию Хесснера, после всего увиденного прошлой ночью. Я помню, что я что-то у него спросил. Я просто обязан был это сделать. — Как чувствует себя ваша спина, — спросил я. — А в чем дело? — спросил он. — Вы ходите так, будто вы ее перенапрягли, — сказал я. Хайм взглянул на меня, и у него отвисла челюсть.
После длинной и скучной лекции Хесснера мы выслушали еще одну — о структуре сирийских вооруженных сил. На такой лекции тяжело не уснуть. Если бы ее прочли на Голанских высотах, то это было бы интересно. Но здесь в аудитории рассказы о том, где расположены позиции сирийцев и т. п., навевали скуку. Правда, мы получили общее представление, что, похоже, и было целью занятия.
Следующий блок занятий касался обеспечения безопасности агентурных встреч в стране-базе. Первый час мы просмотрели снятый Моссад фильм по этой теме. Но фильм нас особо не впечатлил. В нем все время сидели люди в ресторанах. Самое важное здесь — научиться подобрать ресторан и провести явку. Перед каждой встречей с агентом нужно проверить, нет ли слежки. Встречаясь с агентом, сначала следует пропустить его и дать ему сесть. Тогда можно проверить, «чист» ли он. Каждое движение на этой работе подчиняется своим особым правилам. Если ждешь агента в ресторане — ты неподвижная мишень. Даже если во время встречи он встает и выходит в туалет, лучше ожидать его, не сидя на одном месте.
Так случилось однажды в Бельгии, когда «катса» по имени Цадок Оффир встречался с арабским агентом. Посидев несколько минут, араб вдруг захотел что-то принести. Когда он вернулся, Оффир все еще ждал его. Агент вытащил пистолет и разрядил его в разведчика. Оффир чудом выжил, агента потом убили в Ливане. Оффир охотно рассказывал всем эту историю, чтобы показать, как опасна может быть малейшая ошибка.
Нам регулярно напоминали, насколько важно уметь защитить самого себя. Они всегда говорили: «Сейчас вы учитесь как ездить на велосипеде, чтобы потом, когда окажетесь „снаружи“ вам и в мыслях не понадобится раздумывать об этом».
Правильная вербовка походит на камень, катящийся с горы. Мы пользуемся словом «ледардер», что означает: стать на вершине горы и столкнуть вниз кошачью голову. Так нужно вербовать. Выбрать кого-то и постепенно заставить сделать что-то незаконное или аморальное. Его, как камешек, сталкивают с горы вниз. Но если он сидит на площадке, то тебе он в этом не поможет. Тогда его нельзя использовать. Цель состоит в использовании людей. Но чтобы суметь ими пользоваться, их нужно изменить. Если человек не пьет, не хочет секса, ему не нужны деньги, у него нет политических проблем, и он доволен жизнью, то завербовать такого человека нельзя. Собственно, мы всегда работаем с предателями. Агент — всегда предатель, как бы он ни пытался объяснить свои действия. Мы работаем с людьми наихудшего сорта. И всегда говорим, что не шантажируем этих людей. Но нам это и не нужно. Мы просто ими манипулируем.
Никто не может сказать, что это приятное занятие.
В начале марта 1984 года, наконец, пришло время покинуть классы.
Нас осталось только 13 кадетов. Нас разделили на три команды и разместили в разных квартирах в Тель-Авиве и в его окрестностях.
Каждая квартира играла роль одновременно и «безопасного дома» и резидентуры. Моя квартира была на четвертом этаже; с одним балконом на гостиную и кухню, еще там были две спальни, ванная и отдельно туалет. Скупо меблированное жилище принадлежало одному «катса», который в это время работал заграницей.
За нашу резидентуру или конспиративную квартиру отвечал наш инструктор Шаи Каули. Другими практикантами в ней были Цви Г., психолог, Арик Ф., мой приятель Авигдор А. и еще некий Ами, красавчик-лингвист. Ами, помимо своих очевидных недостатков, еще и не переносил табачный дым — и это в окружении, где непрестанное курение чуть ли не было частью ритуала посвящения.
Амии, холостяк из Хайфы, был похож на кинозвезду и страшно боялся, как бы его не побили. Мы вообще удивлялись, как он выдержал первые тесты.
Мы впятером с чемоданами въехали в квартиру в девять утра. У нас было 300 долларов наличными — куча денег, если учесть, что месячная зарплата у новичка составляет 500 долларов.
Мы были недовольны тем, что Ами в нашей группе, потому что он был очень скучным. Тогда мы начали при нем рассуждать, что делать, если придет полиция, как лучше всего подготовиться к боли при побоях, все это только чтобы еще больше напугать Ами. Хитрые псы, какими мы стали, получали от этого наслаждение.
Когда в дверь постучали, Ами подпрыгнул и не смог скрыть напряжения. Но это был Каули, который принес каждому по конверту. Ами накинулся на него: «Ну, все, мне это надоело!» Каули ответил, что он должен подойти к Аралеху Шерфу, шефу Академии.
Ами перевели в группу на Диценгофф-Стрит, но когда однажды в комнату вломилась полиция, он встал и со словами: «Ну, теперь с меня точно хватит», просто вышел и уже не вернулся.
Так нас осталось двенадцать.
