– У меня есть в Москве один знакомый, тоже тренер, он видел тебя в игре и очень заинтересовался.
У меня дыхание перехватило. Это была самая заветная моя мечта. Мне даже не хотелось думать, что это происходит только благодаря монете.
«Какая разница, главное, что все получается, как я хочу», сказал я себе и отмел все эти дурацкие мысли.
Красильников был первым, с кем я поделился своей новостью.
Но мне показалось, что он не слишком за меня рад. Антон, как обычно, сидел перед компьютером, но не играл, а лазил по сети. Он все так же интересовался новостями из мира нумизматики, я даже подозревал, что скоро он станет заядлым коллекционером монет.
– Ну как, – спросил я, видя, что он больше интересуется компом, чем моим рассказом, – нашел еще что-нибудь стоящее?
Антон оторвался от монитора и посмотрел на меня.
– Кажется, да.
Он сказал это таким тоном, что мне стало не по себе.
– В Испании творятся всякие нехорошие события, – произнес он, наблюдая за моей реакцией.
– Так сейчас везде что-нибудь творится, – ответил я, пожав плечами, – то наводнения, то эпидемии. Для этого не обязательно копаться в сети, а можно посмотреть по телевизору передачу «Катастрофы недели».
– Нет, мне кажется, здесь что-то другое. Это не может быть совпадением. И вот еще, посмотри, – я подошел поближе, – на это сообщение я наталкиваюсь каждый день. Оно есть чуть ли не во всех сайтах.
Я начал читать. Это было объявление, которое распространял Мадридский музей ХХ-го века. В нем говорилось, что все, кто имеет информацию о пропавшей монете Ордена тамплиеров, могут обратиться к работникам музея по электронной почте за вознаграждение. Ошибки быть не могло: я видел изображение своей монеты, рядом с которой помещалась надпись, гласящая, что это ценнейшая реликвия, принадлежащая Римской католической церкви.
– Такое впечатление, – задумчиво говорил Антон, – что кто-то специально посылает его именно на те сайты, которые я открываю. А ты ничего такого не видел?
Я покачал головой. В последне время мне было не до «прогулок» по сети.
* * *
Вернувшись домой, я первым делом засел за свой комп.
Красильников сказал правду: это объявление попадалось везде и всюду. Я попытался припомнить, может, оно и раньше было, просто я ничего не замечал. Но потом подумал, что вряд ли.
Монету я нашел еще в сентябре, и не мог не заметить ее изображения. В голову пришла мысль, что, может быть, моя монета не одна, а есть точно такие же. Но я быстро отмел эту идею – что-то придавало мне уверенность, что речь идет именно о моей монете.
Я призадумался: а не вернуть ли мне ее законным обладателям?
Как знать, может быть, для этого я и нашел монету? Почему-то сейчас мысль о ее возвращении не вызывала у меня такого протеста, как раньше. Она по-прежнему была очень дорога мне, но, наверное, пришло время, когда я начал смотреть на все, что с ней, связано другими глазами.
На следующий день мы снова собрались у Антона. Ева была с нами. Я поставил этот вопрос на обсуждение, сразу объявив, что не могу самостоятельно решить, как мне с ней быть.
– Прежде всего, – сказал Красильников, – нужно выяснить, для чего ты ее нашел. Как ты считаешь, зачем она была тебе нужна?
Мне было очень трудно ответить на этот вопрос. После долгой паузы я ответил:
– Чтобы я стал счастливым, наверное.
– Нет, тут другое, – проговорила Ева, – мне кажется, тебя поставили перед проблемой выбора.
Антон закивал – он тоже так думал.
– Кто поставил?
– Это неясно. Тот же, кто до тебя нас испытывал, – сказала Журавлева.
– Узнать бы, кому это надо! – Антон встал с места и заходил по комнате. – Иногда мне кажется, что разгадка уже близко, но потом я понимаю, что не могу приблизиться к ней ни на шаг.
– Кстати! – воскликнула Ева. – Ты видел продолжение своего сна?
– Да, как раз сегодня под утро мне приснилось, как та девушка, Мануэлла, излечивает от болезни какую-то женщину.
Это с ней было в первый раз, она даже сама не поняла, как у нее это получилось.
– У тебя ведь тоже так было? – поинтересовался Антон.
– Не совсем, – возразил я, – когда я попробовал вылечить тебя, я уже подозревал, что имею какие-то способности, и решил проверить их на тебе. У той девушки, похоже, не было таких мудрых советчиков, как у меня, ей пришлось своим умом до всего доходить.
Меня беспокоило еще кое-что.
– Антон, а ты серьезно думаешь, что в Испании стало происходить больше нехороших вещей, чем раньше? – спросил я.
– Я могу ошибаться, но мне так кажется.
– А может, ты просто слишком интересуешься именно этой страной, потому-то и узнаешь о ней больше, чем о других?
Антон пожал плечами.
– Я думаю, что все эти сообщения о розыске монеты не случайны. Ты сможешь расстаться с ней только таким способом, – произнес он.
– Каким? – не понял я.
– Отдать монету тем людям, которые ее ищут, а сколько бы ты ни пытался бросить ее в реку, или еще куда-нибудь, она все равно к тебе вернется.
– Да я больше и не стану пытаться. Одного раза хватило, – ответил я смущенно. Мне до сих пор неловко вспоминать о своем глупом поступке.
– О чем это вы? – спросила Ева – она ни о чем не знала.
Пришлось рассказать ей, как я со злости швырнул монету в реку, а потом одумался и собрался лезть в ледяную воду, чтобы ее отыскать.
Ева слушала, качая головой.
– Скажи спасибо Антону, что он помешал тебе, – сказала она, – а то пришлось бы слечь с воспалением легких.
– Да я и сам понимаю, что сглупил. Просто очень мне обидно стало, когда через коня прыгали.
В памяти всплыла позорная сцена в спортивном зале.
Красильников и Журавлева, видимо, тоже ее припомнили, потому что начали улыбаться. Правда, они пытались скрыть от меня свои улыбочки, но это у них плохо получалось.
– Да ладно, чего уж там, смейтесь сколько хотите, – разрешил я, – на вашем месте я тоже, наверное, смеялся бы.
Я и сам теперь не понимал, из-за чего так расстроился.
Подумаешь, прыжок не получился. У всех бывают переутомления.
Мне нужно было с самого начала отказаться, сослаться на плохое самочувствие. Удивительно, как люди могут изводить себя по таким пустякам. Подумаешь, посмеялись надо мной немного. И что с того? Я же не стал от этого хуже, чем был.
– Ева, – сказал Антон, который внимательно наблюдал за мной все это время, – тебе не кажется, что наш друг начинает выздоравливать?
– От звездной болезни? – с улыбкой спросила Журавлева.
Красильников утвердительно кивнул.
– Кажется, – сказала Ева, – по-моему, от нее уже и следа не осталось.
– Вот видишь, значит, все дело не в монете, а тебе самом.
Ева мечтательно сказала:
– Как бы я хотела посмотреть твой сон хоть одним глазком.
Он, наверняка, жутко интересный.
– Ага, – согласился я, – и к тому же такой яркий, будто кино смотришь.
– И девушка ничего, да? – с любопытством спросил Антон.
– Да, красивая, – я немного помолчал, вспоминая свои сны.
– Вы знаете, кажется, это ее голос мне слышался тогда в эскуриале. Я ведь видел во сне эту девушку в этой же камере.
– Скоре всего, так оно и есть. Ты видишь историю той, кто обладал монетой до тебя, – сказала Ева.
– А мне бы хотелось увидеть и другие моменты, связанные с ней, – сказал Антон, – например, когда она принадлежала тамплиерам. Может, потом ты будешь видеть сны и об этом?
– Что, не терпится раскрыть тайну тамплиеров? – спросил я.
Мне и самому этого хотелось.
– Еще бы! Представляешь, какая это была бы сенсация: заявить а весь мир, что никакой не Колумб открыл Америку!
– Так если Юра ее возвратит в музей, то ученые смогут это выяснить.
Красильников засомневался.
– Вряд ли одна-единственная монета сможет произвести такой переворот в истории.
– Я тоже так думаю, – согласился с ним я, – мне кажется, что ее просто положат в музей на почетное место.
* * *
Я долго лежал без сна. В первый раз в жизни я понял, что такое бессонница, когда очень хочется спать, глаза слипаются, но никак не можешь успокоиться. В голове всякие мысли роятся. Сообразив, что не засну, пока не решу для себя одну важную задачу, я вскочил и сел за письменный стол.
Вечером Ева подала мне одну идею, которая не давала мне и сейчас покоя. Она тогда сказала:
– Я где-то вычитала, что в мире все конпенсируется, – увидев наши непонимающие физиономии, Ева пояснила:
– То есть если один человек что-то теряет, то другой находит, и наоборот.
– Да, я тоже что-то такое слышал, – согласился я.
– Это очень сложно понять и еще сложнее сформулировать. Я поняла только, что все это происходит по законам высшей космической мудрости. Человек, который что-то потерял, наверняка будет думать, будто это несправедливо, и со своей точки зрения он будет прав. Но по высшему закону в этом будет справедливость...
