– Как? Вы осмеливаетесь…
– Мадемуазель, будем смотреть на вещи трезвыми глазами. Шпионство – дело гнусное, однако все военачальники пользуются услугами шпионов. Политика не ведает сентиментальности; она знает только успех. Марков прикрывал свои неблаговидные действия тем, что Россия от этого будет иметь пользу. Я же сразу убедился, что Марков никогда не имел в виду пользы России, а руководствовался только личной мелкой мстительностью. Это было уже гадко. Но я убедился еще кое в чем. Я убедился, что путь, который избрал Марков, совершенно неправилен, так как не такому ничтожеству, как он, бороться с вами. И потому я говорю, что Марков глуп до чрезвычайности.
– Иначе говоря, вы убедились, что без меня вам не добыть того, чего вы хотите, а потому и пришли ко мне? Ну что же, давайте говорить! Чего вы хотите?
– Но вы знаете, мадемуазель, что целью желаний России является соглашение со Швецией!
– Да? Ни более, ни менее? И в этом должна помочь вам я, которая от вас так натерпелась? И эту важную дипломатическую победу я должна обеспечить России ради прекрасных глаз ее государыни? Вы наивны, милейший полковник! Уж не думаете ли вы, что купили меня парой драгоценностей? Да у меня шкафы ломятся от них… Или, может быть, вы предложите мне денег за мою услугу?
– Нет, мадемуазель, это было бы действительно наивно! Кто же не знает, что у Аделаиды Гюс, этой истинной королевы Швеции, имеется все, чего она только может пожелать из земных благ! Но в то же время у вас есть кое-что, чего вы никак не можете добиться, и вот это «кое-что» явится наградой за содействие нам.
– А, так вы ставите мне условия? Это интересно! Послушаем!
– Да никаких условий, мадемуазель! То «кое-что», о котором говорю я, явится само собой логическим следствием вашей помощи. Чего вы желали бы сейчас больше всего на свете? Не скрывайте! Больше всего вы желали бы восторжествовать над Марковым, затоптать его в грязь. Теперь рассмотрим, что получится, если я добьюсь соглашения. Правительство скажет: «Зорич не дипломат, Марков – дипломат. Однако Марков в несколько лет не смог добиться того, чего добился Зорич в один день. Значит, Марков – глупец, которого надо метлой гнать от посольских мест». Наоборот, представьте себе, что я ничего не добьюсь. Тогда наше правительство скажет: «Марков был прав, от шведского короля нельзя ничего добиться, пока около него находится враждебная России Аделаида Гюс. Следовательно, хотя он и не добился ничего, но он действовал единственным способом, которым можно было достичь успеха!» Словом, мой успех ничего мне лично не даст, но зато вам он даст торжество над врагом. Таким образом, вы получите то, чего больше всего желаете, и вдобавок – полное право рассчитывать в случае нужды на нас.
Опять Адель внутренне вспыхнула. Прямота Зорича, убедительность его доводов сразили ее. Действительно, разве не прекрасно было бы доказать России, что она, Гюс, никогда не была против соглашения, что неуспех русских домогательств проистекал лишь из неумного поведения ее посла?
Но… Да, немалое «но» было тут… Ведь всего несколько дней тому назад она доказывала королю Густаву необходимость отклонить соглашение. Как же теперь ей ни с того, ни с сего действовать совершенно обратно?
– Я признаю, что вы правы, – сказала она. – Да, если бы вам удалось быстро добиться соглашения, это была бы резкая пощечина Маркову. Но я не сделаю шага в этом направлении, если вы не докажете мне, что это соглашение нужно не только России, но и Швеции!
– О, это мне не трудно будет сделать. Россия, Англия и Швеция косо глядят друг на друга. Но двое всегда сильнее одного, и потому Россия должна вступить в союз со Швецией или Англией, чтобы как-нибудь Англия не спелась со Швецией против нее. По многим причинам Россия предпочитает союз со Швецией. Но наш посол в Лондоне уже сделал все шаги, и стоит мне потерпеть здесь неудачу, как я еду в Англию, и через месяц будет заключен союз с Лондоном. Следовательно, отказавшись вступить в союз с Россией, Швеция подпишет себе сама приговор. Россия занята сейчас югом, ей надо гарантировать себя с севера. Мы знаем, что Швеция не готова к войне. Поэтому, подписав соглашение с Англией, Россия сейчас же двинет войска в Финляндию, отхватит добрый кусок ее и заставит Швецию заключить мир на любых условиях, каких только пожелает победительница. Тогда Россия займется югом. Но Россия не хотела бы, как я уже сказал, союза с Англией. Вот почему она добивается союза со Швецией. В этом соглашении обоюдная выгода. И пусть у шведского короля имеется тысяча причин коситься на Россию, реальная политика требует заключения союза!
– Но я не знаю, удастся ли мне заставить его величество так быстро изменить мнение, сложившееся уже давно.
– О, вам удастся все, чего бы вы ни захотели! Достаточно только посмотреть на вас, чтобы знать, какую силу вы представляете! – и, сказав этот комплимент, Зорич так посмотрел на Адель, что у молодой женщины на щеках выступил легкий румянец чувственного волнения.
В ней опять всколыхнулось сознание буржуазной серости ее теперешней жизни. Ничего острого, дразнящего… И вечно притворяться, вечно прикидываться влюбленной в этого скучного короля…
Адель встала, встал и Зорич. Долго глядели они друг на друга, и их молчаливые взгляды были красноречивее любого разговора. Наконец Адель сказала:
– Итак, ради пользы России вы уговариваете меня сделать то, что послужит к пользе Швеции? Но разве Зорич, добившись при помощи Гюс полезного для России, не извлечет из своего успеха выгоды лично для себя? Так что же получит лично для себя Гюс, если она поможет Зоричу?
– Но, дорогая мадемуазель, я уже говорил…
– Зорич, вы глупы! – сказала Адель, подходя к красавцу-сербу и обдавая его пламенным взглядом чувственных глаз. – Не собираетесь ли вы опять предлагать мне деньги или подарок? Вы нравитесь мне, и я хочу своей награды за услугу!
– Приказывайте! – страстно шепнул Зорич, наклоняясь и целуя руку Адели.
Она мимолетной лаской погладила его по щеке и сказала смеясь:
– Ну, хорошо! Помните, вы сами предоставили мне право назначать условия! Сегодня, в одиннадцать часов, я жду вас у себя, и тогда я поставлю вам свои требования! Ну, а теперь вот что. Через… – она взглянула на часы, – через час король должен быть у меня. Этого времени нам хватит, чтобы позавтракать, а потом вы сядете в экипаж и отправитесь кататься по городу. В течение этой вашей прогулки я подготовлю почву. Через полчаса вы вернетесь и обо всем переговорите у меня с королем.
– Вы – богиня! – пламенно воскликнул Зорич, снова целуя руку Адели.
– Как вы думаете, милый Густав, кто у меня был? – спросила Адель, когда король явился к ней в назначенный час. – Никогда не догадаетесь! Зорич!
– Зорич? – удивился король. – Что ему было нужно?
– Представьте себе, он явился, чтобы передать мне от имени императрицы Екатерины вот эту шкатулку, в которой я нашла портрет ее величества и этот браслет!
– Неужели? Это очень мило со стороны моей кузины! Этот акт внимания к самой дорогой мне женщине во многом примиряет меня с императрицей! Гм… Я все более убеждаюсь, что ты совершенно права, когда говоришь, что России очень нужен союз с нами. Ну, чем нужнее он России, тем больше у нас оснований не спешить.
– Между прочим, дорогой Густав, Зорич очень рассчитывает переговорить с вами и…
– Да? Ишь ты, какой прыткий! Ну, если он этого хочет, пусть обратится к гофмаршалу и добивается аудиенции в установленном порядке. Только боюсь, что ему придется долгонько ждать ее.
– Этот путь Зоричу не подходит. Он не имеет официального поручения и…
– Не имеет? Тогда ему аудиенции не получить.
– Да, но видите ли, друг мой, Зорич доказал мне, что будет очень важно повидаться с вами частным образом, так как… Словом, я позволила ему через полчаса вернуться сюда. Я нашла, что эта «случайная» встреча будет удобнее всего.
Густав резко встал и посмотрел на Адель со смесью гнева и презрения.
– Как? – глухо сказал он. – Неужели и ты?.. Вот что значит женщина! Две-три безделушки, и она побеждена!
Адель не дала королю договорить. Вскочив в свою очередь со стула, она схватила Густава за руку и подтащила его к большому, окованному железом шкафу, стоявшему в углу комнаты. Открыв этот шкаф, она сказала:
– Благоволите взглянуть сюда, ваше величество! Все полки этого шкафа уставлены подарками моего короля, которого я имела наивность считать своим другом… И если мной руководит только одна корысть, то как же эта ничтожная шкатулка могла перевесить в моих глазах все то, что я имею от вашего величества?
– Но, Адель, я…
– Молчите, ваше величество, и не смейте перебивать меня. Я требую от вас ответа: как вы осмелились кинуть мне такое грязное обвинение? И это – любовь? Или я в глазах вашего величества – только метресса, нечто вроде собаки, которую ласкают, когда пришел такой каприз, и которую бьют, когда она лезет не вовремя?
