— Вот какой… какой ты, христианин!..
Они вздохнули вместе, но она все не отпускала его. А он уже проснулся, не веря себе. Чуть присев, подняла она потерянное покрывало, взяла его за руку и повела через калитку в стене.
Крест там упал ей на грудь. Она отбросила его, и ничего уже больше не было между ними. Он почувствовал сразу всю несдерживаемую силу ее бедер, кровь полилась из прокушенной губы…
Стиснув зубы, душила она его до утра. И всякий раз широко открывала глаза, удивленная, растерянная от счастья, уничтоженная. Имя его с медным арийским звоном выговаривали ее губы:
— Я люблю тебя, Абрам… Абрам!..
Нет, Белой Фарангис она была и утром отстранила его. Потрясенный, переполненный, он захотел благодарно прижаться к ней и вдруг увидел рядом с подушкой легкий саксаганский серпик без ножен. Она лежала, закрыв глаза, и он ушел. На руках осталось неслыханное ощущение ее тела…
Он шел к себе через сад. Гром гремел в предутреннем небе. Огненные зарницы вспыхивали, не прерываясь ни на мгновение. И не было нигде воды — в воздухе, на земле, в траве и листьях. Земля потрескалась, обнажив корни. Черными обугленными факелами торчали из нее гигантские розы.
Авраам откинул завесу главного коридора, и руки его сделались чужими. Ярко горели светильники в нишах. Эрандиперпат Картир смотрел куда–то поверх его головы…
Медленно отступил Авраам, приник спиной к каменной стене. Как будто не было его здесь, прошел эрандиперпат. Долго хрустели по песку размеренные шаги, пока не прервал их новый удар грома в сухом, искаженном молниями небе…
Безразличны ко всему были руки, ноги, голова. Мысли сплетались и расплетались, уползали куда–то, и не хотелось их удерживать. А может быть, приснилось ему все земное: грубая шершавость платана, тяжелые удары широких и белых бедер, серпик у подушки?..
Да, все по–прежнему. И Белая Фарангис под покрывалом. Воитель Сиявуш еще когда–то снился ему… Все тело его содрогнулось воспоминанием. Авраам приблизил руки к лицу, и невозможно уже было оторвать искусанных губ от их терпкого запаха…
И эрандиперпат Картир в предрассветном коридоре — тоже не сон!.. Холодная испарина выступила на лбу. Невидимый Мардан крикнул, что его зовут. Кто–то другой, а не он, встал с лежанки, прошел знакомый путь, отвел рукой завесу и коснулся мокрого лба. И еще раз ощутил от ладоней счастье ночи…
Это был только сон… Эрандиперпат, как всегда, важно указал на подушку, где садились дипераны. Ему, Аврааму — сыну Вахромея, предстояло завтра отправиться с поручением царя царей в Туран. Сорок мулов с чеканным серебром и в слитках должны без задержки дойти до золотой юрты Хушнаваза — владыки всего Востока. Это не простая уплата за разгром царя и бога Пероза десять лет назад, а дар приемного сына Кавада своему второму отцу, у которого он воспитывался с малолетства. И еще благодарность за помощь в предстоящей войне с ромеями, потому что упорно требует возвращения Нисибина новый кесарь Анастасий. На царской стороне уже собран караван и полк охраны. Они выйдут на рассвете через Восточные ворота, а в Хорасане возглавит посольство великий канаранг Гушнаспдад, военный правитель Мерва.
Медленно и со всеми подробностями объяснял эрандиперпат, как ему следует действовать в пути и по прибытии в Согдиану, где разбил сейчас свою юрту туранский царь. А в ушах Авраама все хрустели по песку удаляющиеся размеренные шаги, и не мог он поднять головы…
О главной его цели заговорил старик. В Туране вторая половина сказаний о древних владыках, так как мир был когда–то единым. И даже когда он раскололся на три части: Рим, Эран и Туран, они оставались связаны враждой. Там, в Туране, тысячу лет назад погиб Кир — великий из великих Кеев. Двурогий Искандарий вернулся оттуда, не дойдя до последних его пределов. И там же, в безмерности пространства и времени, следы великого царевича Сиявуша…
Авраам напрягся, ибо знал это странное арийское предание… У одного из первых царей — грозного Кей–Кавуса была молодая и несдержанная в чувствах жена Судаба. Она пленилась сыном царя — благородным Сиявушем. Трижды искушала она его, но, воспитанный в чести самим Ростамом, отверг он измену. Похотливой женщине поверил царь, а не кровному сыну. И дальше происходит неслыханное искажение прямого, как меч, арийского мышления. Отправленный воевать Сиявуш соглашается вдруг на мир с Тураном, и железнотелый воитель Ростам почему–то одобряет его действия…
Нет, равнодушно выговорили губы старика имя неверной царицы и больше не повторяли его. И благородство отвергнувшего ее царевича осталось где–то в стороне. Записи о жизни и смерти Сиявуша в Туране предстояло разыскать Аврааму, а если нет их, то записать со слов разных людей. Все надо привезти, что можно будет найти о Сиявушкарте, потому что царь царей и сам великий Маздак интересуются этим…
Сиявушкарт, город вечного счастья, построил где–то на краю мира мягкосердый царевич, когда бежал от отцовского гнева к извечному врагу Кей–Афрасиабу. Есть много рассказов, как отправлялись искать этот город и даже находили его в разных местах. Каждого третьего в Эране нарекают именем Сиявуша…
Во весь свой рост поднялся вдруг эрандиперпат. И Авраам поспешно встал, не поднимая головы. Долго слышались, приближаясь, шаги. Громадные остроносые туфли — одна, потом другая — возникли и остановились перед Авраамом. Кровь медленно отливала у него от сердца, болели колени. Тяжелую безжизненную руку почувствовал он на своей голове. Как и в тот день была она, когда поручили ему «Книгу Владык»…
Авраам облизнул ссохшиеся истерзанные губы и поднял глаза. Эрандиперпат важно кивнул, отпуская его в путь…
В казармах при царском монетном хранилище готовились к дальней дороге. Дипераны эранамаркера Иегуды выдавали азатам из полка охраны деньги, сушеное мясо и жаренную в сладком масле муку. При каждом азате шел второй конь с провизией. Сотники проверяли оружие, подгоняли нерадивых. Только здесь Авраам узнал, что с ними пойдет большой караван от торгового товарищества. Он поспешил туда, на подворье…
И на торговом подворье была кутерьма. Три или четыре каравана из разных концов света скопились там. Мулы и верблюды не вмещались уже в конюшни и стояли на площади перед воротами. Прислужники на ослах подвозили им сено.
Последний караван пришел, по всей видимости, утром, и черные люди из дальней страны Аксум поспешно перегружали товары на главный двор, откуда готовился выйти в путь его родственник Авель бар–Хенанишо. Рычание послышалось рядом. Отпрянув от огромного ящика, Авраам разглядел за железными прутьями рыжую косматую голову. Эфиоп с совком приоткрыл клетку, протиснулся внутрь и начал убирать за львом. Зверей продавали вместе с людьми, умеющими ходить за ними…
Прохладный полумрак был в главном складе, и пахло свежими вениками. У низкого сирийского стола сидели люди. Дядя его оглянулся и ничего не сказал. Мар Зутра кивнул Аврааму, показав на табурет в стороне…
Кроме них Авраам знал из сидящих черноусого перса Зиндбада с бешеными глазами, который водил тяжелые двухэтажные тайяры товарищества через моря к неизведанным землям. Знал он и умного ромея Леонида Апиона с зеленой повязкой у рукояти меча. И старик индус, привозивший с собой своего маленького золотого бога, был знаком Аврааму. Остальных не видел он раньше. Здесь сидели еще два или три грека–ромея, какой–то благообразный светлобородый гот, красивый аксумец с плавными царственными движениями, арабы, иудеи, армяне…
Говорили по–арамейски, вежливо передавая друг другу папирусы с бесчисленными цифрами, и спокойное понимание было между ними. Где–то по ту сторону остались страсти, сотрясения духа, бронзовый звон. Словно призрачное сказание выглядел мир из этой реальной полутьмы. Лишь к концу разговора по отдельным фразам понял Авраам, что все то серебро, которое повезут в Туран, передало царю царей товарищество. Со всех концов земли собрали его, и чуть ли не половину дали ромейские сотоварищи помимо своего кесаря. Мир нужен был им, чтобы водить караваны, а если вконец ослабеет Эраншахр, то быть войне…
Артак, Абба и Кабруй–хайям приехали проводить его в далекий путь. За городскими воротами они слезли с коней. Все удалялся и удалялся медный звонок последнего, замыкающего, верблюда. Никто больше не мешал им, и они обнялись. Что–то горячее ощутил Авраам на своих руках. Это слезы закапали из глаз маленького Аббы. У всех покраснели лица…
Солнце уже взошло. Авраам отвернулся, утираясь ладонью, и увидел на белой потрескавшейся земле две знакомые тени. Он сначала не понял, зачем они здесь: сотник Исфандиар и Фархад–гусан. А потом бросился, прижался головой к одному и другому, ощутив запах пота, кожаных ремней, степной травы. Слезы уже свободно лились из глаз…
